спрашивай. Я никому его имя не назову. — и она сама же себя выдала, не подумав, что произнеси она эти слова по-другому, может еще и удалось бы всех обманывать, но сказав, что не назовет имя, она же и открылась.
У Войцеховского взгляд стал на короткое время настороженным и по его глазам она прочла, что только подтвердила своими словами его догадки. Но …он обязан был быть уверенным.
— Анни, это сын графа? Из-за наследства…
Она опустила глаза и замешкалась, но, раз скрыть не удалось, ей пришлось говорить и эти слова.
— Я прошу только вас… тебя Артур, оставить все как есть. Он сын графа фон Махеля, и это самый дорогой для меня человек, я видела от него все самое доброе и он …он смотрит на меня с небес, а Томас — его плоть и кровь, ради графа и меня, то есть моей к нему благодарности, я прошу оставить все как есть. И полиция ничего не должна знать.
В глазах Войцеховского не исчез гнев, он колебался, но уговаривать её не стал и принимал с пониманием её чувства.
Она же посчитала своим долгом сказать и эти слова:
— Я люблю тебя. И вижу, ты не спал так долго. Не хочу ради себя жертв, иди, постарайся очень хорошо отдохнуть. И графиня ни в чем не виновата, ты должен уйти к ней, успокоить. Ступай.
— Анни.
— Ступай. Я больше не хочу ничьих страданий.
— Анни. Я приду завтра. Я тебя уже один раз потерял, и не хочу больше, мне нужно видеть тебя каждый день, разреши …разреши мне — и она чувствовала, как он сжимает её пальцы в своих ладонях. — Все не важно …мне важно видеть тебя.
И она сказала:
— Да.
ГЛАВА 61
За окном шел дождь и луна была скрыта за тучами. В комнате царила кромешная тьма. Гром выстреливал яркими стрелами и тогда, на одно мгновение, кровать Томаса фон Махеля, стоящая прямо перед окном, освещалась белым светом и её хозяин вздрагивал, его сознание выпрыгивало из небытия сна, шокированное выбухами, и снова проваливалось в забытьё. Его излюбленное положение во время сна, спать на животе так и осталось, потому что чаще всего он засыпал в одурманенном состоянии. И сейчас было тоже самое. Только под утро, его сильно стала мучить жажда. Он просыпался, искал кувшин и напившись запрокидывал свое тело на кровать опять. Но сон уже был не крепок. Во время грозы слишком много шумов мешают сну.
Внизу в дом, с парадной двери вошел мужчина, высокий, крепкий. Он одет был во все темное, что подчеркивало лишний раз его атлетическую фигуру. И по одежде можно было подумать, что это простой крестьянин, так как представители высшего общества носили шелковые рубахи белого цвета, строгие прямые брюки. А на этом человеке одежда была свободной, штаны, как парусиновые, из совершенно легкой ткани, свободно струились по его ногам. Волосы были длинные, черные и собраны на затылке в пучок. Это Артур Войцеховский. Какой-то тяжелейший предмет квадратной формы он поставил на обеденный стол, а затем, легко и неслышно поднявшись по лестнице, на время остановился, чтобы постараться угадать, какую дверь ему необходимо открыть. Ему нужен был Томас. Двигаясь на ощупь, он стал заглядывать в самую первую, но это не была комната Томаса. Раньше в ней обитали Анни с графом фон Махелем. Открывать каждую из четырех дверей, ему не хотелось. Он подумал и вошел в боковую, что была в отдалении. И не ошибся. Открыв её, он постоял на пороге и наконец уверенно прошел к кровати. Разметавшись в душном перегаре и остатках дурмана от коньяка, хозяин дома спал, свесив одну руку с кровати. Не торопясь его будить, Войцеховский стал осваиваться в темной комнате и привыкать к обстановке. Подойдя к тумбочке, он взял кувшин с водой и покачав его из стороны в сторону в воздухе, удостоверился, что в него что-то налито, медленно стал выливать на лицо спящего.
Вскочив с постели, хозяин дома стал всматриваться в темноту и вытянув руки вперед, ощупывать пустое пространство, так как ему померещилось, что там кто-то стоит. Не зная, где находиться в комнате включатель, Артур зажег спичку и увидел в другом конце комнаты керасиновую лампу, не понятно, для чего сюда принесенную. Ну, это было даже лучше, чем палить свечи. Он быстро метнулся и комнату осветила широкая полоска слабого света. Фон Махель, как очумелый, имел вид дурачка и ничего не понимая, стал тщательно протирать себе глаза — Вы кто?!
Войцеховский внимательно посмотрел на него сбоку, не отвечая, и в его взгляде появилось выражение, как будто он что-то угадал, то, о чем подозревал. Неслышно ступая, он сел в кресло, напротив кровати.
— Вот ты какой, первый знатный отпрыск династии фон Махель — спокойно проговорил он. И вся его поза, с закинутой ногой на ногу, говорила о том, что он явился среди ночи, просто поговорить по душам о чем-то интересном с хозяином дома. Если бы в этом доме были сигары, то, он, непременно её закурил бы.
— Вы кто?! — все также ошарашенно переспросил Томас.
— Возмездие — четко ответил Войцеховский.
И после этих слов, хозяин комнаты как мешок с трухой плюхнулся попой на кровать и стал заметно нервничать.
Войцеховский молчал, наблюдая за неуклюжим включением в реальность после пьянки этого негодяя. И, видимо, когда наконец то прозрение докатилось до его мозга, вскочив, он побежал к двери и… его тонкую белоснежную сорочку прорезала на спине кровавая полоска прямой линией слева на право. Ошеломленный и оглушенный этим, и все еще до конца не осознавая, что же все-таки происходит, он резко повернулся к Войцеховскому и его глаза выхватили плетку, с длинным гибким резиновым шнуром в руках у ночного посетителя. Ею он и огрел так искусно Томаса.
От неожиданности и острой боли, тот потерял дар речи и Артур даже усмехнулся, спокойно наблюдая, как он жадно взахлеб ловит ртом воздух и из него вылетает только спутанное — И… И… И! — и наконец, появилась членораздельная речь.
— Вы кто?! — и это уже была интонация с надрывом и
