Сабина заявила, что ей докучают эти разговоры о мумиях. В них нет ничего особенного, это просто мертвые люди. Она слышала, что если их развернуть и подвергнуть воздействию воздуха, то они сразу же превратятся в пыль. А что интересного в горстке пыли? Из-за чего волноваться?
— В свое время это же были живые люди. Пойдем и еще разок взглянем на саркофаг.
— Нет, — заныла Сабина. — Это мой дом, и если вы пойдете без меня, то нарушите правила приличия.
— Думаю, ты просто боишься идти в ту комнату, — сделала я вывод.
Она с негодованием отрицала это.
Меня все больше захватывала мысль о мумиях, мне хотелось знать, что испытываешь, когда тебя бальзамируют и кладут в саркофаг. Я заставила Хадриана поддержать меня. Мы нашли старые простыни, одну из них разорвали на полоски и, когда направились в дом Гиза на урок музыки, мы с Хадрианом пошли заниматься первыми, а потом отправились в сад, где в летнем домике спрятали простыни и бинты. Взяв их, мы пошли в комнату с саркофагом. Я накинула на голову простыню, предварительно проделав дырки для глаз, а Хадриан стал опутывать меня бинтами. Потом я влезла в саркофаг и улеглась там.
Я была молода и глупа, только это могло послужить мне оправданием. Эта выходка казалась мне чудесной шуткой, волнующим трюком. Я считала себя ужасно храброй и мужественной, потому что лежала в саркофаге, но промелькнула и тень сомнения, что моя наглость может вызвать гнев фараонов. В комнате никого не было.
Казалось, прошло много времени и вот открылась дверь. Послышался голос Сабины: «Зачем ты хочешь опять на него смотреть?» Я поняла, что Хадриан привел девочек в комнату, как мы и договаривались.
И тут они увидели меня. Раздался душераздирающий крик. Я постаралась встать из каменного желоба, в котором к тому же чем-то пахло и было очень холодно. Но это оказалась не самая удачная мысль: Теодосия смертельно испугалась. Увидев, как мертвец поднимается, она закричала.
Я слышала голос Хадриана: «Да это Джудит». Поднявшись, я увидела белое лицо Сабины, оно было цвета моей простыни, а Теодосия рухнула на пол, потеряв сознание.
— Все нормально, Теодосия, — закричала я. — Это я, Джудит, а не настоящая мумия.
— Кажется, она умерла. Ты ее убила, — констатировала Сабина.
— Теодосия! — захныкала я. — Ты же не умерла, люди так не умирают.
В тот момент в дверях я увидела незнакомца. Он был высоким и не похож ни на кого из виденных мною прежде! Я решила, это явился один из богов для возмездия. Таким он выглядел сердитым.
Он уставился на меня. Да, я представляла собой живописное зрелище: бинты и обрывки простыни свисали со всех сторон, а целая простыня еще закрывала мою голову.
Он перевел взгляд с меня на Теодосию.
— Боже мой, — воскликнул он и поднял ее на руки.
— Джудит нарядилась в мумию, — визжала Сабина, — и напугала Теодосию.
— Как глупо! — Незнакомец посмотрел на меня с таким глубоким презрением, что я обрадовалась простыне, скрывавшей мою голову от позора.
— Она умерла, Тибальт? — спросила Сабина.
Он не ответил и вышел, унеся на руках Теодосию.
* * *
Я сорвала с себя лохмотья и свернула их в узел. В комнату прибежала Сабина.
— Все собрались вокруг Теодосии, — оповестила она нас. — И на вас очень сердятся.
— Это я придумала, правда, Хадриан? — спросила я.
Хадриан согласно кивнул.
— Нечем гордиться, ты могла убить ее, — сердито упрекнула Сабина.
— С ней все в порядке? — озабоченно допытывалась я.
— Она уже сидит, только очень бледная и задыхается.
— Она просто немного испугалась, — сказала я.
— От страха можно умереть.
— Ну, она-то не умрет.
В комнату вернулся Тибальт. Он все еще сердился.
— Вы соображаете, что делаете?
Я посмотрела на Хадриана. Он, как всегда, молча ждал, что скажу я.
— Я просто изображала мумию.
— Тебе не кажется, что ты уже довольно взрослая для таких игр?
А я почувствовала себя маленькой и жестоко униженной.
— Видимо, ты не подумала о других людях, о том, что может с ними случиться, ведь они не знали о твоей шутке.
— Я и правда не подумала.
— Думать — неплохая привычка. Я бы на твоем месте иногда пробовал.
Если бы это сказал мне кто-то другой, я бы сразу нашлась с ответом. Но он так не похож на других. Я с первого взгляда это поняла.
Он обернулся к Хадриану.
— А ты что скажешь?
— То же, что и Джудит. Мы не хотели причинить ей вред.
— Однако вели вы себя очень глупо, — сказал он, повернулся и вышел.
— Так это великий Тибальт, — выдохнул Хадриан, когда Тибальт не мог его слышать.
— Да, великий Тибальт, — как эхо вторила ему я.
— Но ты же говорила, что он сутулый и носит очки.
— Я ошибалась. Ладно, пойдем отсюда, — неохотно выдавила из себя я.
Спускаясь по лестнице, я услышала донесшийся голос Тибальта.
— Кто эта наглая девчонка?
Естественно, он имел в виду меня. Сабина присоединилась к нам в коридоре.
— Теодосию отвезут домой в экипаже, — сообщила она. — А вам двоим пора уходить. Вас ждут неприятности.
Она казалась весьма довольной.
* * *
Неприятностей мы не избежали. В классной комнате нас ждала мисс Грэхем.
Она выглядела обеспокоенной, но она часто так выглядела. Позже я поняла, она жила в постоянном страхе, что ее обвинят в чем-нибудь и она потеряет место.
— Молодой господин Трэверс приехал в экипаже с Теодосией. Он все рассказал сэру Ральфу о твоей выходке. Вас обоих сильно накажут. Теодосию отправили в постель. Ее светлость очень обеспокоена и велела послать за доктором. У Теодосии такое слабое здоровье.
Я не могла отделаться от мысли, что Теодосия пытается наилучшим образом воспользоваться ситуацией. Ну чего ей было бояться? Я же крикнула, что это не настоящая мумия.
Мы прошли в библиотеку, в этой комнате вдоль трех стен тянулись полки с книгами, а всю четвертую стену занимало окно с тяжелыми зелеными шторами. В комнате ощущалась гнетущая атмосфера, с потолка свисала тяжелая хрустальная люстра и здесь находилось слишком много предметов. Стояли маленькие деревянные столики, украшенные изысканной резьбой работы индийских мастеров, а на них красовались деревянные фигурки, выполненные в той же технике. Вот стол с орнаментом периода Луи XV, вместо ножек у него позолоченные херувимы, на нем расставлены старинные китайские вазы. Сэр Ральф обладал несметными богатствами, привезенными со всех стран мира. Многие вещи, хранившиеся в этой комнате, нарушали единство стиля, но все это я заметила значительно позже. В тот момент я видела лишь двух мужчин в комнате: сэра Ральфа и Тибальта.
