– Женька, милая… – Нужны какие-то слова, но их у меня нет. В голове сладкая пустота. Я прижимаю гибкое тело, остро ловя новые неизведанные ощущения. – Женька…
– Потом, потом. – Ее пальчик игриво нажимает на мои губы. Хочется его куснуть.
– Ты ради меня пришла?
– Не только. – Ее руки соскальзывают с моих плеч и упираются в грудь.
Я впервые так близко вижу бездонные омуты карих глаз. В них можно утонуть. Взгляд затуманен. Дуги бровей, как профиль накатывающейся волны. У переносицы гуще, утончаются к краям. В глазах есть что-то восточное – страсть и тайна.
– А к кому еще?
– Мне хвосты надо сдать…
– Так сессия же была в июне?
– Я с Юрой в Ялту ездила. – Она мягко отстраняется. Когда она серьезна, ее сжатые губы приобретают идеальную форму – галочка посередине верхней, прогибающаяся дуга нижней.
– Я тебе еще ничего не рассказал, – спешу сказать я, чувствуя, что она исчезает.
– Мне назначено. Ждут. – Она нежно улыбается, губы меняют форму – верхняя растягивается в линию, но нижняя сохраняет дугообразный изгиб. – Тиша, приходи ко мне вечером…
Она быстро скользит по коридору и взбегает по лестнице. Я упрямо тащусь за ней.
– Не ходи за мной! – строго машет она, брови вновь хмурятся.
Она около широкой двустворчатой двери. Один раз ударяет костяшками пальцев. Дверь торопливо распахивается, словно кто-то дежурил с той стороны. Сальные выпученные глазки на горбоносом лице встречают ее. Женя скрывается за дверью. Щелкает замок.
В коридоре неприятная тишина. Я плетусь к незнакомому кабинету, смотрю на табличку: Амбарцумов Левон Суренович. Декан.
Зачем в таком легкомысленном платье она пришла к декану? Почему дверь закрыли на замок? А как на нее смотрел этот лысый коршун!
Я замахиваюсь кулаком и хочу стучать в ненавистную дверь. Но рука безвольно опускается. Я сажусь на ступеньки и жду. Время тянется медленно. На меня натыкаются редкие сотрудники. Глупо! Как все глупо!
Я ухожу. К Ирине вернуться почему-то стыдно.
Я в лаборатории. Евтушенко склонился над бумагами. Карпова прильнула к нему и жадно ловит объяснения.
– Что там с алгоритмом? – спрашиваю я.
Карпова изучающе меня рассматривает. Видимо, ее удовлетворяет мой растерянный вид, и она улыбается. Ее плечо демонстративно соприкасается с Сашиным. Евтушенко близоруко щурится. Он без очков.
– Мы уже все придумали. Количество итераций сокращается на порядок, – сообщает он.
– Да! – поддакивает Карпова, еще теснее прижимаясь к Саше. – Пока некоторые развлекаются, мы работаем.
У меня такое впечатление, что я здесь лишний.
– Молодцы, – одобрительно бурчу, хотя в голосе равнодушие.
«Вечером… Женя обещала вечером…» – сладко вспоминаю я.
Мне не хочется корпеть над формулами и операторами. Я думаю только о Жене. Вечер, побыстрее наступил бы вечер. Воображение рисует нечто сладко-туманное, до сих пор неизведанное. Я и она в спальне. Полумрак, объятия, близость…
Но реальность оказалось совсем иной. Душное нутро шкафа вместо мягкой постели.
Сжавшись калачиком, я сидел в платяном шкафу. Когда в последний раз я залезал в шкаф? Наверное, лет в шесть, играя в прятки. Тогда был азарт и возбуждение от игры. А сейчас двадцатилетний дылда стыдливо притаился, обхватив колени, среди женских платьев.
В шкаф меня запихнула Женя Русинова. Я и возразить не успел. Не до того было. Мы разговаривали наедине, когда в дверь неожиданно позвонили.
– Это Юрий, – встрепенулась она и сразу же отправила меня в шкаф.
Получилось как в анекдоте: возвращается муж – любовник прячется в шкафу.
Но я не любовник! К сожалению. А Юрий Борисович Евгении не муж! Могла бы сказать, что встретила одноклассника. Представить. Я бы вежливо откланялся и ушел. Но не захотела, выбрала другой вариант, унизительный и опасный. Наверное, Калинин страшный ревнивец. Его понять можно. Да и время уже позднее для безвинной встречи с одноклассником «тет-а-тет».
Я посмотрел на часы. Светящиеся стрелки «Командирских» показывали начало одиннадцатого.
Время пролетело быстро, с тех пор как после университета я отвез Ирину домой, где она непременно захотела угостить меня ужином, долго возилась на кухне и переругивалась с мамочкой. У той сдвинули график дежурств, и застать ее дома Ирина не ожидала. А потом я через весь город на перекладных добирался до квартиры Жени.
– Я пришел, – радостно воскликнул я, когда Женя открыла дверь.
Моя улыбка натолкнулась на ее озабоченное лицо.
– Проходи, – прошептала она, сдвинув брови.
Мы вошли в комнату. Она сделала жест рукой, и мы расположились в креслах. Я оказался на месте вчерашнего покойника. Женя была все в том же платье в горошек, что и днем, только ее густые черные волосы были распущены. Она в раздумье наматывала кончики волос на указательный палец и тут же их распутывала.
– Как прошел экзамен? – поинтересовался я. Мне не давал покоя большой хищный шнобель Левона Суреновича.
– Хвосты? А-а… Сдала, – рассеянно ответила она.
– Ты всегда так экзамены сдаешь?
– Как так?
– Ну вот так… Наедине с преподавателем, в отдельном кабинете…
– Ты на что намекаешь? Какое тебе дело? Как хочу, так и сдаю!
Разговор не клеился. От мягкого дневного поцелуя не осталось и воспоминания. Казалось, те счастливые мгновения были в какой-то давней прежней жизни.
Я опустил взгляд на журнальный столик, разделяющий нас. Вчера здесь стояла бутылка коньяка.
– Откуда взялся этот коньяк? – Я показал пальцем, словно бутылка все еще находилась между нами.
– Андрей принес с собой.
Я вспомнил, что уже задавал этот вопрос. И ответ был тот же самый.
– Странно… Он принес отравленный коньяк и сам его выпил.
– Может, в магазине суррогат подсунули?
– Ты что, это был мгновенный яд, а не поддельная бурда, из-за которой бывает расстройство желудка и трещит башка. Подумать только, ведь ты тоже могла его выпить!
– Я уже говорила, что терпеть не могу крепкие напитки. Мы помолчали. Женя понуро смотрела на стол, что-то вспоминая.
– А куда вы… Андрея… – еле слышно произнесла она.
– Положили на скамейку.
– Какую скамейку?
– На городской остановке.
– Просто на скамейку?
– Да.
– На обычной остановке?
– Самой обычной.
– Какой ужас!
– А что бы ты хотела? В реку?
– Не злись. Мне его жалко…
– Утром его, наверное, нашли.
– Да уж, нашли… Юрий из-за этого срочно из Москвы вернулся. Когда ты позвонил в дверь, я думала, что это он.
Последние слова меня неприятно укололи. Выходит, она ждала совсем другого мужчину и поэтому не обрадовалась нашей встрече. Опять воцарилось молчание. Все шло совсем не так, как я планировал.
