сих пор служит «палочкой-выручалочкой».
— Передавай привет, — оживляется мама, — как ее сынок? Сколько ему уже?
— А…, — я лихорадочно прикидываю в уме, — вот-вот в школу пойдет.
Мама всплескивает руками, изливая на меня поток восхищенных междометий. Я поправляю шарф на шее и чмокаю ее в щеку. Благо, за окном осень, и мой внешний вид не вызывает вопросов.
Дверь мне открывает уже знакомый парень. Опухшее лицо красноречиво повествует об избытке выпитого накануне. Привычным жестом указывает на дверь.
— Марина! — брат подбегает ко мне с порога, внимательно осматривает, поворачивает и так и сяк.
Я в недоумении ожидаю, чем закончится эта странная процедура.
— Всё на месте? — уточняю, сдерживая смешок.
Но ему, кажется, не до смеха.
— Марин, ты что сделала?
Я продолжаю изображать непонимание:
— О чем ты?
— Мне звонил… Ну, не важно! Короче, они сказали, что долг уменьшился, а срок увеличился вдвое.
Сложно передать, что я чувствую сейчас. Удивление? Радость? Ликование? Получилось!
— Ну, это же хорошо, — вцепляюсь я ему плечо. Марат корчится от боли, и я одергиваю руку.
— Они еще сказали… в конце… Сказали — передай спасибо сестре.
Я отступаю на шаг. В мои планы не входило ставить Марата в известность. Что говорить теперь? Я даже не успела выдумать легенду. К сожалению, импровизация не мой конёк. Я никогда не умела врать… Сейчас самое время научиться!
— И? — говорю я.
— Ты встречалась с ним? — сложно сохранять невозмутимость под пристальным взглядом Марата.
— Н… да, — безучастно киваю.
— Зачем? — продолжает он свой допрос.
Моё напряжение растет.
— Не важно, — я решаю принять оборонительную позицию. В конце концов, я старшая, и он не вправе меня упрекать.
— Марин, ты в своём уме? — произносит он таким тоном, что я начинаю сомневаться, кто из нас двоих старше.
— А что… такого?
— Что такого? Что такого? — он вспыхивает как спичка, ерошит пальцами и без того растрепанные волосы. На скулах ходят желваки, подбородок дрожит. Боже, я никогда не видела его таким взволнованным!
— Ты вообще отдаешь себе отчёт? — он машет рукой перед моим лицом.
Я в ответ только пожимаю плечами:
— Мы… просто поговорили. Ничего страшного не случилось.
Секунду он смотрит на меня, как на умалишенную, затем горько смеется, прикрыв ладонью глаза.
— Марин, да я чуть с катушек не съехал тогда в парке. Если бы тебя… Если бы с тобой что-нибудь случилось! Я молиться начал, понимаешь? Я Бога благодарил, что они тебя не тронули тогда. А ты… ты сама пошла!
— Марат…, — я осторожно касаюсь его рукава, — все хорошо.
— Хорошо? — он смотрит на меня каким-то страшным, шальным взглядом, затем хватает край длинного свитера и задирает его к самому верху.
К горлу подступает тошнота… Все его тело — один сплошной кровоподтёк. От ребер к животу расползается темными разводами, не имеющее краёв багрово-фиолетовое пятно. На глаза наворачиваются слёзы и я, нащупав сзади опору, прижимаюсь к ней спиной. Тут же передо мной возникает, забытая было, картина. Лес, Марат… Они били его ногами, а меня…
— Тебе очень больно? — я тянусь рукой, чтобы коснуться его живота. Марат опускает свитер.
— Нет, — говорит он, нервно хватает с полки сигареты, закуривает, — мне страшно! Ты не знаешь, что это за люди! Я думал… я думал, они тебя…
— Прости, — чуть слышно шепчу я и виновато, не осмеливаясь поднять глаза на брата, подхожу к окну.
Он смотрит на меня сурово, открывает рот, чтобы сказать что-то… Но закусывает губу, точно проглатывая невысказанную злобу. Затем притягивает к себе свободной рукой. Прижимает так крепко… Макушкой я чувствую его напряженное дыхание.
— Ты не представляешь, как я испугался за тебя, — шепчет он. И я зарываюсь лицом в его свитер. Он пахнет пылью и потом.
— Но я же здесь, — отвечаю, обвиваю руками его спину, осторожно, чтобы не сделать больно.
— Не делай так больше! — по-взрослому серьезно произносит он, и я действительно ощущаю себя маленькой, беззащитной девчонкой. Лицом к лицу со сворой бродячих псов, готовых разорвать меня на куски.
— Хорошо, — отвечаю я.
Мне хочется стоять так бесконечно! В уютном тепле его рук. Мы не говорим больше о долге, о том, что случилось. И я могу лишь гадать, подозревает ли он… Не сложно догадаться, что одним лишь разговором дело не ограничилось. Ведь речь идет о больших деньгах! Но сейчас, в этот самый момент я так благодарна ему за молчание. За то, что он предпочёл не знать.
Я бы и сама хотела как можно скорее забыть всё… Этот вечер, эту странную квартиру, наполненную музейной мебелью. И главное, её хозяина!
Пожалуй, только сейчас, когда Марат напомнил, до меня наконец-то дошло, как сильно я рисковала вчера. Ведь я даже не знала, что ждёт меня там! Он прав! Могло случиться, что угодно. Страшно даже представить себе… Боже, где были мои мозги? Если бы он был не один? Если бы им взбрело в голову избавиться от навязчивой сестрицы? Существует тысяча «если», каждое из которых могло стать для меня последним.
Но ведь не стало… Всё же получилось! А значит, моя жертва была не напрасна. Теперь всё будет хорошо! Теперь у нас всё наладится.
Всё и в самом деле налаживается. Марат зализывает раны, я с головой ухожу в дела. На носу закрытие месяца, и впервые за время работы бухгалтером, я радуюсь возможности задержаться в офисе. За окном сгущаются октябрьские сумерки, а передо мной на столе лежит кипа не разобранных бумаг. Ужасно! Но даже самая монотонная работа становится интересной, когда в ушах звучит любимая музыка. Включаю наушники и принимаюсь за дело.
Наша бухгалтерия, по сути, является центром управления финансами большой группы предприятий, раскиданных по стране. Отчего-то счетоводами становятся женщины. В нашем многочисленном коллективе всего лишь двое мужчин. Да и те уже разобраны! Но, по делу и без, ежедневно, ежечасно, к нам в «коморку» заглядывают менеджеры разных отделов, инженера, водители и прочие представители «мужских профессий». Так что, недостатка в мужчинах нет! Важно только выбрать правильный стол… Например, сесть лицом к проходу.
Одну за другой, я раскидываю в стороны пачки просроченных договоров, уже не нужных счетов-фактур. Я люблю порядок, и на моем столе всегда чисто! Дело спорится под музыку инди, и я тихонько напеваю себе под нос. Кроме меня этим осенним вечером, в офисе осталось еще пару человек. Разделенные перегородками, они шуршат каждый в своем закутке. В коридоре слышится стук каблуков. Вероятно, главбух проводит вечерний рейд. Она всегда уходит позже всех. Можно сказать, живёт на работе!
