Колин, казалось, был разочарован.
— Что ж, милая кузина, догадываюсь, приказ Тео — закон для вас. Но не для меня. Я буду разъезжать там, где захочу. Я надеюсь, для вас двоих поездка окажется приятной. — С этими словами он повернулся и с гордым видом вышел из комнаты.
— Извините, — сказала я, хотя не чувствовала, что это моя вина.
Тео снова занял свое место.
— Вы привыкнете к Колину. Иногда мне кажется, что он рос среди цыган, а не среди Пембертонов.
Мой взгляд упал на дверь, в которую удалился Колин.
— А как умер его отец?
— Дядя Ричард? Это был несчастный случай с экипажем. Лошади испугались или что-то в этом роде. Так мне кажется.
— Вы не знаете? Вас там не было?
— Нет, моя семья была в отъезде. Это было… ох… кажется, теперь много лет, как это случилось. Колину тогда было двадцать два. Он очень тяжело воспринял смерть отца. Впал в неистовство и месяцами только об этом и говорил, когда мы вернулись.
— А его мать?
Тео все еще помешивал свой остывший чай.
— Она погибла в то же самое время. Они были вместе в экипаже.
— Боже мой!.. — Я уставилась на дверь. — Где же это случилось?
— На дороге.
Я обернулась.
— Здесь, в Херсте? Этого не может быть!
— Почему же?
— Но его отец! И… мой отец. Это просто невероятно. — Впервые я почувствовала, что у меня есть что-то общее с одним из Пембертонов. — Я не думала…
— Да, семья большая, Лейла, и несчастья случаются, — сказал он, словно этим все объяснялось.
Я пристально смотрела на кузена, и в моем сознании вспыхнула другая мысль.
— А где были вы, когда это случилось?
— Мой отец, мать и я сам тогда жили в Манчестере, занимаясь там фабриками.
— Так, значит, вы не жили в Херсте непрерывно, всю свою жизнь?
— Нет.
Его ответы становились все более и более краткими. Не знаю, что заставляло меня спрашивать, но вопросы возникали у меня в мозгу, и я озвучивала их.
— Когда вы покинули Херст?
Последовала непродолжительная пауза, прежде чем он ответил, словно взвешивая свои слова.
— Дайте подумать, фабрика начала работать в тысяча восемьсот тридцать восьмом. Отец, должно быть, отправился туда первым, чтобы пересмотреть планы и все подготовить. Это было очень давно, но, мне кажется, мы оставили Херст в том же году, когда уехали вы со своей матерью. Стечение обстоятельств, так я думаю.
— В том же самом году?
— Ммм… — Он сделал привычное движение, чтобы взглянуть на часы над камином. — Кажется, мы уехали в Манчестер вскоре после того, как уехали вы, но, думаю, не больше, чем месяцем позже.
Я продолжала безмолвно смотреть на Тео.
— Ну что, вы уже закончили свой чай? Вам надо захватить с собой плащ. Этот ветер просто адский.
— Действительно.
Мы встали одновременно. Я не могла определить точно, что это, но что-то сильно беспокоило меня. Мой мозг свербила какая-то мысль, не давая мне покоя. Медленно она начала проявляться, и, когда была сформулирована, даже я была поражена тем, о чем спросила потом.
— Кузен Тео, а в этом доме еще кто-нибудь пострадал от эпидемии холеры?
— От эпидемии холеры?
— От той самой, которая убила моего отца и брата двадцать лет назад.
Его лицо внезапно побледнело.
— Что вы имеете в виду, Лейла? Ваши отец и брат умерли не от холеры.
Я стояла, не двигаясь, оглушенная. Потрясенная услышанным, я все же сохранила ясность мысли, чтобы заметить реакцию Тео, последовавшую непосредственно за этим заявлением. Он был недоволен собой. Так же, как и мой вопрос внезапно слетел у меня с языка, так и язык Тео развязался прежде, чем он осознал, что говорит. И он сразу прикусил его, но было слишком поздно. Ящик Пандоры открылся.
По тем простым словам, которые он произнес, и по внезапной досаде на его лице мне стало ясно что действительно в Пембертон Херсте было нечто, что еще предстояло узнать. И за эти несколько секунд я поняла, что за молчанием моей матери скрывалась ложь.
Я села, и после мгновенного колебания Теодор присоединился ко мне. Вид его был достоин жалости. Мой кузен раскаивался, но ничего уже нельзя было изменить.
— Как они умерли, Тео?
— Лейла, что изменится от того, ее ли вы узнаете? Вы довольствовались той ложью, которую, я уверен, ваша мать сообщила из добрых побуждений. Верьте этому. Прошло уже двадцать лет…
— Как они умерли? — продолжала настаивать я. Мои ладони покоились на коленях. Я была совершенно спокойна, а вот Тео стал нервничать. Он уныло покачал головой.
— Я не хочу вам говорить.
— Тогда я спрошу у Колина.
— О боже, нет! Лейла… — Он подался ко мне.
— Тогда скажите мне, пожалуйста.
— Но зачем?
— Я имею право знать.
— Вы всегда будете настроены против меня, Лейла, за то, что я вам это сказал.
— Почему?
— Это сделает вас несчастной. Вы не можете просто уехать из Херста… Нет, думаю, не сможете. Вы приехали сюда увидеть свою семью и вернуть свое прошлое. Значит, я должен вам это дать. — Он поднялся, снова взял себя в руки. — Пойдемте со мной.
Мы вышли из столовой, пересекли освещенный газовыми светильниками холл и прошли в библиотеку, где мы впервые встретились прошлым вечером. Горел камин, свечи создавали в комнате уютную атмосферу. После того как я прошла мимо Тео и заняла место у камина, он закрыл за собой дверь и сел на скамеечку напротив меня. Я наблюдала, как его глаза, с такими же тяжелыми веками, как у меня самой, отражают пламя камина. Прежде чем заговорить, он долго смотрел в огонь.
— Прошлое — это больное место для всех нас в Херсте, Лейла, и поэтому мы не любим говорить о нем. Вы потеряли вашего отца и брата; Колин — обоих родителей. Дело не в том, что сюда пришла смерть, поскольку этого можно ожидать в большом доме, населенном несколькими поколениями, но, скорее, в том, как она пришла. Несчастья с экипажами происходят, но это, скорее, случайность. Была прекрасная погода, свежая лошадь и новая карета… Никто не знает, что послужило причиной. Но оба, дядя Ричард и тетя Джейн, умерли мгновенно. Как я сказал, мы об этом только слышали, но это изменило Колина. Он с тех пор уже не был таким, как прежде.
Тео откинулся на сиденье, положив ладони на колени. Я последовала его примеру, глядя в огонь и уносясь на двадцать лет назад.
Он продолжал уже спокойнее:
— Здесь не было эпидемии холеры, Лейла. Никогда. Ваш отец долгое время болел — какая-то странная лихорадка, которую врачи не могли диагностировать. Она приходила и уходила, приходила и уходила, пока приступы не стали более длительными и жестокими, а интервалы между ними — более короткими. Мы перепробовали все: лечение на море, опиум, физические ограничения. Ничего помогало. Дядя Роберт был обречен. А потом однажды… — Его голос оборвался. Я терпеливо ждала, когда он продолжит. — Однажды он сказал, что чувствует себя хорошо и хотел бы взять с собой Томаса на прогулку. Они долго не возвращались, и на закате мы с отцом отправились на поиски. Мы очень беспокоились из-за здоровья дяди Роберта. Мы… нашли их в… роще.
