Но Сюзанна, внутренне напрягшись, расправила плечи, вскинула голову и открыла дверь Вивиан Данбрук. Представшая перед ней женщина — безупречно одетая в явно сшитый на заказ жемчужно-серый костюм с удачно подобранными, неброскими украшениями и классические туфли-лодочки — поразила ее своим очарованием. Это была моментальная, чисто автоматическая женская реакция, но Сюзанна ничего не могла с собой поделать: она горько пожалела, что не переоделась после того, как Вивиан позвонила. Лучше бы она надела свой темно-синий костюм вместо спортивных черных брючек с белой блузкой.
Все-таки мода — великий уравнитель.
— Миссис Каллен? — Пальцы Вивиан судорожно стиснули ручку дамской сумочки. — Спасибо, что согласились со мной встретиться.
— Прошу вас, входите.
— Какое очаровательное место! — Вивиан вошла внутрь. — У вас изумительный сад.
— Это мое хобби. — С прямой спиной и невозмутимым лицом Сюзанна провела гостью в гостиную. — Прошу вас, садитесь. Могу я вам что-нибудь предложить?
— Нет, спасибо, не стоит беспокоиться. — Вивиан выбрала кресло и заставила себя опуститься в него медленно, хотя колени у нее подкашивались. — Я понимаю, вы, должно быть, очень заняты. Женщина в вашем положении…
— В моем положении?
— Я имею в виду ваш бизнес. Вы добились успеха. Нам очень нравится ваша выпечка, особенно моему мужу. Эллиот — сластена. Он тоже хочет познакомиться с вами и вашим мужем. Но я хотела сначала… Я надеялась, что мы сможем поговорить. Только вы и я.
«Я тоже сумею сохранить самообладание», — сказала себе Сюзанна. Она села, скрестила ноги, улыбнулась.
— Надолго вы к нам?
— Всего на пару дней. Мы хотели посмотреть раскопки. Колли нечасто случается работать так близко от дома, чтобы мы могли… Все это ужасно неловко.
— Неловко? — переспросила Сюзанна.
— Мне казалось, я знаю, что сказать и как. Я репетировала свою речь перед вами. Заперлась в ванной на целый час сегодня утром и упражнялась перед зеркалом. Как будто играла спектакль. Но… — Голос Вивиан запнулся от волнения. — Но теперь я не знаю, что и как вам сказать. Мне очень жаль? Какой смысл говорить вам, что мне очень жаль? Это ничего не изменит, не вернет того, что было у вас отнято. Да и могу ли я сожалеть? Сожалеть о том, что у меня есть Колли? Я не могу об этом сожалеть, не могу за это извиняться. Я даже вообразить не могу, что вам пришлось пережить.
— Нет, не можете. Всякий раз, когда вы брали ее на руки, на вашем месте должна была быть я. Когда вы в первый раз вели ее в школу, когда следили, стоя у ворот, как она скрывается в дверях, это я должна была там стоять и смотреть на нее с гордостью и печалью. Это я должна была рассказывать ей сказки перед сном и не спать ночей, когда она заболевала. Это я должна была наказывать ее, когда она не слушалась, и помогать ей делать уроки. Это я должна была всплакнуть, когда она отправилась на свое первое настоящее свидание. Это я должна была переживать чувство утраты, когда она уехала учиться в колледж. Ощутить в душе пустоту. — Сюзанна привычным жестом прижала кулак к сердцу. — Конечно, это чувство смешано с гордостью, но все равно преобладает одиночество. А у меня никогда ничего не было, кроме одиночества. Кроме пустоты.
Напряженно выпрямившись, они сидели в элегантно обставленной комнате, и потоки ожесточения бурлили в воздухе между ними.
— Я не могу вам все это вернуть. — Вивиан высоко держала голову, ее спина была абсолютно прямой. — И в глубине души я знаю: если бы мы узнали правду десять, двадцать лет назад, я боролась бы за то, чтобы скрыть ее от вас. Удержать ее любой ценой. Я не могу даже желать, чтобы все сложилось иначе. У меня нет на это душевных сил.
— Я девять месяцев носила ее в себе. Я взяла ее на руки, как только она сделала первый вдох. — Сюзанна подалась вперед всем телом, словно готовая к прыжку пантера. — Я дала ей жизнь.
— Да, этого у меня никогда не будет. У меня никогда не будет этой связи с ней. И я всегда буду помнить, что у вас она есть. И она будет это знать, для нее это всегда будет иметь значение. Вы всегда будете важной частью ее жизни. Эта девочка, которая всю свою жизнь была моей, отныне принадлежит и вам тоже. Она больше никогда не будет полностью моей. — Вивиан помолчала, стараясь овладеть собой. — Мне не дано понять, что вы чувствуете, миссис Каллен, как и вам не понять, что чувствую я. Может быть, эгоистической стороной нашей души мы и не хотим понимать. Но мне больно, потому что нам обеим не дано знать, что чувствует Колли.
— Да, — согласилась Сюзанна, — это нам не дано. Все, что мы можем, это попытаться помочь. Я не хочу, чтобы она пострадала. Из-за меня, из-за вас, из-за того, кто в ответе за все случившееся. И я боюсь за нее, боюсь, что этот «кто-то» может зайти очень далеко в своих попытках помешать ей найти ответы на вопросы.
— Она не остановится. Я долго думала об этом. Хотела просить вас пойти вместе со мной. Если бы мы обе попросили ее оставить все как есть… Я даже поговорила об этом с Эллиотом. Но она не остановится и только расстроится, если мы будем просить ее о невозможном.
— Мой сын сейчас в Бостоне. Пытается помочь.
— Мы наводили справки среди медиков. У меня в голове не укладывается, что Генри… мой собственный врач. — Вивиан схватилась рукой за горло, принялась крутить бусы. — Когда она найдет ответы — а она непременно их найдет! — плата окажется непомерно высокой. Но она хотя бы не одинока. У нее есть семья, друзья. Джейкоб.
— Трудно сказать, к какой категории он относится.
Впервые с тех пор, как она вошла в этот дом, лицо Вивиан озарилось искренней улыбкой.
— Надеюсь, на этот раз они сами с этим разберутся и у них все будет хорошо. Я… мне пора идти, но я хотела отдать вам вот это. — Она взяла свою сумку, оставленную рядом с креслом. — Я перебрала все фотографии в наших домашних альбомах и сделала копии тех, которые… Мне казалось, что вам будет приятно их иметь. На обратной стороне я указала даты и обстоятельства.
Она вынула из сумки толстый конверт, встала и протянула его Сюзанне. Сюзанна тоже медленно поднялась на ноги. Чья-то железная рука стискивала ее сердце, ей казалось, что она никогда больше не сможет вздохнуть.
— Я хотела вас ненавидеть, — призналась она. — Я надеялась, что вы окажетесь ужасной женщиной. Говорила себе, что это нехорошо — как я могла желать, чтобы мою дочь воспитала ужасная, ненавистная женщина? — но все равно я этого хотела.
— Я понимаю. Я тоже хотела вас ненавидеть. Я не хотела, чтобы у вас был этот чудесный дом, не хотела слышать, как вы говорите о ней с такой любовью. Я хотела, чтобы вы были злой и холодной. И толстой.
Сюзанна рассмеялась сквозь слезы.
