— А, ты еще не в курсе, — сказал догадливый Винни. — Просто у нас все знают, оно у меня к неприятностям зудит. Как в Кандагаре началось, так теперь хоть в паре с Глобой выступай. Причем я буду предсказывать, а он только делать умное лицо. Ну ладно, поверь мне на слово — что-то неладно в Датском королевстве. И времени у нас мало.
После чего Винни стал краток, как брат таланта, и уже через пять минут Николай лихорадочно собирался, отдавая ему короткие команды. Странное дело, но охранник даже не думал перечить, как само собой разумеющееся принимая его верховенство. И вот он уже сидит у шефа и докладывает:
— Когда Халк сказал, что Леший сгинул на задании, вы знаете, как мы с Данди горевали. Мы же с ним с самого Афганистана, как братья, не разлей вода. Помянули, если помните, дали крепкое слово отомстить гаду за гибель друга. И тут я его вижу. Живехонького. Очень, знаете, Пал Леонидыч, обидно, когда тебе друг не доверяет, с которым и огонь и воду прошел. Но мы с Данди сначала решили, что это ваша операция, и ваш приказ — никому, ни-ни, даже нам. И поэтому к Халку с глупыми вопросами не полезли. Своя рука — владыка, как говорит ваша Татьяна Леонтьевна.
При упоминании этого имени Павел моментально проснулся и стал ловить каждое слово охранника.
— Но сегодня, с самого утра, ухо просто зудит. Чуть не оторвал. Беду чую. И тут Татьяна наша выходит из дому ранним утром, но ведет себя не так, как обычно.
— То есть? — нахмурился Бабченко, который с трудом мог себе представить, что бывает еще необычнее ее обычного поведения. И ему отчего-то стало неспокойно на сердце. Да и в приметы он верил, особенно такие, проверенные временем и случаем.
— Вы же знаете, — бубнил Винни, — она нас всегда у Большой Васильковской стряхивала. Как если бы мы пересекали границу, а дальше нельзя. Мы докладывали.
— Да, — согласился Павел, — помню, конечно.
— А сегодня привела нас к самому дому, словно все карты раскрыла. Будто ей все равно, что мы наблюдаем. Или, как сказал Данди, будто она надеется на нашу помощь, потому и доверилась. Адрес я записал, но Майор сказал — сейчас это неважно.
— А Майор тут каким боком пристегнут? — взвыл Бабченко.
— Я же по порядку рассказываю, — укорил его охранник. — Словом, в этом доме она пробыла не более пятнадцати минут, а затем снова вернулась на Музейный переулок, переоделась, и за ней подъехала машина. Вот за рулем этой машины и сидел Алексей, пропавший без вести и помянутый. Повез ее за город. Вот тут уж я и пошел к Майору, потому что не слишком хорошо понимал смысл этой комбинации, а главное — почему нас с Данди не предупредили.
Бабченко сидел, хватая ртом воздух. В ушах гремело, будто рушилось до этого мига такое основательное, мощное здание его особняка.
— Я тоже не понимаю. — И заорал во всю мощь своих легких: — Халка ко мне.
В дверях появилась встревоженная голова.
— Со вчерашнего дня не видели, — доложила она скороговоркой.
— И постель его не расстелена, — сказал Винни. — Я проверил перед тем, как к вам идти. Майор сказал.
— Да где же этот чертов Майор, когда он нужен? — рявкнул Павел, скача по комнате на одной ноге и пытаясь попасть в штанину. — Что же вы ее отпустили? Что теперь будет?
— Почему отпустили? — обиделся Винни. — Данди у них на хвосте висит. И в самое ближайшее время должен…
Тут зазвенел мобильный Бабченко, исполняя первые такты «Болеро».
— …позвонить Майору, — продолжил он, как ни в чем не бывало.
— Да! — закричал Павел в трубку. — Да, понял! Едем! — И, обернувшись к Винни, приказал: — Свистать всех, кого найдешь! Двоих оставь, пусть найдут мне Халка, хоть из-под земли.
— А Майор думает, — сообщил Винни, придерживая шефа, чтобы тот не грохнулся впопыхах, — что его не надо искать как-то отдельно… Не волнуйтесь, Пал Леонидыч, все уже по машинам сидят.
* * *
Она ждала этой встречи и немного боялась ее. Боялась, что осуществится самый вероятный вариант развития событий, и горько от этого становилось на душе. Но все же Тото решила рискнуть. Лучше сделать что-то и потом об этом сожалеть, чем не сделать и сожалеть об этом.
Старик встретил ее в парке. Он быстро шагал ей навстречу по ухоженной тенистой аллее, посыпанной мелким гравием, а сзади, отстав на пару шагов, торопливо ковылял прелестный английский бульдог с глазами мыслителя. Охранники маячили на заднем плане.
— Как я рад, как я несказанно рад, что вы так скоро и так любезно откликнулись на мое экстравагантное приглашение! — промолвил он, протягивая к Тото обе руки. — Разрешите наконец представиться — Владислав Витольдович фон Аделунг, к вашим услугам, моя дорогая.
— И что бы вы стали делать, окажись я не столь взбалмошной особой? — засмеялась она.
— Пришлось бы пойти на серьезные уступки, — признался хозяин дома.
Тут до нее добрался бульдог.
— Это мой лучший друг Уинстон, — представил его старик.
Уинстон заглянул ей в глаза — она присела, чтобы поздороваться с ним, — подумал и нежно лизнул руку.
У входа в роскошный особняк ее встречала скромная делегация, состоящая из молоденькой горничной, одетой старомодно и прелестно, и старого, седого, смуглого и морщинистого, как орех, азиата в белом поварском колпаке и белой же куртке. Повара хозяин представил отдельно:
— Это Бахтияр, он служит у меня очень давно. А до того служил его отец.
— Я люблю такие истории, — сказала Татьяна. — Они напоминают мне мое детство.
Он провел ее в гостиную, где ждал роскошно накрытый стол.
— Господи, — сказала она совершенно искренне, — какая же тут у вас красота!
— Я счастлив, что вам нравится, — расцвел загадочный хозяин. — Садитесь, прошу вас. Расскажите побольше о себе. Сделайте мне такое одолжение.
Кажется, она нисколько не удивилась столь странной просьбе и не смутилась. Ответила просто:
— Ничего особенного из моей биографии припомнить мне не удастся. Вот мои предки — это люди, заслуживающие того, чтобы им посвятили отдельный роман.
— Я весь внимание, — придвинулся к ней ближе хозяин дома.
— Помилуйте, Владислав Витольдович, — улыбнулась Тото, — неудобно как-то сразу начинать рассказывать о бабушках и дедушках.
— Вы не представляете, как мне интересно, что за семья могла породить такую красавицу и талантливую женщину. К тому же я и сам отчасти дедушка.
— Клевещете, — упрекнула она. — Клевещете и знаете это.
Вошла горничная, бесшумно встала в углу столовой. Следом появился Бахтияр с огромным блюдом под серебряной крышкой. Татьяна втянула носом восхитительный аромат, блаженно зажмурилась.
