Слово — не воробей.
— Ты говоришь «он сказал», — напоминаю я.
По его лицу скользит недовольство.
— Ну, там, один знакомый есть, — пытается он уйти от темы. Напрасно!
— Как зовут? — небрежно бросаю я, намекая, что в своём «курятнике» знаю всех. В голове у брата происходит мыслительный процесс глобальных масштабов.
— Да так, чел один, — раздраженно бросает он и набивает рот гамбургером, думая, что это спасёт его от расспросов.
— Марат! — во мне снова просыпается злость, — Ну что ты придуриваешься? Ты не знаешь, как зовут человека, что предложил тебе работу? Так не бывает!
Он сидит, заметно понурившись, понимая, что попал впросак.
— Марат, — продолжаю я, убедившись, что он меня слышит, — ты в курсе, что… что он… выкупил наш филиал?
— Кто? — спрашивает он, выбешивая меня своим притворством.
— Этот сумасшедший из парка, — сквозь зубы цежу я.
— Ага, — как ни в чем не бывало, кивает брат.
— Ты не будешь там работать! — решительно изрекаю я, откладывая в сторону остатки бутерброда.
— Это почему? — он вскидывает голову.
— Потому! — по слогам отвечаю я.
Марат упрямится:
— Не тебе решать!
Пожалуй, пришла пора посвятить его в мои планы:
— Я увольняюсь.
— Ну и зря! — злобно бросает он.
Ну, нет! Он непробиваемый!
— Марат, ты, правда, хочешь работать под его началом?
Брат смотрит на меня удивлённо.
— Ну, а что такого? Он сказал, у меня есть потенциал…
Я обрываю его на полуслове. Это грёбанное «он», точно красная тряпка, заставляет меня свирепеть на глазах.
— Марат, ты вообще придурок? Я думала, тебя жизнь чему-нибудь да учит.
Брат снисходительно улыбается, откидывается на спинку стула.
— Ой, да, ладно, хватит! — он лениво покручивает в руках зубочистку, — Марин, все норм! Устроюсь, отработаю долг, а там посмотрим… Может, останусь, а может и свалю.
— Устройся куда-нибудь ещё, — я как будто не узнаю его.
Ощущение, что меня обманули, обвели вокруг пальцы! Он говорил с ним за моей спиной? Зачем? Я думала, что всё закончилось, что у нас больше нет секретов друг от друга.
— Марин, — раздражается он, — ну не включай сестру! Давай я сам решу, что мне делать.
Эта фраза становится последней каплей, и мой гнев вырывается наружу. Сволочь! Не успели зажить синяки, как он снова лезет в петлю! А я вписалась за него… Зачем?
— Включать сестру? — повторяю я, чувствуя, как слезы застилают взгляд.
— Марин, — он подается вперёд и опрокидывает колу.
Я отбрасываю в сторону пустой стаканчик, хватаю сумку и ухожу.
Пройдя метров сто по прямой, замедляю шаг… Подсознательно я жду, что вот-вот он догонит меня, схватит за плечи, снова прижмёт к себе, скажет, что пошутил, что всё хорошо… Но улица пуста! Вернее, вокруг полным-полно прохожих, унылых, равнодушных свидетелей моего эмоционального срыва. Я сворачиваю за угол, достаю из сумочки салфетку и жду, пока поток жидкости из глаз, наконец, иссякнет. Как же обидно!
Спустя пару минут обида сменяется злостью. Его номер всё еще в моём телефоне. Как хорошо, что, поддавшись порыву, я не удалила его тогда… Прочистив горло, пока не прошёл запал, нажимаю «вызов». Трубку берут практически сразу.
— Слушаю, — произносит он и внутри у меня всё сжимается.
— Это Марина, сестра Марата.
— Да, да, — деловито обрывает он, — чем обязан?
— Нам… мне нужно поговорить с вами, — отвечаю я, копируя его манеру.
Он молчит, точно связь оборвалась, и я порываюсь сказать «алло».
— Признаться, — вновь звучит его голос, — я и сам хотел с вами пообщаться, Марина. Давайте поужинаем?
Такого поворота я не ожидала! А потому оказалась не готова.
— Ну, что же вы молчите? — вопрошает мужской голос.
— Да, — отвечаю я опасливо, — давайте.
— Отлично! Вам удобно в пятницу?
Он говорит, что его водитель заедет за мной. И время словно отбрасывает меня назад! А, может быть, я и впрямь угодила во временную петлю? И теперь всю оставшуюся жизнь мне предстоит кататься по кругу? Я в бессильной злобе сжимаю кулаки. Ну что ещё нужно сделать, чтобы этот человек исчез из нашей жизни?
Вечером пятницы зал ресторана битком. Но стоит мне назвать его имя официанту, как он уводит меня прочь от веселой суеты, темными коридорами куда-то внутрь. Что у них там? Подсобка? Становится не по себе…
Однако очень скоро темнота отступает, и парень в костюме галантно открывает передо мной двери. Этот зал куда меньше, но значительно более уютный! Здесь царит камерная атмосфера, не хватает только оркестра. Вдоль стен разбросаны столики, их всего лишь пять. Дизайнеры постарались, предусмотрительно установив ширмы. Так каждый из столов имеет свою приватную зону.
Не составляет труда отыскать его стол. Я думала застать его за поглощением очередного стейка. Но, нет! Он внимательно изучает меню. Увидев меня, вскидывает голову и даже изображает нечто, вроде улыбки.
— Марина, рад, что вы пришли.
Я здороваюсь подчеркнуто официально и присаживаюсь на краешек кресла.
— Здесь уютно, не правда ли? Можем спокойно пообщаться, — произносит он, — я не стал делать заказ, ждал вас.
Он вновь принимается изучать меню. Я косо поглядываю на второй экземпляр, что лежит на столе.
— Спасибо, я не голодна.
Он переводит взгляд на меня и произносит с заметной досадой:
— Марина, сделайте одолжение, позвольте вас угостить. Мне неловко ужинать в одиночку.
— В прошлый раз вас это не смущало, — холодно напоминаю я.
— В прошлый раз была иная ситуация.
Он спокоен, мне же трудно скрыть волнение. Ну что он медлит? К чему все эти формальности? Я даже не стала выдумывать речь! Думала, что сориентируюсь по ходу пьесы. Выскажу всё и дело с концом.
— Послушайте, — говорю я, — я хочу обсудить ситуацию с моим братом. Это единственная ситуация, которая меня волнует!
Он понимающе кивает.
— Вы…, — под его пристальным взглядом нужные слова вылетают у меня из головы, — Мы отдадим вам остаток долга в отведенный срок.
— Я и не сомневаюсь, — отвечает он и жестом подзывает официанта, вынуждая меня замолчать.
Пока он делает заказ, я изучаю столешницу. Верхняя часть моего тела выглядит вполне уравновешенно, тогда как ноги под столом вытанцовывают самбу. Официант уходит и он, отодвинув меню, кладет локти на стол, занимая собой практически все пространство. Я неловко подбираюсь.
— Толковый парень, твой братишка, только слишком азартный.
Я слушаю, не замечая, что он вновь перешёл на «ты».
— Его лучше держать на виду, — говорит он и добавляет, — работа не пыльная. Не волнуйся, ничего противозаконного.
Я смотрю на него во все глаза. Что? Он и в самом деле думает, что это нормально?
— Вы ничего не забыли? — с трудом удерживаясь от крика, выговариваю я.
Он
