— Учитывая всю эту сельскую тишину. В Лондоне мы засыпали под стук конских подков, под звук колес по мостовой, крики уличных торговцев и музыку арабских музыкантов.
Он усмехнулся.
— И как люди могут жить в городах!
— О, это не так уж плохо. — Я подумала о красивых домах Гросвенора и Белгравии-Сквер и спросила про себя, почему мои родственники не имеют такого.
— Вам здесь понравится. Даже зимой Херст — прекрасное место для жизни.
Служанка принесла мне чай и тосты. Кузен Теодор, снова красиво одетый, наслаждался чашкой чая. Его глаза, немного рыбьи, снова остановились на моем лице с утомительным изучающим выражением. Он опять говорил нечто совсем иное, чем то, о чем думал.
— Могу я сегодня показать вам поместье?
— Да, мне бы этого хотелось.
Я решила не позволять своим фантазиям испортить мне день. Тетушка Сильвия умерла, и все мои надежды теперь были связаны с этими шестью людьми, и я тайно поклялась не уезжать отсюда, пока они наконец не признают меня своей.
— Так скажите же мне, Лейла, — произнес он, небрежно помешивая свой чай, — что привело вас обратно в Херст?
Я ответила ему озадаченным взглядом. Это была странность номер два: потребность расспрашивать о моем пребывании здесь. Если Пембертоны не были заняты сокрытием своего прошлого, то их волновал вопрос, почему я здесь.
— В течение двадцати лет моей семьей была моя матушка. Когда она умерла, я ощутила себя потерянной и заброшенной. Мне снова была нужна семья, так же, как я думаю, она нужна каждому.
— А как же этот ваш жених? Скоро он станет вашей семьей.
— Да, но это не кровное родство, как Пембертоны. Вы ведь, конечно, понимаете.
— Конечно, — он, казалось, удовлетворился этим. — Кстати, бабушка хочет сегодня вас видеть.
Хочет меня сегодня видеть! Мной командуют?
— Сейчас ей ужасно нездоровится. Кроме того, ей ведь восемьдесят лет.
— Тогда я сейчас поднимусь к ней.
— Не сейчас. После обеда. Я должен буду привести вас туда и представить. Бабушка… как бы это сказать… эксцентрична?
— Как Колин?
Теодор усмехнулся, но в этой усмешке не было веселости. Его черные волосы были безупречно причесаны, и он мог бы быть почти красавцем, если б не его тусклые глаза и не атмосфера неискренности. Почему-то я боялась, что никогда не пойму, как себя с ним держать.
— А где остальные?
— Моя мать с бабушкой. Отец отправился в Ист Уимсли. Марта украшает вышивкой все, что попадается под руку. А Колин — ну, кто его знает, где Колин!
— Скажите мне, Тео, эти огромные заводы в Ист Уимсли, у станции. Они наши?
Я на мгновение подумала, что его оскорбит слово «наши», но была полна решимости не отделять себя от семьи такими определениями, как «мое» и «ваше». Во всяком случае, он обошел это молчанием.
— Да. Мы владеем Ист Уимсли, или, по крайней мере, прилегающими землями. Пембертоны — пятые в числе крупнейших производителей текстиля в Англии.
— Я не знала!
Его глаза слегка сузились. Хотя я никогда не могла понять, о чем думает кузен Теодор, у меня возникло подозрение, что он решил, что я нахожусь здесь по корыстным мотивам и что меня манит богатство Пембертонов.
— Ваша мать действительно держала вас в неведении, не так ли?
Его намек раздосадовал меня. Хотя я была гостем, я не должна позволить запугать себя Теодору Пембертону.
— Да. А вы не знаете, почему?
На миг наши взгляды встретились, и я почувствовала, что он вот-вот признается, но потом он поборол себя.
— Не могу себе представить.
— Приветствую вас, дорогие кузены.
Я вздрогнула, испуганная. Колин стоял у двери, широко расставив ноги, с хлыстом в руке. Его волосы торчали вихрами, как будто он был на ветру, жесткая улыбка освещала лицо.
— Доброе утро, кузен Колин, — вежливо ответила я.
Его костюм вряд ли подходил для завтрака, но он, тем не менее, без церемоний присоединился к нам.
— Нет, Колин, все же ты увалень невоспитанный.
— Спасибо тебе, Тео. Ты здесь являешься блестящим примером для нашей новой родственницы. Так страстно желая быть причисленной к великолепным Пембертонам, бедняжка Лейла может лишиться иллюзий, увидев проявления нашей не слишком братской привязанности. — Колин налил себе чаю и шумно отпил его. — Скажите, Лейла, вы ездите верхом?
— Немного.
— Нет, я имею в виду не все эти забавы с пони в Роттен Роу. Я имею в виду, вы занимаетесь верховой ездой?
— В таком случае, полагаю, что нет.
— Гляньте-ка, что город с людьми делает!
Глядя через стол на обоих мужчин, я не понимала, кто из них двоих хуже: Тео, с его неискренностью и вежливостью, или Колин, с его безжалостной честностью.
— Пойдемте, осмотрите Херст со мной, хотите?
— Но, я уже обещала Тео…
— Тогда отправляйтесь с Тео. — Колин резко поднялся и усмехнулся мне, подбоченясь. — Готов спорить на гинею, что вы вернетесь в Лондон не позже, чем через две недели!
— Это вызов?
— Почему? Вы готовы страдать здесь за гинею?
— Пембертон Херст не кажется мне местом, где страдают.
Он запрокинул голову и засмеялся.
— Ты слышал это, Тео? Как мало она о нас знает!
Но другой кузен, по моим наблюдениям, не находил это смешным.
— Ты испортил нам завтрак, — все, что он сказал.
— Последний шанс, кузина Лейла. Вы можете осмотреть Херст на мой манер, и вы можете пойти с Тео. Будьте внимательны в своем выборе.
— Она собирается пойти со мной, Колин, ничего не поделаешь. Не лучше ли тебе пойти подраться с помощником конюха? — Теодор прикоснулся к губам кружевной салфеткой и на мгновение напомнил мне Эдварда.
Колин проигнорировал то, что сказал ему Тео, и продолжал разглядывать меня своими зелеными глазами.
— Все еще следуете мудрым советам и избегаете полоумного Колина, да? Я догадываюсь, что с тех пор, как вы получили такие строгие предупреждения против моей компании…
— Тео предложил мне первым, Колин, в противном случае я бы поехала с вами. Я прошу прощения за вчерашний вечер. Что я могу сделать, чтобы доказать, как я раскаиваюсь?
Его глаза авантюрно вспыхнули.
— Пойдемте в рощу со мной.
— Нет! — внезапно вмешался Тео. Он вскочил на ноги и уставился на Колина. — Ты с ума сошел?
— О, но мне так хочется взглянуть на нее, Тео. Возможно, это вернет мне память.
— Нет, Лейла. Руины не безопасны. Мне придется запретить вам ходить туда.
Должно быть, я смотрела на него с некоторым удивлением, поскольку он отвел глаза. Возможно, этот мой агрессивный кузен и привык отдавать приказы, но я не привыкла их исполнять. С ответом, готовым уже сорваться с моих губ, я вспомнила, что я здесь все еще чужая, что я гость, и ничего хорошего не будет, если я вызову враждебность этого человека. Вместо того чтобы возразить ему, я просто промолчала.
