— Ты серьезно? — Любка расширила глаза, — то есть сейчас мы находимся рядом с этой пещерой, и нас водят по кругу?
Я закатила глаза, готовясь услышать очередной Любкин эпос, но Сашка рассмеялся.
— Вы в каком веке живете? Эти страшилки в деревнях придумывали и будут придумывать.
Гриша на эти слова кивнул, я тоже была согласна с данными доводами, но Любка уже никого не слышала.
— Вы просто пытаетесь себя в этом убедить. Лично мне все понятно.
— Что тебе понятно? — не выдержала я.
— Все. Аркашка в лице переменился, когда про деревню услышал, и отказался с нами разговаривать. А Сашкина бабушка? Вспомни, Сашка сказал, мол, черт знает, где эта деревня, а она подтвердила, что он точно знает. Черт знает, понимаешь? А старик возле усадьбы вообще заявил, что его за человека не сразу принимают. Так что мне все понятно!
К концу Любкиной бравады ребята с трудом сдерживались, чтобы не рассмеяться, да и я тоже, если честно.
— Люба, ты слишком впечатлительна, — заметил Гриша, когда она замолкла, — как можно поверить в то, что вас с Василисой встретил черт и отправил в свою пещеру, чтобы забрать ваши души?
— Много ты понимаешь, — с вызовом ответила подруга.
— Предположим, — влез Сашка, — даже если на долю секунды представить, что все так и есть, и даже в карту вы ткнули не случайно, а по воле его, — он ухмыльнулся и направил вниз многозначительный взгляд, — какова цель? Вы собираетесь сотворить тут нечто не богоугодное?
Мы переглянулись. Любка сглотнула и сказала:
— Нам надо посовещаться, — после чего оттащила меня в сторону и горячо зашептала, — Василиса, мы попали в ужасную историю.
— В какую? — я смотрела на нее, догадываясь, о чем пойдет речь. Так и вышло.
— Мы влезли не в свое дело. Моя бабуля умоляла меня забыть о письме и о деревне. Почему? Потому что знала, что здесь происходит. Возможно, она даже вступила в сговор с дьяволом.
Я покачала головой:
— Люба, просто услышь свои слова со стороны. В конце концов, если ты боишься, мы можем вернуться домой прямо сейчас.
Подруга некоторое время думала, потом спросила:
— А как же Родя?
— До него ли сейчас? — я сделала страшные глаза, — дьявол караулит на каждом шагу.
Любка уставилась на меня с подозрением, но я оставалась крайне серьезна.
— Ты издеваешься, — наконец, констатировала она и поморщилась, — пожалуй, я, действительно, немного переборщила. Ладно, слишком переборщила. Просто этот лес, рассказы, общая атмосфера… Ладно, выбросила из головы всякую чушь и рассуждаю трезво. Идем в Дымно.
Мы повернулись к ребятам и дружно улыбнулись.
Когда стемнело окончательно, пришлось принять факт, что мы заблудились. Гриша все больше хмурился, Сашка обреченно молчал. Уже в которой раз мы остановились, и я задала интересующий всех вопрос:
— Мы заблудились?
Гриша нехотя кивнул.
— Вот что мы сделаем, — сказал он, — останьтесь здесь, я пойду на разведку. Созвониться мы не сможем, так что никуда не уходите. Понятно?
Мы закивали и послушно расположились под деревом. Гриша кивнул и быстро скрылся из вида. Без него сразу стало тоскливо и совсем беспросветно.
— И зачем я с вами поехал? — заныл Сашка.
— Замолчи, а, — разозлилась Любка, — и так радости мало, ты еще тут.
— Ладно бы, у вас цель благородная была, — не внял ей приятель, — нет же, в карту пальцем ткнули…
— Поздно переживать, — вздохнула я, — остается только надеяться на Гришу.
— Может, он вернется и назад двинем? — протянула подруга.
— Ночь наступает, — покачала я головой, — совсем заплутаем.
— Что же нам, тут ночевать?
— Нам в любом случае ночевать в лесу, — влез Сашка, — даже если мы ваше Дымно найдем, там тоже лес.
Любка перевела взгляд с Сашки на меня, поморгала и спросила вдруг:
— А если тут волки водятся?
Мне этот вопрос в голову не приходил, но показался разумным. Я уставилась на Сашку. Он напрягся и задумался.
— Теоретически, они могут здесь быть, — решил он, — но Гриша бы не повел нас сюда, он-то, наверняка, знал, есть тут хищники или нет.
Тут, словно в опровержение последних слов, раздался вой. Мы с Любкой взвизгнули и подскочили, при чем она даже предприняла попытку влезть на дерево. Сашка тоже вскочил и замер рядом с нами.
— Что это было? — клацая зубами, спросила подруга.
— Не знаю, — ответил Сашка, прислушиваясь.
— Это волк, да? — Любка стремительно бледнела.
— Не говори ерунды, если бы они здесь были, мы бы их уже заметили.
— Главное, чтобы они не заметили нас раньше, — подруга схватила меня за руку, я в свою очередь прижалась к Сашке.
— Что-то Гриши долго нет, — озабоченно сказал он.
— А что, если его того… — заявила Любка.
— Чего того?
— Ну того… Не зря же он выл…
— Ты что, думаешь, это Гриша выл? — в свою очередь изумился друг.
— Думаешь, Гриша? — последовал невразумительный Любкин ответ.
Я решила влезть в эту высокоинтеллектуальную беседу.
— Отложим разговоры про вой. Гриши давно нет, вдруг он заблудился?
— Он велел нам не двигаться с места, — заметила Любка.
— А если с ним что-то случилось?
На это возразить было нечего, потому мы снова уставились друг на друга. Вдруг Сашка шепнул:
— Вы слышите?
Мы навострили уши, было тихо, но вдруг где-то хрустнула ветка. Я сглотнула и попыталась всмотреться в темноту, однако ничего разглядеть не сумела. Тут ветка хрустнула снова, и мы переглянулись.
— Может, это Гриша? — робко шепнула Любка.
— Давайте его позовем, — предложил Сашка.
— С чего бы Грише подкрадываться к нам, — шепотом не согласилась я, — он бы крикнул.
— Твои предложения, — повернулась ко мне подруга.
Я не успела ответить, потому что ветки снова захрустели, на этот раз часто и громко.
— Что это? — запаниковала Любка и закричала, — Гриша, это ты?
Это был не Гриша. Среди стволов я на мгновенье увидела два светящихся глаза, а потом снова раздался жуткий вой.
Тут Любкины нервы не выдержали, она завопила и бросилась бежать, а я следом за ней.
Не знаю, сколько времени мы бежали, не разбирая дороги, в какой-то момент подруга обо что-то споткнулась и рухнула вниз, а я тормознула и уселась рядом, пытаясь отдышаться.
— Васька, это же ты? — жалобно спросила Любка, лежа на спине и сложив на груди руки.
— Я, — ответила я.
— Кажется, я умираю.
— Что случилось? — испугалась я.
— Что же творится, Васенька, — продолжала причитать подруга, не меняя позы и не открывая глаз, — ты что-нибудь понимаешь?
— Я понимаю, что мы потерялись, позвонить никому не можем, так что выбираться отсюда придется самим.
