Однако тут к ней подбежал один из детей хозяев и, смущаясь, протянул букетик фиалок. Бетани стало стыдно за свои необоснованные ночные страхи.
— Ну что, они не похожи на охотников за головами? — с улыбкой спросил ее Трейс.
— Нет, — вздохнула Бетани, — но я не могу сказать этого о вас.
Трейс рассмеялся и легко вскочил на мула.
— Знаете, — неожиданно объявил он, — а вам гораздо лучше без очков.
— Что, простите?
— Ваши очки. Они такие большие, что делают вас похожей на сову. Без них вы выглядите намного лучше. Бетани покраснела и взяла поводья своего мула.
— Я должна поблагодарить вас за эту информацию?
— Не обязательно. Это был не комплимент, а простое наблюдение.
— Неужели? Вы самый грубый человек из всех, кого я встречала, мистер Тейлор!
— Значит, вы встречались с очень небольшим количеством людей, мисс Брейсфилд, — рассмеялся он, сверкая глазами из-под полей своей темно-коричневой фетровой шляпы.
— Нет, просто мне не попадались такие грубияны, — парировала Бетани.
— Если бы слова могли ранить, то я давно был бы убит, — продолжал смеяться Трейс. — Кто научил вас так защищать себя?
— Я… я не понимаю, о чем вы? Мне не нравится ваш тон.
— Тогда мир?
— Что?
— Мир. Прекращение боевых действий. Довольно баталий.
Бетани вдруг подумала, что когда Трейс Тейлор улыбается, то становится невероятно красивым. Должно быть, многие женщины не в силах устоять перед ним. Но только не она. Стивен Аверил помог ей выработать стойкий иммунитет против обаяния красивых мужчин.
— Хорошо. Но я возобновлю боевые действия, как только замечу проявление недружелюбия с вашей стороны, мистер Тейлор!
— О, вы мне не доверяете, не так ли? Это не оскорбление, — торопливо добавил Трейс.
— Могу я попросить вас просто быть вежливым? — спросила Бетани, садясь в седло. — Хотя, кажется, для вас это нелегко.
— Нелегко, — согласился Тейлор, — но у меня должно быть хоть какое-нибудь развлечение в компании такой упрямой попутчицы, как вы. Однако мне действительно нужно ваше доверие. Если вы не доверяете мне сейчас, то, боюсь, не станете доверять тем решениям, которые я буду принимать в горах. А такое недоверие может угрожать вашей жизни.
— В горах? — автоматически повторила Бетани. — А как называется то, по чему мы поднимались весь вчерашний день? Неужели будет еще хуже?
— Вам представится возможность все выяснить самостоятельно, — пожал плечами Тейлор. — Тем более что скоро нам предстоит настоящий подъем.
— И вы, конечно, уверены, что мне не хватит сил, чтобы идти вместе со всеми?
— Даже индейцам приходится в горах несладко, мисс Брейсфилд. Почему вы думаете, что вам должно быть легче?
— Но почему вы не задаете этого вопроса моему отцу? Считаете, что он может подниматься в горы, а я нет? Только потому, что я — женщина?
— Послушайте, — со вздохом произнес он, — ваш отец готов лишиться жизни ради нескольких осколков древних камней. Индейцы попросту исчезнут, когда станет слишком тяжело идти. А вы… Вы будете пытаться сделать все, лишь бы не показывать, как вам плохо. Я знаю такой тип людей.
— Знаете? Тогда вы должны знать, что никакие ваши увещевания не заставят меня вернуться назад.
Трейс дернул поводья своего мула и двинулся вперед, не сказав больше ни слова. Бетани и не ждала ответа. Что ж, пусть эта экспедиция будет стоить ей жизни, но Трейс Тейлор никогда не дождется, чтобы она сдалась!
Чем выше они поднимались, тем более разреженным становился воздух. Вместо нормального дыхания из легких Бетани вырывались натужные хрипы. У нее сильно болела голова, и она едва различала, куда едет. Забывшись в полудремоте, она даже не заметила, что ее мул остановился.
Бетани очнулась на земле: Трейс Тейлор помог ей подняться и теперь пытался что-то влить ей в рот.
— Пейте, — повторял он, прижимая фляжку к ее дрожащим губам.
Жидкость оказалась слегка горьковатой, с. тяжелым сладковатым запахом.
— Что это такое? — прошептала Бетани, вытирая капли с подбородка.
— Чай из листьев коки, — объяснил Трейс и усмехнулся, увидев выражение крайнего удивления на ее лице.
— Кока? Вы уверены, что мне это нужно? Зачем?
— Слишком много вопросов. Это поможет вам приспособиться к изменению высоты. — Он посмотрел на профессора, который тоже спешился и подбежал к дочери. — У нее горная болезнь, — сказал Трейс, обращаясь к нему. — Такое часто случается на большой высоте. Профессор, если обнаружите у себя симптомы, сразу скажите мне. Сделаем получасовую передышку, прежде чем двигаться дальше.
— Полчаса? — простонала Бетани. — Как милостиво с вашей стороны!
— Дорогая, ты уверена, что с тобой все в порядке? — волновался Брейсфилд. Бетани с трудом улыбнулась:
— Папа, со мной все хорошо. Я отдохну несколько минут, и мы сможем продолжить путь.
Отдых продлился несколько дольше, но наконец все снова отправились в дорогу. Бетани действительно чувствовала себя намного лучше. Когда они добрались до небольшого шахтерского городка, расположенного на слиянии двух горных речушек, она с удовольствием отведала местного пива и немного поела.
— Кажется, вы совершенно поправились, — сказал Трейс, когда она закончила трапезу, и Бетани согласно кивнула.
— Надеюсь, что да. Но хочу предупредить вас, мистер Тейлор, что я буду продолжать путь независимо от самочувствия.
— Поверьте, теперь я в этом уже не сомневаюсь, — в тон ей ответил Трейс.
Он внимательно посмотрел на нее и увидел, что она покраснела, а ее фиалковые глаза засверкали недобрым огнем. Тейлор уже научился предугадывать ее реакцию на его замечания. Теперь оставалось окончательно измотать ее, и тогда он с чистой совестью сможет оставить эту упрямицу в Куско.
Трейс ударил своего мула палкой и догнал Броуди, одного из людей Бентуорта.
— Вечером мы доберемся до Уанкайо, — сказал ему Броуди.
— Да. У тебя какие-то планы? Броуди кивнул:
— Мы с Рейганом хотели бы повеселиться ночью. Не возражаешь?
Трейс покачал головой:
— Броди, я еще несколько лет назад сказал тебе, что мне наплевать, чем вы занимаетесь, если только это не мешает делу.
— Сдается мне, Тейлор, что ты все еще не простил мне прошлой ошибки.
Трейс, ничего не ответив, обогнал Броуди. Тот почувствовал, как в нем нарастает раздражение. Это был высокий худощавый мужчина с редкими светлыми волосами, имевший неприятную привычку теребить мочку уха, когда чувствовал себя неловко. На этот раз он истерзал несчастное ухо так, что оно стало пунцовым. Догнав Тейлора, он проронил:
