Ткнув вилкой с нанизанными на нее клецками, Мелинда словно ракета с тепловым наведением нацелилась на слова подруги.
– И какого же парня ты недавно встретила? И почему мы об этом впервые слышим?
– Потому что я встретила его совсем недавно.
Корин потерла руки, с нетерпением ожидая подробностей.
– И? Рассказывай. Как вы повстречались?
– Чем он занимается? – вторила Мелинда.
– Здо́рово, Мелинда. Ты такая ограниченная. – Корин повернулась обратно к Джордан. – Он горяч?
Джордан конечно знала, что последуют вопросы. Они втроем дружили с колледжа и по-прежнему регулярно виделись, несмотря на свои плотные графики, и взаимные расспросы были обычным делом. До того, как Корин вышла замуж, они болтали о ее нынешнем муже Чарльзе. Точно также обсуждалась Мелинда и ее практически жених Пит. Поэтому Джордан знала, что при аналогичных обстоятельствах от нее ожидали такой же откровенности. Но она также знала, что не хочет врать своим подругам.
С этими мыслями она придумала запасной план на случай, если беседа пойдет не в том направлении. За неимением другого выбора Джордан прибегла к стратегии, которой придерживалась в затруднительных ситуациях с тех самых пор, как ей исполнилось пять, и когда она подожгла волосы своей Барби-ковбойши, всего-то пожелав, чтобы та подзагорела от лампы в гостиной.
И свалила все на Кайла.
«Я хотела бы поблагодарить Академию…»
– Конечно, я вам все расскажу о новом парне. Мы познакомились на днях, и он… хм… – Она сделала паузу, затем запустила руки в волосы и деланно выдохнула. – Простите. Не возражаете, если мы позже об этом поговорим? После того, как сегодня увидела Кайла с синяком на лице, не могу трещать о вечеринке Ксандера и не испытывать вины. Создается впечатление, что я не достаточно серьезно отношусь к тюремному сроку брата. – Она закусила губу, чувствуя себя виноватой из-за сказанной лжи. «Очень жаль, девчонки. Но пока это останется моим секретом.»
Ее уловка сработала как заклинание. Пожалуй, одно из немногих преимуществ наличия брата-уголовника, известного под прозвищем «твиттер-террорист», это отсутствие у Джордан недостатка в нелогичных заключениях нежелательных бесед.
Корин подалась вперед и сжала ее руку:
– Никто так не поддерживал Кайла, как ты, Джордан. Но мы всё понимаем. Поговорим о твоем новом знакомом как-нибудь в другой раз. И постарайся не волноваться – Кайл может за себя постоять. Он большой мальчик.
– О, это уж точно, – поддержала Мелинда, ее глаза искрились от смеха.
Джордан улыбнулась.
– Спасибо, Корин. – Скривившись от отвращения, она повернулась к Мелинде: – И, фуу – Кайл?
Мелинда, как ни в чем не бывало, пожала плечами:
– Для тебя он брат. Но для остальной части женского населения – самый настоящий лакомый кусочек. На том и закончу.
– Он пукал в нашем детском бассейне-черепахе и называл его джакузи. Как тебе такой лакомый кусочек?
– Ах… вот как живут богатые и знаменитые, – расплывшись в улыбке сказала Корин.
– Мои тайные фантазии о Кайле Родсе разрушены до основания, и на этой ноте, я предлагаю временно прекратить какие-либо дальнейшие обсуждения менее прекрасного пола, – сказала Мелинда.
– Присоединяюсь, – поддержала Джордан, и три женщины в знак солидарности чокнулись бокалами.
Джордан глотнула вина и облегченно выдохнула. Еще три дня – большего от нее не требуется. Затем все опять вернется на свои места.
Общепризнанная истина – специального агента ФБР, наделенного большим мастерством и талантом, периодически втягивают в пустой трёп.
Ника – обладателя вышеупомянутого мастерства и таланта – втянули в четверг вечером на пару с его коллегой Джеком Палласом, другим лучшим секретным агентом по мнению Дэвиса.
Они только что закончили тренировку в расположенном на втором этаже ультрасовременном тренажерном комплексе, открытом двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. После академии некоторые агенты теряли форму, но только не в отделении Дэвиса. Начальник не давал своим подчиненным опускаться ниже самых высоких физических стандартов и, как он без обиняков заявлял в своей добро-пожаловать-в-Чикаго речи, рассчитывал увидеть их задницы в спортзале.
Войдя в раздевалку в промокших от пота футболках, Джек и Ник похватали с полки полотенца.
Всего пару секунд назад парни завершили одиннадцатикилометровую пробежку в крытом легкоатлетическом манеже. Пока приятели ненавязчиво пытались обогнать и оторваться друг от друга, они болтали о всякой ерунде, пропущенной Ником за месяцы секретной работы над «Файвстар». В конце концов их разговор свернул к арестам Роберто Мартино и других членов его банды и к расследованию по делу Ксандра Экхарта.
– Слышал, ты теперь подчиняешься приказам Сета Хаксли, – сказал Джек, пока они пробирались через переполненную раздевалку. Конец рабочего дня, что не удивительно, был часом пик, в который большинство агентов перед уходом домой старались впихнуть тренировку. – Ну и как?
– Если под «принятием приказов» ты понимаешь предоставление моего богатого экспертного опыта конспиративной работы в качестве одолжения нашему боссу, тогда я скажу, что все отлично. – Ник притворился смущенным. – Я все не могу понять, почему Дэвис должен был в первую очередь привлечь к этому делу именно меня. Я мог бы поклясться, что один из агентов уже вел расследование по делу Мартино… Ой, погоди-ка – так это же ты, Джек.
Паллас присел на лавочку перед их шкафчиками.
– В эти дни я был немного занят. Тридцать четыре ареста за последние четыре месяца, Маккол. Мой новый рекорд.
Ник стянул промокшую футболку, обнажив грудь.
– А как тебе тридцать семь арестов за последнюю неделю? Новый рекорд отделения.
– Ты все еще отстаешь от меня на семь арестов, приятель.
Это ненадолго, если у Ника найдется, чем ответить.
– После Экхарта и Трилани останется только пять.
Джек усмехнулся:
– Дело Экхарта – отмывание денег. Все, что касается финансовых преступлений, дает тебе лишь пол-очка. – Он поднялся и сорвал футболку, выставляя на обозрение несколько шрамов, следы электрических ожогов и отметину от огнестрельного ранения в грудь.
Проработав несколько лет с Джеком над кое-какими делами и учитывая, что они оба были завсегдатаями тренажерного зала, Нику уже доводилось видеть ранения Палласа – сувениры из тех двух дней, когда его пытали люди Мартино. Двух дней, за которые он не сказал им ни слова. Шрамы были живим напоминанием не только о том, какую гордость испытывал Ник будучи агентом одного из самых крутых отделений ФБР в стране, но также смешанного с завистью уважения к Джеку. Без шуток, они понимали преданность друг друга работе.
