— Ну вот… — и покинул поле боя.
Сет с водяным пистолетом в руке стоял и смотрел на Дрю:
— О боже, что я наделал!
Дрю беспомощно посмотрела вниз. Ее отглаженная красная рубашка и синие брюки насквозь промокли. Она подняла глаза, выражение которых — испуганное, растерянное — быстро стало сердитым, когда она заметила, что Сет изо всех сил пытается не расхохотаться.
— Вы что, с ума сошли?
— Извините меня. Правда, мне очень жаль, что так получилось. — Сет подошел к ней. — Я гнался за Джейком. А вы попали под шальной выстрел. — Он попытался мило улыбнуться, достал из заднего кармана джинсов платок. — А это только еще раз доказывает, что на войне невинных наблюдателей не бывает.
— А по-моему, это доказывает, — процедила она, — что некоторым нельзя доверить даже детский пистолет.
— Эй, эй, никакой это не детский пистолет, а «супермощное водяное ружье».
Он приподнял пистолет, но, увидев нехороший блеск в ее глазах, снова опустил его.
— Сет! — закричала Анна, выбегая из дома. — Что ты наделал! — Она обняла Дрю за плечи: — Я извиняюсь за поведение наших глупых мальчишек. Бедняжка! Пойдемте в дом и переоденемся во что-нибудь сухое.
— Да нет, что вы, не надо. Я просто…
— И слышать ничего не хочу, — перебила ее Анна.
Она увлекла Дрю в дом и повела на второй этаж.
— Сегодня наше жилище еще больше, чем обычно, похоже на сумасшедший дом. Ведь все приехали. Празднуем возвращение Сета. Мужчины уже собираются варить крабов.
— Я не хочу вам мешать. — Дрю стало очень неловко. — Я заехала на минутку передать Сету ключ.
— Сначала переоденьтесь, поешьте, выпейте вина, — сказала Анна ласковым голосом. — Думаю, что джинсы Кевина будут вам как раз впору. — Она вытащила из ящика стенного шкафа голубую рубашку. — Пойду поищу их. В его комнате вечно все куда-то исчезает, как в черной дыре.
— Не беспокойтесь, это всего лишь вода.
— Дорогая моя, вы дрожите от холода. Снимайте вещи. Мы закинем их в машину, они высохнут, пока мы будем есть.
С этими словами она вышла и оставила Дрю одну в спальне.
Дрю действительно очень замерзла. Сдавшись, она сняла свою мокрую рубашку и уже застегивала рубашку Анны, когда та вернулась.
— На этот раз они, к счастью, оказались на месте. — Она протянула Дрю джинсы. — Когда оденетесь, принесите мокрые вещи на кухню. — У дверей она обернулась и сказала: — Дрю, добро пожаловать в наш семейный сумасшедший дом!
Судя по шуму, доносившемуся с заднего двора, можно было решить, что чуть ли не половина населения Сент-Кристофера явилась поприветствовать Сета.
Но когда она выглянула в окно, оказалось, что весь этот шум и гам создает только семейство Куин. Подростки гонялись друг за другом по лужайке. Две — нет, три собаки. Оказывается, даже четыре, отметила она, увидев, как огромный ретривера выпрыгнул из воды и побежал по лужайке, на ходу отряхиваясь и пытаясь забрызгать как можно больше людей. К пристани были пришвартованы лодки — вот, значит, почему машин перед домом меньше, чем людей на лужайке.
Эта сценка ничуть не напоминала светские сборища на открытом воздухе или их семейные встречи. Там тихо звучала классическая музыка. Разговоры были упорядоченными и спокойными, а столы — безупречно сервированными.
Джинсы Кевина Дрю пришлось подвернуть. Забрав мокрую одежду, она спустилась вниз.
Пианино в гостиной выглядело старинным, и сразу было видно, что на нем играют. Красные лилии, которые она продала Сету, стояли на нем в хрустальной вазе, распространяя вокруг дурманящий аромат.
На стенах висели картины — морские виды, городские пейзажи, натюрморты, — написанные, без сомнения, Сетом. Ее внимание привлек карандашный набросок: старый дом, окаймленный лесом и заливом. Подойдя поближе, она рассмотрела подпись в нижнем углу. Имя было выведено так старательно, как это мог сделать только ребенок. Потом она увидела год, проставленный ниже.
Маленький мальчик, нарисовавший свой дом, уже тогда понимал, что он для него значит. Уже тогда он был талантливым и настолько чутким, чтобы передать на бумаге это чувство. У нее стало тепло на душе. Может быть, он и ведет себя как последний идиот, носясь с этим своим водяным пистолетом, но человек он хороший. Если произведения искусства могут рассказать что-то о своем авторе, то Сет — человек необыкновенный.
Она пошла на звук голосов, доносившихся с кухни.
Сет стоял, обнимая Анну за плечи. Их головы почти касались друг друга. Любовь. Дрю даже из противоположного конца комнаты ощущала, как она перетекает от Сета к Анне и обратно. Ее всегда привлекало в людях такое доброе отношение друг к другу, и она стояла и улыбалась, глядя на них, пока какая-то женщина — это оказалась Грейс — не высунулась из огромного холодильника с очередным блюдом в руках.
— О, Дрю. Давайте сюда свои вещи.
Грейс поставила блюдо на стол. Анна и Сет повернулись в ее сторону.
Сердце Дрю, может, и смягчилось по отношению к Сету, но только к Сету-художнику. Она не собиралась тут же прощать его глупые выходки.
— Спасибо, вещи просто влажные. Рубашке, правда, досталось больше всего.
Сет подошел к ней:
— Еще раз прошу прощения. Не представляю, как я мог перепутать вас с тринадцатилетним мальчиком.
— Просто я оказалась не в том месте, не в то время — и хватит об этом, — сказала Дрю ледяным тоном.
— Нет, вы оказались как раз там, где надо.
Он взял ее руку и поднес к губам. Наверное, считает, что это очень милый жест, подумала она. А ведь это так и есть!
— Крабы готовы! — прокричал Джейк, врываясь через заднюю дверь. — Папа говорит, пора наконец оторвать от стульев свои задницы и побыстрее накрывать на стол.
— Джейк!
Джейк невинными глазами посмотрел на мать:
— Я просто передаю то, что мне было велено. Да, и еще, мы все умираем от голода.
— На вот, замори червячка. — Анна сунула ему в рот фаршированное яйцо. — А теперь давай перетаскивать все это добро на лужайку.
— Могу я вам помочь? — спросила Дрю.
— Берите что-нибудь и идите на лужайку. Скоро садимся.
Анна удивленно проследила, как Сет взял блюдо и раскрыл перед Дрю, стоявшей с миской с салатом, дверь. Она посмотрела на Грейс и повела в их сторону глазами:
— Они неплохо смотрятся вместе.
— Да, — согласилась с ней Грейс. — Она мне нравится.
— Вначале она кажется холодной, а потом, попривыкнув, держится мило и дружелюбно. Она очень хороша, правда?
— И такая… изысканная и холеная.
— Деньги придают людям лоск. Она держится скованно, но если уж наши ребята не сумеют ее расшевелить, то, думаю, это никому не удастся. Сету она, похоже, очень нравится.
