сухие пальцы обхватывают мою ледяную дрожащую ладонь. Мы идем мимо колодца, старого кирпичного сарая и останавливаемся возле засыпанного снегом пластикового стола и стульев.
Я застываю на месте как истукан и опускаю голову – не хочу, чтобы подлец видел мою слабость.
– Алиса, прости меня, – выдавливает он хрипло. – Я сказал редчайшую глупость и очень сожалею. Ты почему-то приняла это дурацкое сравнение на свой счет. И дедушка Никита расценил мои слова как оскорбление… Послушай…
– Уходи. Мне ничего не нужно от вас. Если ты беспокоишься о ДТП, я даю слово, что обращаться никуда не буду. И Мирославу передай, чтобы не волновался о своей карьере, – не своим голосом отвечаю я. Трусливо опускаю голову и отворачиваюсь, чтобы не смотреть парню в глаза.
– Пожалуйста, прости, – голос Богдана звучит нетвердо.
– Хорошо, я принимаю твои извинения. А теперь уходи, – мямлю я, продолжая разглядывать ботинки парня, утопающие в снегу.
Но Богдан не уходит. Его рука вздрагивает и касается моего лица. Он очерчивает мою скулу большим пальцем и поднимает подбородок, чтобы посмотреть в глаза. Молчит. Выдыхает морозное облачко пара, мгновенно таящее в воздухе. Мне не нужны слова – в его взгляде столько сожаления и мольбы, что кажется, внутри он кричит.
– Ты очень хорошая и добрая, – наконец произносит Богдан, не отнимая руки от моего лица. – Симпатичная, – добавляет с улыбкой. – Пожалуйста, выброси из головы все, что я наговорил, и позволь помочь тебе.
Я таю от его нежданного тепла, горячих пальцев на моей щеке. Они едва касаются кожи, стирая слезинки, предательски струящиеся из глаз. Хочу обнять парня… А больше всего хочу невозможного – чтобы он обнял меня. Мы стоим так близко друг к другу, что дыхание Богдана обжигает мой висок. Сердце заходится от близости, пульсируя в перепонках. Мне хочется поверить в то, что я вижу в его глазах, отбросить нелепые домыслы, забыть об Аллочке и позволить ему подарить мне заботу.
– Хорошо, – всхлипываю и отстраняюсь. – И как ты хотел помочь?
Щека мгновенно замерзает. Богдан заправляет за ухо мою кудрявую прядь, выбившуюся из шапки, на короткий миг возвращая тепло.
– Для начала вернем собак хозяевам, – отвечает он, не отводя взгляда.
– А потом? – осторожно спрашиваю.
– Я еще не решил.
– Главное, чтобы Алла была не против… – почему-то добавляю я. Мне кажется, его взгляд тускнеет.
– Главное, чтобы ты была не против, – твердо отвечает Богдан.
Когда мы возвращаемся, Мира и Любы во дворе уже нет. Звонкий голосок девчонки слышится на улице. Она держит под мышкой малыша Хью и болтает с Миром.
– Лис, ты решила, с кем едешь, детка? – спрашивает Мир, когда мы приближаемся. Он бросает недобрый взгляд на Богдана.
– Со мной, – глухо отвечает он, опережая меня.
– Тебя ждет невеста, брат! – хлопает его по плечу Мир. – Я, если ты заметил, тоже на машине, – он важно кивает в сторону новенького кроссовера, рычащего на низких оборотах.
– Я не доверяю тебе, ясно? – шипит Богдан. – Алиса поедет в моей машине, и пока я собственноручно не передам собак хозяевам, не успокоюсь.
Дверь машины Богдана открывается, и оттуда выплывает Аллочка. Она кокетливо поправляет белые наушники, вышагивая по заснеженной дороге, как по подиуму.
– Алиса, простите меня, пожалуйста. Я ничего не знала о случившемся. Мой жених поможет вам отвезти псов. Вы видели, какую он для них соорудил постель?
Я глупо улыбаюсь и качаю головой.
Лучезарная улыбка девушки срывает в моем сердце все преграды, разносит в щепки барьеры. Неужели в отношении ее я тоже ошибалась?
– Вот и ладненько! – протягивает Люба и передает мне Хью. – Поехали, Мир! Меня тоже до города подбросите.
Богдан
Озерная – Калинина – Степной – Саврасова… Снег укрывает белым серебром изъезженные дороги и привычные тропы. Я оборачиваюсь на дорогу, по которой ехал ночью, а ее уже нет. Нет следов, оставленных вчера, сказанных слов и опрометчивых поступков, нет прошлого меня…
– О чем задумался? – спрашивает Алиса робко.
На ее коленях сидит малыш Хью – белоснежный мальтезе, разбудивший меня утром звонким лаем.
– Да так… – отвечаю невпопад. – Хорошая у тебя подруга, боевая, – улыбаюсь куда-то в сторону. Мимо проплывают одноэтажные кирпичные домики с шиферными крышами.
– Да, повезло мне с Любаней, – расплывается в улыбке Алиса.
Напряженная тишина режет слух. Я настраиваю радио. Алиса отворачивается и со скучающим видом смотрит на пролетающие за окном пейзажи.
– Какого чуда ждет Алиса? – вдруг спрашиваю я. О том, что она художница и сирота, я уже знаю…
Алиса улыбается и прикусывает нижнюю губу, словно раздумывая, сказать мне или нет? В том, что у нее есть мечта, я не сомневаюсь.
– Я никому об этом не говорю… – сбивчиво начинает Алиса.
– Понимаю, мечта – это что-то сокровенное, то, о чем не будешь рассуждать с посторонними, – заумно отвечаю я. Дурацкому вопросу – такой же ответ…
– А тебе скажу! – заговорщическим тоном выпаливает она.
– Спасибо за доверие, очень неожиданно, ведь… – сбивчиво бормочу в ответ.
– Тебе я скажу, потому что мы больше не увидимся. Знаешь о феномене откровений в поезде? Ну… когда делишься тайнами с посторонними людьми?
– Конечно, – выдавливаю я.
– Так вот: я мечтаю найти папу, – вздыхает грустно, провожая взглядом заснеженные поля.
– Почему ты боишься сказать об этом близким? Твое желание – благородное.
– Потому что папа пропал без вести двадцать лет назад и признан погибшим. А из близких у меня – дед Никита и тетя Глаша. Они считают мою затею глупой и детской.
– Ты веришь, что он жив? – осторожно спрашиваю я.
– Я хочу убедиться, что он мертв, найти доказательства его смерти и успокоиться. В то, что он жив, я верю мало, папа очень любил маму и обязательно бы дал о себе знать.
«Начальник военно-археологической экспедиции Легенда Илья Иванович пропал без вести в 1999 году» – приходят на память газетные статьи. Я не хочу признаваться Алисе в том, что знаю, о чем она говорит.
Она грустнеет и замолкает, а мне не хочется обрывать ниточку зарождающегося в ней доверия.
– Алиса, твой попутчик из поезда ждет подробностей дела об исчезновении отца, – улыбаюсь я, желая ободрить девчонку. Расстояние в тридцать километров кажется ничтожным… Вдали виднеются городские высотки и блестящие офисные небоскребы.
– Ну хорошо, слушай. – В глазах Алисы плещется страстное желание поделиться со мной тайной. Она поворачивается, прижимая к груди задремавшего Хью. – Мой папа был военным археологом и руководил поисковыми работами на местах сражений времен Великой Отечественной войны. Они прожили с мамой год, когда папе предложили возглавить экспедицию в Гудаури. В это же время военная прокуратура
