— Расскажи, о чем думаешь, — попросил он.
— О том, что ты скажешь насчет ремонта, и сколько он будет стоить, — ответила она.
— Врешь, и это нам обоим известно. Ну, давай, признавайся.
— Вспоминаю праздники Четвертого июля, — призналась она, шагая с ним рядом.
— Ах, да, — кивнул он. — Когда все мы, якобы, были обязаны целовать землю, которая принесла нам благополучие и процветание.
— Ваша семья была щедрой, — сказала она. — В тот день мы с Джоном всегда спускались к морю. Как все дети. Чувствовали себя особенными в таком замечательном месте.
— Мы вовсе не замечательные, а ничтожные, — фыркнул он. — Моя семья кичилась своим происхождением даже больше, чем так называемые «настоящие» белые американцы. Нас не приняли в клуб для избранных, поэтому мы построили свой, еще лучше. «Звезда морей» красивее школы мисс Портер. Мой отец постоянно об этом твердил, хотя отдал Энн именно туда. Голод выгнал наших предков из Ирландии в сорок седьмом году, и они никогда не оглядывались назад.
Берни слышала горечь в его тоне.
— Ты оглядываешься, — возразила она. — Вы с Джоном видели, что скрыто в каменных стенах, и оба оглядываетесь назад.
— Да, Берни. Правда.
Она помнила, как они взволновались, найдя маленький каменный ящичек, который Хонор назвала «капсулой времени». Именно он определил ход событий, направив всех четверых в Ирландию двумя отдельными волнами.
— Я видел, каким взглядом окинула меня сегодня Чарлот Роуз Уитни, — сказал Том.
— Сестра Урсула, — поправила Берни.
— Постоянно вертелась вокруг Энни, являлась к нам на выходные. Я ездил в Фармингтон, забирал их вечером по пятницам. Никогда бы не подумал, что Чарлот станет монахиней…
У Берни защемило в желудке. Известно, что последует дальше.
— И о тебе никогда не подумал бы.
— Хватит об этом, ладно? — попросила она на широкой зеленой лужайке под кронами высоких тополей, окружавших дорожку. Моросил дождик, ее черные ботинки промокли.
— Наверное, Энн кое-что рассказала о нас Чарлот Роуз.
— Ничего особенного. — У Берни быстро забилось сердце". — Потому что сама ничего не знала. Правда? — Том медленно кивнул. — Тогда зачем ты это говоришь?
— Затем, что думаю об этом, — ответил он и минуту шагал в раздраженном молчании. — Ты веришь в судьбу, сестра Бернадетта Игнациус? В фатум?
— Начнем сейчас теологическую дискуссию?
— Вот что я тебе скажу, — сверкнул он глазами. — Я верю в любовь. Верю, будет то, что должно быть. Сколько бы ни прошло времени.
— Шесть лет, — тихо вымолвила она, скрывая нарастающий гнев и прикидываясь, будто речь идет о Джоне и Хонор. — Шесть лет Джона нет. Шесть лет Хонор ждет, а это нелегко.
— Кто сказал, будто любить легко?
— Джон никогда не признавал пределов возможного. — Берни сунула руки в рукава монашеского одеяния, скрывая дрожь. — Его интересовало одно — научиться летать на собственном самолете, высадиться на Аляске в какой-нибудь пустоши, выйти на тонкий лед, сделать лучший снимок, отправиться в Ирландию, отыскать историю семьи, сооружая меж тем впечатляющие скульптуры. Но он подверг опасности Реджис… вот что взбесило Хонор.
— Он боится, что она потребует развода.
— Ты общался с ним после освобождения?
— Берни, — молвил он сдержанно, но по-прежнему с мрачным и угрожающим взглядом.
— Виделся?
— Как ты думаешь?
— Почему мне не сказал?
— У Хонор ушки на макушке, — объяснил он, безуспешно пытаясь улыбнуться. — Джон просил не говорить никому.
— До конца срока еще полгода.
— Примерное поведение. Он нанял поверенного, тот постарался, чтобы это учли.
— Интересно, кто заплатил поверенному.
Том не ответил, шагая вперед. Дождь усиливался.
— Берни, тут я ступаю на скользкую почву. Джон мой друг, бывают совпадения…
— Думаешь, я в совпадениях не разбираюсь?
— Ох, пустые слова.
— Если ты это считаешь пустыми словами, Том Келли, еще раз подумай. Уж ты-то должен знать, имея в генеалогическом древе Тадмора О'Келли. Что о нем скажешь? «Погиб, сражаясь, как волк» против викингов?
— Давай, сестра Бернадетта, сделай свой лучший выстрел. — Он толкнул ее плечом, она в ответ ткнула его кулаком.
— Ух ты! — воскликнул он, явно ошеломленный силой удара.
Она сама немного опешила — настолько ее взволновало известие, что брат на свободе, что Том, может быть, знает, где он, и прочие воспоминания, всплывшие на поверхность. Джон, по словам Тома, боится, что Хонор с ним разведется. Неужели?
Брата так долго не было, что некоторые молодые монахини даже не знают о его существовании. В прошлом месяце, когда Том приехал работать над морской стеной и каменным коттеджем на берегу, сестра Габриель объявила со смехом: «По-моему, нам надо как-нибудь постараться свести вашу золовку с этим пылким ирландцем». Берни задумалась, что об этом сказали бы Хонор и Том. Фактически многие молодые монахини не знают о существовании Джона. И не знают историю отношений Тома с другими членами семьи.
— Ты меня обвиняешь? — спросил Том.
— Я ни в чем тебя не обвиняю, — сказала она. — Как можно? Джон поступает по своей свободной воле. Сам делает выбор.
— Знаю, — кивнул Том. — Это всех нас беспокоит — меня, самого Джона, Хонор и даже тебя. Не будешь отрицать?
— Нисколько, — сказала она, недовольная нарастающим напряжением между ними.
— Она захочет с ним встретиться?
— Не знаю.
— Что говорит о письме?
Берни резко на него оглянулась.
— А тебе что об этом известно? Джон у тебя? Рассказал о письме? Том, мне плевать на секреты, скажи, где мой брат!
— Не знаю.
— А письмо?
— Он мне его переслал для передачи Хонор. Почтовый штамп Квебека. И сообщил, что едет сюда. Клянусь, больше мне ничего не известно.
— Хонор сейчас действительно на пределе. Реджис доставляет ей жуткую кучу хлопот…
— Совсем как родная тетка в ее возрасте, если я правильно помню, — вставил Том.
— Ничего подобного, — возмутилась Берни.
— Ну, не знаю, — пожал он плечами. — Помню, как ты в ее возрасте доставила матери не одну бессонную ночь. И я тоже. Что сделала Реджис?
— Влюбилась и выходит замуж, а ей всего двадцать… этим все сказано, — ответила Берни. — Ты все уже знаешь.
— Такая же страстная, как родители.
— Угу, — хмыкнула Берни, очень желая, чтобы он больше не говорил ни слова.
— Как бы сильно они ни любили друг друга, сколь бы пылкой ни была их страсть, наша, Берни…
— Молчи, Том.
Они шли дальше; слышались только их шаги по сырой земле да стук дождя по зонту. Его злость испарилась, Берни ощущала волны тепла сквозь черную ткань своего одеяния. Возле Голубого грота их испугала мелькнувшая белая убегавшая Сесла.
