Впервые в жизни Лила ощутила, что мужчина вывел ее из равновесия. Она привыкла контролировать и задавать тон отношениям собственной непринужденной повадкой. С того времени, как поняла, что мальчики отличаются от девочек, она использовала врожденную власть, чтобы направлять особей противоположного пола по выбранной ею дорожке.
Но Макс обескураживал.
Пытаясь вести себя естественно, что всегда давалось легко, Лила начала выпускать его ладонь. Макс удивил обоих, потянувшись, чтобы удержать ее.
— Вы, — протянул он, — самая красивая женщина из всех, кого я когда-либо видел.
Стандартная фраза, даже клише, и уж точно не должно было подпрыгнуть сердце. Лила изобразила улыбку и отстранилась.
— Не слишком перенапрягайтесь, ладно, профессор?
В глазах вспыхнуло раздражение, прежде чем он откинулся назад, недовольный как собой, так и ею. Макс никогда не считал себя Казановой. И при этом никто так небрежно не ставил его на место.
— Но это всего лишь констатация факта. А теперь, полагаю, должен позолотить вашу ручку, однако я гол как сокол.
— Хиромантия на дому.
Лила пожалела, что была настолько бойкой и резкой, поэтому снова улыбнулась:
— Когда почувствуете себя лучше, устрою вам экскурсию в башню с призраками.
— Не могу дождаться.
Сухой ответ заставил ее рассмеяться.
— Я чувствую вас, Макс. Думаю, вы можете быть очень веселым, если отбросите напряженность и задумчивость. Ну, а теперь пойду вниз, так что наслаждайтесь тишиной. Будьте хорошим мальчиком и отдохните еще немного.
Возможно, он и ослаб, но мальчиком точно не был. Макс поднялся вслед за ней, и, хотя движение удивило ее, Лила подарила ему очередную ленивую улыбку. «Цвет лица возвращается», — отметила девушка. Глаза прояснились и, так как Макс оказался только на дюйм или два выше Лилы, оказались почти на одном уровне с ее.
— Могу я еще что-нибудь сделать для вас, Макс?
Он почувствовал себя и более уверенным, и одновременно благодарным.
— Только ответить на вопрос. Вы увлечены кем-то?
Она подняла бровь и отбросила волосы на спину.
— В смысле?
— Это простой вопрос, Лила, и заслуживает простого ответа.
Менторский тон заставил ее нахмуриться.
— Если вы имеете в виду, увлечена ли я эмоционально или сексуально каким-нибудь мужчиной, то ответ — нет. В данный момент.
— Хорошо.
Смутное недовольство в ее взгляде польстило ему. Он хотел получить ответ и получил его.
— Пожалуй, профессор, я отвлекла вас от еды. Вы кажетесь мне слишком разумным, чтобы впасть в такого рода благодарность.
На сей раз улыбнулся он.
— Какого рода?
— Похожей на похоть.
— Вы правы. Улавливаю разницу… особенно когда чувствую одновременно и то и другое.
Собственные слова удивили Макса. Возможно, близость смерти помутила рассудок. На мгновение Лила так глянула на него, словно хотела залепить пощечину. Потом неожиданно рассмеялась.
— Полагаю, это просто еще одна констатация факта. А вы интересный человек, Макс.
«И, — мысленно решила она, унося поднос, — безобидный».
Наверное.
Даже после того, как Макс устроил денежный перевод со своего счета в Итаке [8], Калхоуны не позволили ему переехать в гостиницу. По правде говоря, он не слишком и настаивал. Никогда прежде его так не баловали и не тряслись над ним. Больше того, он ни разу не ощущал себя частью большого шумного дружного семейства. Они приняли его с радушным гостеприимством, одновременно неотразимым и добросердечным.
Макс узнал и оценил каждого как яркую личность и всех вместе как единое целое. В особняке всегда что-то происходило, и всякий имел что сказать по любому поводу. Для него — единственного ребенка в доме, где его начитанность считалась недостатком, — стало открытием очутиться среди людей, заботившихся и о себе, и друг о друге.
Кики работала автомехаником и, сияя таинственным светом новобрачной, со знанием дела рассуждала о двигателях. Энергичная и деловая Аманда трудилась помощником управляющего в близлежащем отеле. Сюзанна руководила компанией по озеленению и посвятила себя своим детям, отца которых никто не упоминал. Коко заправляла Башнями, готовила превосходную еду, очень ценила мужскую компанию и периодически нервировала Макса угрозами погадать на него на спитом чае.
И еще Лила. Он узнал, что она работает натуралистом в национальном парке Акадия, любит длительный сон, классическую музыку и изысканные десерты своей тети. Под настроение могла сидеть, развалившись в кресле, выпытывая подробности его жизни, или свернуться в солнечном луче, как кошка, отрешившись от него и всего остального вокруг, пока дрейфовала в одну из личных фантазий. Потом потягивалась, улыбаясь, и снова возвращалась в реальность.
Она оставалась для него загадкой, смесью дремлющей чувственности и нетронутой невинности… ошеломляющей открытости и недоступного уединения.
Через три дня Макс восстановил силы, и его пребывание в Башнях подошло к концу. Он понимал, что самое разумное — покинуть это место, на переведенные деньги купить билет в один конец до Нью-Йорка и попытаться найти работу на лето.
Но до чего же не хотелось быть разумным.
Впервые он находился на каникулах и, хотя его силой втянули в них, вознамерился сполна ими насладиться. Ему нравилось просыпаться утром под рокот и запах моря. Макс с облегчением понял, что несчастный случай не заставил его бояться или невзлюбить воду. Было что-то невероятно расслабляющее в отдыхе на террасе, любовании изумрудной или темно-синей гладью океана и разглядывании далеких скоплений островов.
И когда время от времени беспокоило плечо, он устраивался на свежем воздухе и позволял солнечному свету утолять боль. Появилось много времени для чтения. Час или два ежедневно он укрывался в тени, проглатывая романы или биографии из калхоуновской библиотеки.
Его жизнь всегда подчинялась жесткому расписанию, Макс прежде никогда не терял ни минуты попусту. Но здесь, в Башнях, с их шепотами прошлого, импульсами настоящего и надеждами на будущее, мог побаловать себя.
Под простым удовольствием от отсутствия какого-либо графика встреч и неотложных дел крылось растущее увлечение Лилой.
Она скользила по дому и вне его. Уезжала утром в аккуратной опрятной униформе, заплетя невероятную гриву в косу. Возвращаясь, надевала одну из развевающихся юбок или сексуальные шорты. Улыбалась ему, беседовала и удерживала благожелательную, но вполне ощутимую дистанцию.
