Несколько секунд спустя Лили услышала шаги на лестнице, и из противоположной двери появился Джон. Он бросил на вошедшую тревожный взгляд, затем наклонился над столом девушки, чтобы посмотреть, что она пытается сделать. Взяв у нее трубку, Джон дослушал сообщение и составил текст в раздел объявлений.
— Ну что ж, — сказал он девушке, повесив трубку, — отлично справляешься. Ты научилась почти всему, что нужно.
— Мне пора идти, — сказала она. — Бак придет в три часа.
— Хорошо. Я все доделаю.
С удивительным проворством девушка проскользнула мимо Лили и исчезла за дверью. Лили заметила на лице Джона тревогу.
У него красивое лицо, вдруг подумала она, — загорелая кожа, коротко подстриженная бородка. Но больше всего ее привлекали глаза Джона. Темно-карие, ласковые, несмотря на беспокойство.
— Я стараюсь… — сказал он сдержанно. — Когда родится ребенок, этой девочке нужна будет специальность.
Лили не так давно покинула Лейк-Генри, чтобы не помнить основных действующих лиц.
— Бак, твой двоюродный брат?
— Совершенный подонок.
— Ребенок его?
Джон кивнул и взглянул на часы.
— Я не вовремя?
— Нет, что ты.
У кухонной двери зазвенел колокольчик, послышались шаги. Лили обернулась, опасаясь, что это не Дженни, а кто-то, кто сможет ее узнать. Джон коснулся ее руки.
— Поднимайся наверх, — шепнул он. — Я сейчас буду.
Она бесшумно и быстро поднялась на площадку второго этажа. Комната, в которой она очутилась потом, поразила ее своими размерами и обилием света. Здесь стояли три письменных стола, на каждом компьютер. На одной из стен висели потрепанные карты окрестностей и старые фотографии города. На другой — более новые, яркие фотографии, по большей части сделанные на самом озере.
Третья стена была завешана целиком. Приблизившись к ней, Лили вздрогнула. Газетчики за работой, снимки времен пребывания Джона в Бостоне. Лица, пылавшие энтузиазмом, точно такие, какие виделись ей в кошмарах. На одном из снимков ей бросился в глаза Терри Салливан. Но на большинстве был Джон. Он не сильно отличался от коллег — такой же увлеченный погоней, ищущий, внушающий страх — словом, человек, которого следует опасаться.
— Ужасно, правда? — сказал Джон, появившись в дверях.
Знай Джон заранее о ее приходе, он, вероятно, убрал бы эти фотографии.
Она взглянула на конверт в его руках. Джон бросил конверт на стол:
— Это очерки и стихотворения детей из местной школы. Я каждый раз стараюсь напечатать несколько из них.
Она посмотрела на фотографии гагар:
— Это твои снимки?
— Все до единого, — ответил он с гордостью.
Лили переходила от одного снимка к другому. Их было больше десятка, сделанных в разное время.
— Это одна и та же пара?
— Думаю, что да. — Он показал ей на две короткие белые полоски на шее одной из птиц. — Это снимки двух разных лет, но на обоих линия в этом месте прерывается. Я полагаю, это у него шрам, на котором не растут перья.
— У него?
— Я так думаю. Он крупнее. Хотя наверняка трудно сказать. — Джон показал на один из снимков: — Вот этот я сделал в прошлом апреле, первая фотография того года. Видишь полоску на шее? Самцы, как правило, возвращаются раньше самок — искать место для гнезда. Но я не уверен, что самка та же. Гагары моногамны в течение брачного сезона, но неизвестно, создают ли они пары на всю жизнь.
Он взглянул на Лили. Она едва доставала ему до подбородка. Из-за козырька кепки ему не было видно ее глаз.
— В моей юности, — тихо сказала она, — все были озабочены сокращением популяции гагар.
Джону в юности было наплевать на гагар. Он уехал из Лейк-Генри еще до того, как местные жители озаботились проблемами охраны природы.
— Популяция продолжала уменьшаться. В конце концов люди поняли, что все беды от катеров. Слишком много шума, слишком много мути — гагарам нужна чистая вода, чтобы ловить рыбу. И слишком сильные волны — яйца смывало прямо из гнезд. Когда запретили катание на водных лыжах и ограничили скорость катеров, популяция гагар восстановилась.
Лили подняла глаза, и что-то у него внутри перевернулось. Глаза у нее были такими же нежными, как и голос. Джон этого не ожидал.
— Хорошо бы все проблемы решались так же легко.
Он не мог отвести взгляда от ее прекрасного лица.
— Великолепные создания. И фотографии чудесные.
Его сердце забилось быстрее.
— Спасибо.
— Ты сказал, у тебя есть для Терри кое-что пострашнее ружья. Что ты имел в виду?
На какую-то минуту Джон был сбит с толку. Он не ждал, что разговор примет такой оборот, но ответил:
— В прошлом Терри Салливан уже писал лживые статьи. Их лживость так и не была доказана. Но многие точно знают, что он не чурается домыслов и подтасовок.
— А почему?
— Честолюбие. Алчность. Злоба. Обычно он раздувает скандалы из личной мести. Ты с ним не была знакома, так что месть направлена не на тебя. Секретарь Росетти говорит, что и с кардиналом Терри не знаком. Поэтому я хочу подойти к делу с другой стороны.
— Я должна доказать в суде наличие злого умысла. Возможно, мне предстоят несколько тяжелых лет, и все равно я могу проиграть.
— Можешь, — вздохнул он. — Ты знала, что ваш разговор был записан на пленку?
По ее испуганному взгляду Джон понял, что не знала.
— Он записал ваш разговор, не предупредив тебя. Это незаконно.
— Я г-г-говорила эти слова, но не в том смысле, какой им придал Терри.
Джон почувствовал, что верит ей безоговорочно. Вдруг она сказала:
— Я виделась с Касси Бернс. Мы вчера потребовали опровержения. Сег-г-годня, — она с трудом побеждала заикание, — опровержения нет. Касси говорит, паниковать не следует, но я устала сидеть сложа руки.
Лили посмотрела на него. В нем снова что-то перевернулось. Джон думал, что, помогая Лили, он вредит себе, лишает себя материала для будущей книги. Но эти нежные глаза его тронули. И он сказал:
— Есть другой способ справиться с Терри. Можно обратить против него его же собственное оружие.
— Как?
— Дискредитировать его. Выступить с публичным обвинением.
— Я не знаю, в чем его обвинить.
— Зато я знаю.
— И ты мне поможешь?
— Возможно.
— В обмен на что?
Джон минуту подумал. Он не видел причин, почему бы ему не работать на обоих — на себя и на нее.
— В обмен на твою версию этой истории.
Он тут же пожалел, что произнес эти слова. Ее глаза чуть-чуть расширились.
— Ты же сказал, что не будешь в это лезть.
— Не буду без твоего разрешения.
Она направилась к двери.
