– Это абсолютная чушь! Даже если кто-то ограбил магазин этого господина, то я здесь ни при чём! Я никогда не встречалась с этим человеком и не знаю, в каком магазине он торгует. А я вчера была на работе.
Даше становилось душно и жарко в помещении, она сняла пальто. Лучше бы она этого не делала. Ограбленный Зильберштейн увидел на ней брошку в виде золотой веточки с зелёными изумрудными листочками и завопил:
– Это моя брошь! Только у меня такие продавались! Вчера её похитили с витрины!
Даша невольно прикрыла рукой брошь.
– Эту вещь мне подарил мой жених. Она у меня уже два месяца.
– Та-ак. Кто жених? – спросил полицейский, приготовившись записывать.
Даше пришлось сообщить о Никите. Хозяин кабинета распорядился доставить сюда его, а также свидетеля ограбления Берреса.
Первым появился Беррес. Он стал рассказывать:
– У меня имеется музыкальный магазин. Я продаю пианино, рояли, фисгармонии лучших русских и заграничных фабрик, а также ноты. Вчера я решил заглянуть к своему приятелю Зильберштейну. Мы частенько навещаем друг друга. И вот я захожу в дверь и вижу, что в его магазине вооружённые люди. Я хотел уйти, но меня сразу схватили, втолкнули в помещение и приставили дуло к виску. Их было шесть человек. Там была дама, которую все слушались, она и руководила всем происходящим. Она скомандовала сложить всё с прилавков в её сумки. Потом они забрали весь выторг, который имелся в наличии, и ушли. На улице их ждал фаэтон. Они сели в него и были таковы.
– Посмотрите, пожалуйста, на эту дамочку, не напоминает она вам кого-нибудь?
Беррес только теперь оглянулся на Дашу и ахнул:
– Да это же она! Как вы сработали быстро! Ну, молодцы, не даром полиция свой хлеб ест.
Даше ничего не оставалось делать, как отрицать своё участие в ограблении и ссылаться на телефонную станцию.
– Я вчера весь день была на работе, никуда не отлучалась. Это могут подтвердить все мои сотрудники.
– Может, они и подтвердят ваши слова, – сказал полицейский. – Но не кажется ли вам странным такое совпадение: в прошлый раз вас опознал господин Гольденберг, чей магазин был накануне ограблен, а сейчас – новое ограбление и опять вы.
– Так вы уже ловили её? – изумился Зильберштейн. – Почему же отпустили? Это мошенница, опасная и коварная! Арестуйте её!
Тут сообщили, что доставили Никиту. Его увели в другую комнату выяснять, действительно ли он дарил своей невесте золотую брошь, когда это было сделано и где он её взял. Даша сидела, как на иголках: неприятно вовлекать его в свои проблемы. Опять произошло какое-то недоразумение, мало того, что она по стечению обстоятельств снова попала в полицию, так теперь уже Никиту допрашивают как подозреваемого.
Пока ждали прихода сотрудников телефонной станции, а также результатов беседы с Никитой, Дашу против её воли сфотографировали. Она возражала, но это не помогло. Теперь в архиве полиции останется её фотокарточка. Это не очень радовало её.
– Я ни в чём не виновата, – твердила она, понимая, что её не очень-то и слушают. Второй раз то же самое обвинение. А может, кто-то специально подставляет её?
Тем временем пришли руководители телефонной станции. Они под протокол подтвердили, что вчера весь день Рубцова Дарья Григорьевна находилась на работе. И даже предъявили журнал посещений, куда заносили все сведения о присутствии или отсутствии девушек на работе. Это воодушевило Дашу, она обрадовалась, что есть шанс уйти отсюда, и не замечала, что её начальство не очень-то довольно тем, что приходится тратить рабочее время на посещение полиции. Да и такая огласка не нужна ни одному заведению.
Привели Никиту. Он подтвердил всем присутствующим, что именно он подарил своей невесте золотую брошку в виде веточки, это произошло два месяца назад, и купил он её именно в магазине Зильберштейна.
Все обвинения против Даши были опровергнуты. Все, кроме того, что пострадавший опознал её.
– Мы вынуждены отпустить задержанную, – сказал Зильберштейну полицейский, который вёл дознание. – У неё железное алиби.
– Это невозможно! Я ведь узнал её! Это точно была она!
– Вы могли ошибиться. Она не могла находиться вчера в вашем магазине, она была в другом месте, это подтвердили её свидетели. У нас нет оснований держать её здесь.
К крайнему неудовольствию потерпевшей стороны Даша была отпущена. Но, как оказалось, ей тоже радоваться было рано. Выйдя на крыльцо полиции, Никита выразил своё несогласие с тем, что его привели сюда давать показания по её делу.
– Почему меня, как преступника, доставили в полицию и задавали вопросы так, как будто я в чём-то виновен? Объясни мне, что происходит? Почему ты снова попала в полицию? Может, всё это не случайность? Разве бывают такие совпадения? Почему тебя второй раз опознали как грабительницу? Посмотри, сколько людей на улице ходит, но никого из них не хватают и не обвиняют в вооружённом ограблении ювелирных магазинов! Может быть, я чего-то о тебе не знаю? Так расскажи мне, я ведь твой будущий муж, я должен знать, на ком женюсь!
Слёзы дрожали на ресницах Даши. Ломающимся голосом она ответила:
– Я не знаю… Я сама ничего не понимаю… Поверь, я здесь совсем ни при чём!
Она рассчитывала на его поддержку, а вместо этого слышит от него упрёки. Это был самый большой удар на сегодня.
Никита, глядя на девушку, понял, что зря дал волю эмоциям. Она стояла перед ним беззащитная и растерянная. Зная её, он понимал, что не могла хрупкая нежная Даша заниматься грабежами.
– Прости, – сказал он. – Пошли, я провожу тебя домой.
Уже стояла ночь, только круглый серп луны освещал им путь. Он галантно довёл девушку до её дома и, расставаясь, прошептал, что им обоим надо забыть всё, что произошло сегодня. Даша согласилась. Она готова была жизнь отдать, чтобы сегодняшний день исчез из её памяти и её жизни. И не только сегодняшний, но и тот, случившийся в её жизни два месяца назад.
На следующий день её вызвали к начальству. Фёдор Борисович Костромин не стал разводить долгих предисловий, а сразу сказал прямо:
– Уважаемая Дарья Григорьевна, мы снисходительно отнеслись с тем неприятным ситуациям, в которых вы побывали и в которые вы нас втянули. Но предупреждаю: если подобное повторится ещё раз, вы будете уволены.
– Но я ни в чём не виновата! Вы же сами подтвердили в полиции, что я в данный час была на работе. Это оговор!
– Возможно, это и так. Но разбираться с обидчиками вы будете самостоятельно, не втягивая нас в свои дела. Мы не можем рисковать своей репутацией. На нашу компанию ложится пятно. Мы этого не допустим.
* * *
Не прошло и месяца, как в Херсоне был вновь ограблен ювелирный магазин. Братья Румянченко, хозяева заведения, обратились в полицию. Пока они рассказывали, как и что, полицмейстер Константин Филиппович Зарубин показал им фотоснимок славной юной особы и спросил коротко:
