за руку, будто я была в ступоре.
Но это был не ступор. Кажется, я совершенно точно теряла свою твёрдую решимость остаться собой и принадлежать только себе одной. Нафиз со своим восточным великолепием затягивал меня, словно зыбучие пески. Поглощал и лишал воли.
Я теряла ту Ксению, которой являлась. Ту жёсткую журналистку, способную вывести на чистую воду, способную создать такой материал, который цеплял народ. Ту, которая умела сохранять холодный рассудок, которая решала сама за себя и гордилась этим.
Мягкое, сладкое принуждение обволакивало, не давая больно биться о прутья золотой клетки, заставляло терять желание выбраться и вызывало трепет от мысли о подчинении. Приятный трепет.
И всё это было неправильно. Моё нутро восставало, но со временем всё тише. Подсознание начало понимать, что выхода нет и стало подкидывать варианты компромисса.
Но я так не хотела. Пока имела силу не хотеть.
В комнате я снова легла спать. Раньше днём себя было не заставить. жалко времени, потом весь день как чумной, если вдруг случайно получится. А тут будто в яму провалилась посреди дня.
Проснулась от того, что меня трясли за плечо.
– Сайеда, вставай, – услышала я приглушённый голос Вафии.
– Сколько времени? – я села на постели, ощущая голову тяжёлой чугунной кастрюлей.
– Почти полночь.
– Тогда зачем ты будишь меня? Оставила бы до утра.
А потом я вспомнила слова Нафиза, что он сказал мне перед уходом, и сон как рукой сняло. Сама не понимала, к чему готовиться. Сопротивляться или принимать поражение.
– Он здесь?
– Нет, сайеда, – ответила Вафия и я выдохнула. У меня появилось ещё немного времени. – Но я кое-куда хочу тебя отвести. Вставай!
Тряхнув головой и потерев глаза, я встала с кровати, едва успела поправить на себе платье, когда Вафия набросила мне на голову длинную накидку, опустившуюся волнами ткани до самых щиколоток. В ней даже прорезей для глаз не было. Точнее были, но и они закрывались чёрной сеткой.
– Вдруг нас кто-то увидит, – пояснила девушка, а я напряглась. Очевидно же, что мы собирались делать что-то запретное.
А вдруг она решила помочь мне бежать?
Я даже воодушевилась сперва, но потом сама себя осадила. Вряд ли прислужница имела такие возможности, а о том, что могло ждать её после такого финта – и представить страшно, учитывая местные нравы и обычаи.
– Куда ты меня ведёшь? – шёпотом спросила я, когда мы притормозили у угла в одном из коридоров, затаившись по знаку Вафии.
– Скоро узнаешь, – тихо ответила она, а потом ухватила меня за руку и снова потащила за собой.
Потом мы свернули за одну из колонн, и Вафия что-то нажала прямо на ней. Там приоткрылась дверь, куда мы и скользнули.
Оказавшись в тёмном узком коридорчике, моя сопровождающая включила фонарик. Было страшно, честно признаться. Кто знает, что она задумала и какие тайны хранит в себе этот шикарный дворец.
Но вместе с тем моя журналистская натура испытывала профессиональное возбуждение. Это же какой шикарный материал можно написать! Возможно, когда-нибудь, когда я выберусь, то так и сделаю.
Потом мы вышли на небольшую площадку, а с неё перешли на лестницу, ведущую вниз. Шагов через тридцать Вафия остановилась у двери и распахнула её. За дверью оказалась небольшая, слабоосвещённая комната. Тут стоял маленький столик и диванчик.
Девушка подошла к одной из стен и поманила меня. Сперва я не поняла, зачем мне подходить к стене, и лишь оказавшись рядом, увидела.
Стена оказалась не сплошной. Если подойти вплотную и почти прислониться лбом, то можно заметить небольшие отверстия, с другой стороны чем-то задрапированные. Но видеть происходящее по ту сторону эта драпировка не мешала.
А видно было много чего интересного. По ту сторону была просторная шикарнейшая купальня, по блеску отделки, думаю, не ошибусь, если скажу, что она из золота. Большой бассейн в центре, подсвеченный голубым светом, лавки и диваны вокруг, столы с едой и столы, накрытые полотенцами.
Но всё это убранство – не самое главное. Там были люди. Несколько молодых мужчин-арабов, у которых были прикрыты только бёдра полотенцами. Двое сидели на диване, один лежал на массажном столе, ещё двое на мраморной лавке у бассейна.
А ещё там были женщины. Некоторые полностью обнажённые, некоторые только до пояса. Красивые, ухоженные. Те, что раздеты не полностью, были в восточных шароварах, расшитых поблёскивающими в приглушённом свете камнями.
Как раз заиграла музыка и три девушки в шароварах начали танцевать. Красиво, сексуально, откровенно. Плавно выгибались, разводили руку, играли волосами.
А потом среди мужчин я заметила Нафиза. Он спустился по ступеням откуда-то сверху, тоже был только в полотенце, обмотанном вокруг бёдер. Сел на диванчик к двум другим и стал с ними о чём – то разговаривать.
– Ты привела меня наблюдать за оргией? – зашипела я на Вафию, которая тоже, как приклеенная, стояла рядом и жадно наблюдала.
– Я привела тебя, чтобы ты сделала для себя некоторые выводы, сайеда, – шёпотом ответила Вафия. – А теперь наблюдай молча.
Не знаю сама почему, но меня тянуло посмотреть туда снова. Я убеждала себя, что это лишь зов профессии, но на самом деле я понимала на что именно смотрю и что надеюсь увидеть. А точнее не увидеть.
Девушки продолжали танцевать, разошлись в стороны к разным группам мужчин. Ещё две вышли из бассейна и подошли к тому, что лежал на массажном столе, принялись гладить и разминать его тело руками, не пропуская ни сантиметра.
Но я смотрела только на одного мужчину и его действия.
Нафиз продолжал беседовать, не особенно обращая внимания на девушку, что танцевала прямо перед ним. Она выгибалась и склонялась к нему, предлагая всю себя.
А я… я ощущала себя странно. Чувствовала, как ладони стали влажными, а дыхание участилось. В груди засело странное, царапающее ощущение. Мне не хотелось, чтобы эта девушка касалась его. Не хотелось, чтобы его в принципе кто-то касался.
Танцовщица опустилась на колени, а потом я увидела, как её затылок стал подниматься и опускаться, но не над пахом Нафиза, а другого мужчины, что сидел слева.
Я не понимала, почему стою и продолжаю смотреть на эту оргию, почему не требую Вафию сейчас же увести меня отсюда. Снова было ощущение, что в моей крови какой-то наркотик.
А потом Нафиз поднял глаза и посмотрел прямо на меня. Точнее в мою сторону. Ни он, ни другие присутствующие не могли видеть меня, но он смотрел будто в глаза.
Будто знал, что я наблюдаю.
Глава 13. «Как он и сказал – сама»
Нафиз встал и медленно пошёл ко мне. Да, именно так – ко мне, а не в моём направлении. Потому что его взгляд был прикован к моему, несмотря на разделявшую нас стену.
Когда он подошёл совсем близко и вдруг упёрся лбом прямо там, где был мой лоб, я дёрнулась, но вдруг обнаружила, что в комнате нахожусь уже одна. Когда ушла Вафия, я не услышала – настолько была поглощена наблюдением.
Я чувствовала Нафиза, слышала его дыхание. Не знаю, видел ли он через стену меня, были ли такие же отверстия для подглядывания с той стороны, или просто знал, что я тут.
Он отдал приказ меня привести сюда или это была инициатива Вафии, а ему просто доложили. Второе вряд ли.
Нафиз на секунду отвернулся, хлопнул в ладоши, а потом с уважением кивнул своим товарищам. Те кивнули в ответ, встали, набросили полотенца и вышли. Женщины тоже вереницей друг за другом удалились.
Я понимала, зачем всё это. И… кажется, ждала. Не собиралась бежать обратно к себе в комнату, ноги словно приросли к полу, а под кожей стал распространяться жар.
Я сделала шаг назад. Уже не подсматривала, просто ждала.
Часть стены разъехалась как двери лифта, и я оказалась нос к носу с Нафизом.
С полуобнажённым, возбуждённым Нафизом.
Сопротивляться и отстаивать себя так сложно. Это как запретить себе есть сладкое, чтобы вырваться из его зависимости и, наконец, похудеть. Но так трудно устоять, когда перед тобой стоят самые лучшие кондитерские изыски, от которых самообладаение трещит по швам.
Он делает шаг ко мне. Молча. Только смотрит,
