подготовить грелку для кровати, случилось страшное.
Я даже замер на мгновение в предвкушении продолжения, как вдруг на весь кабинет заорал домашний телефон. Серьезно?
Еще никогда этот звон не злил меня так сильно. Я смотрю на Еву, жду, а она кивает на телефон с хитрой улыбкой.
– Возьмите.
– Да ты издеваешься?
– Чем быстрее вы возьмете, тем быстрее я продолжу.
Да просто выключу к хренам этот аппарат. За этим и поехал и уже держал провод, чтобы вырвать связь, как меня отвлекает ее возмущенный голос.
– Возьмите трубку, это невежливо.
– Да мне плевать!
Она тут же сама подрывается к телефону и берет его в руки.
– Алло?
– Ты еще кто такая? – слышится голос Вероники, и я вздыхаю и накрываю руку Евы своей, чувствуя, как она вздрогнула. Тут же убрала пальцы, отдавая мне телефон, и отошла в сторону.
– Вероника, тебя вежливости не учили?
– Алло? Харитон? Точно Харитон? Я не ошиблась адресом? Какая к черту вежливость?
– Чего тебе? – вот реально лучше бы телефон отключил.
– Вот теперь узнаю своего любимого брата. Я домой еду.
– Я сниму тебе номер в гостинице, – только чтобы не видеть ее здесь.
– Нет уж. Это и мой дом тоже, – рявкает она. И это чудо я спасал от жизни проститутки ценой возможности ходить. Ничему жизнь не учит. – Так что через недельку жди. И шлюх своих сплавь.
– Качусь и падаю. В моем доме нет шлюх.
– Так я тебе и поверила. Вы с отцом одинаковые. Вечно спишь, а дом от криков баб содрогается. Все. Адьо.
Сказать, что я в бешенстве. Ничего не сказать. Мало того, что Ева историю недосказала. Вот и мучайся теперь. Была она замужем или нет. И что за фантастический любовник. И что за горничная в двадцать первом веке. Грелка для кровати…
Ладно…
– Ева!
В комнате пусто и даже на столике нет подноса. И ощущение всегда такое, словно она сном была. А я не хочу просыпаться. Я всегда грезить хочу. Ею грезить.
Уже двигаюсь в сторону выхода, но тут звонит мой телефон. Нет, вы посмотрите. Сговорились они что ли!?
– Кирилл. Несет черта, когда не ждали, – отвечаю на вызов. – Чего надо? Я занят!
– Ты забыл?
– О чем? – перебираю в памяти дела и выругиваюсь. Твою ж мать. – Не забыл. Просто… На толчке сидел. А ты знаешь, у нас инвалидов с этим проблемы. И повар у меня новый.
– Избавь от подробностей. И выходи из дома.
– Ладно, я скоро приеду.
– Нет, Харитон, я уже у ворот, так что спускай свою ленивую задницу. Нам выходить на рынок акций, а тебе плевать. Что там опять у тебя? Мега умелая шлюха? В рот берет так, что сдохнуть можно?
Шахерезада… А это куда интереснее. А рот да…
– Понял я, не ори. Будут тебе акции, – отключаюсь. – Босота.
Еду в свою комнату и кое-как надеваю новый костюм, потом хочу завязать галстук, сидя возле зеркала, и замечаю движение за дверью.
– Ева! Помощь твоя нужна, – и когда я перестану врать?
Она осторожно заглядывает в комнату, находит меня взглядом и как будто облегченно вздыхает.
– Надеялась увидеть гроб графа Дракулы?
– Нет, думала, вы уже с плеткой, наказать меня хотите.
– А ты хочешь? – подмигиваю. На что она закатывает глаза и заходит-таки внутрь.
– Увольте.
– Вот еще. Завяжи мне галстук.
– А это к какому виду кулинарии относится? Я просто не слышала о таком блюде…
– Ева! Просто подойди ко мне и завяжи чертов галстук! – рявкаю. Что ж она так меня боится. Даже подойти не хочет. И вот опять. Идет как по раскаленным углям.
– Вы самодур, знаете? – подходит близко, обволакивая своим легким, ванильным запахом, и ставит руки на ручки коляски, разворачивая меня от зеркала, полагаю, чтобы не смог пялиться на ее обтянутый юбкой зад. Только потом берет у меня из пальцев галстук, стараясь не коснуться кожи, и принимается довольно ловко завязывать.
И да, теперь я вижу, как мелькает в декольте простой белый лифчик, и сразу думаю, что на ее однёрочке отлично бы смотрелись кружева. А на голове распущенные волосы. А на длинных ногах обязательно туфли. На шпильке.
Рука сама тянется к ее волосам, чтобы исполнить хотя бы одно желание, а глаза сами обращаются к зеркальному шкафу-купе, где отлично видно, как она наклонилась, чуть выгнув спину. Да, детка. Отличный вид.
– Все, – отстраняется она ровно в тот момент, когда я незаметно роняю легкую заколку, которая просто чудом держала эту светлую копну. – Ой.
Ева тут же ищет заколку, но я проезжаю вперед, почти отдавливая ноги, и она естественно ретируется.
– Потеряла что-то?
– Да нет. Ничего.
Она уходит, а я поднимаю заколку, сжимаю в кулаке и подношу к носу, вдыхая запах ее шампуня.
Да она помешана на ванили. И, кажется, теперь помешан я.
Тут снова трезвонит телефон, вырубаю его, убирая заколку в карман. Кирилл просто бешенный в плане роботы. Но это и хорошо, иначе я бы вообще лег и сдох от безделья.
Качусь в сторону выхода, где Генрих уже держит мне дверь открытой, но проезжая мимо кухни, заглядываю туда. Ева пытается отчистить нагар с противня.
– Выкини ты его. Новый купим.
– Да, да, я знаю, как легко вы выкидываете ненужные вещи.
– Это ты о чем сейчас?
– О противне, – оборачивается она, и ее волосы уже завязаны в хвост.
– Мне нравится, когда твои волосы лежат на плечах.
– А в обеде мои волосы вам тоже понравятся? – усмехается она и кивает на дверь. – Идите уже. Сигналили уже несколько раз.
– Так что там случилось в холодный вечер?
– Приедете, узнаете, ну или завтра.
– Сегодня. Не закрывай дверь комнаты.
– А постельку вам не нагреть?
– Было бы неплохо, – улыбаюсь я и вижу. Вижу, черт возьми, что ей нравится этот флирт. Мне и самому в кайф стоять вот так на расстоянии, раздевать ее глазами и знать, что скоро, очень скоро она будет рассказывать истории, сидя на моем…
– Харитон! Колясочник ты охамевший! Я на ногах хожу быстрее, чем ты ездишь! Какого черта я должен так долго ждать, – орет Кирилл, приближаясь и замечая из коридора кухню. А значит и Еву. Черт…
– Это же…
– Мой повар Ева. Ева, это Кирилл Синицын.
– Но она же…
– Она занята, а ты говорил, мы опаздываем, – толкаю его к двери, а сам Еве подмигиваю. Теперь еще Кириллу доказывать, что я не извращенец. А иначе как объяснить, что женщина, которую я сказал, что поимею, работает у меня поваром?
Еще никогда
