Эти парни знают свое дело. Все следы бойни уберут, тело никто никогда не найдет, а я обязательно выясню, какого дьявола тут произошло, и виновные будут подыхать долго и мучительно.
— Я впервые ее вижу, — перевожу твердый взгляд на внимательно наблюдающего за моей реакцией Артемьева.
— Уверен?
— На сто процентов, — киваю я.
Лицо дока немного расслабляется. То, что его обязанности давно вышли за пределы врачебной практики, он давно принял, и не гнушается запачкать свои руки в дерьме, которое меня окружает. Однако иметь дело с убийствами ему еще не приходилось, но держится Артемьев на отлично. Далеко пойдет.
— Яр, я поднялся сюда с другой девушкой. Она меня чем-то опоила. Возьми мою кровь на анализ. Выясни, что за отрава меня так резко вырубила. Сучка была уверена, что я ничего не вспомню.
— Лаборатория уже занимается этим вопросом. Результаты по химико-токсикологическому исследованию узнаем через пару часов, — отчитывается Артемьев. — Что бы там ни было, она явно не знала, что у тебя выработан иммунитет к большинству ядов и наркотических веществ.
— Тогда почему меня вырубило?
— Полной неуязвимости моя сыворотка не дает, но последствия могли быть в разы хуже, вплоть до летального исхода, — поясняет док.
Я уже говорил, что он — гениальный ученый? Повторюсь.
— Тот, кто все это устроил, наверняка сделал фотографии, — добавляю я, отметив, что снова могу ясно мыслить.
— Я разберусь, — подает голос начбез.
— Не облажайся, Влад. Сам понимаешь, мне лишние проблемы ни к чему. И еще… через час устрой мне встречу с Роландом Фишером. В каком-нибудь неприметном месте. Если будет упираться, притащи силой. — Раздав приказы, перевожу взгляд на Артемьева. — Мне нужно в душ. Десять минут истекли? — Он коротко кивает, вытаскивая из моей вены иглу и отсоединяя капельницу. — Но со встречей через час ты погорячился, — осторожно произносит Ярослав.
— Я в порядке, — рывком принимаю сидячее положение и тут же осознаю, что немного погорячился.
Ни хрена я не в порядке. И за это Алатее Граф тоже придется расплатиться сполна. Пока она тешит себя тем, что я ни черта не помню из нашего вчерашнего рандеву, Фишер позаботится о том, чтобы ее имя навсегда исчезло с афиш.
Обещаю… падение будет жестким, Тея.
* * *
— Я на такое не подпишусь. Ни за какие деньги, — Фишер понижает голос до свистящего шепота и трусливо оглядывается, опасаясь, что кто-то мог подслушать наш разговор.
Напрасно дергается, дешевое придорожное кафе я арендовал целиком на пару часов. За соседними столиками под видом заехавших на перекус дальнобойщиков расположилась моя доблестная, но поредевшая охрана. Парней, что сняли возле апартаментов в Москва-Сити, пока так и не обнаружили, и вряд ли найдут какие-либо следы. Это наводит на мысль, что я имею дело отнюдь не с дилетантами.
— Девчонка, которую ты мне подсунул за весьма внушительный гонорар, пыталась меня отравить, — расслаблено откинувшись назад, я сканирую Фишера расстрельным взглядом, заставляя его потеть и нервничать.
— Вы в этом уверены?
— На сто процентов, — утвердительно киваю я. — Экспертиза обнаружила в моей крови остатки сильнейшего яда. Если бы не экстренная профессиональная помощь врачей, я бы сейчас с тобой не разговаривал.
— Зачем ей это делать? — сипит Фишер.
— Ты мне скажи. Может быть, вы с Алатеей действовали сообща? — я небрежно пожимаю плечами и лениво прикуриваю сигарету.
Судя по побелевшей физиономии и выпученным бегающим глазам, Фишер вот-вот наложит в штаны от страха. Очевидно, что тупой недоумок ни при чем. Он бы не рискнул своей задницей, кишка тонка и слишком труслив, чтобы ввязаться в подобную схему.
— Ладно, я вижу, что ты не в курсе событий, — милостиво бросаю я. — Но это не снимает с тебя ответственности. Как, по-твоему, я имею право на возмездие?
— Я вас предупреждал на ее счет, — ослабив узел нелепого пестрого галстука, Роланд хватается трясущимися мясистыми пальцами за кружку и делает несколько жадных глотков остывшего кофе. — Я изначально говорил, что девчонка не проста, но вы упорно настаивали на встрече с ней, — промокнув потное одутловатое лицо бумажной салфеткой, он пытается перевести стрелки на меня.
— Я купил эту встречу, Фишер, — с леденящим спокойствием напоминаю обстоятельства нашей сделки. — А ты продал не протестированный товар, подвергнув жизнь покупателя смертельной опасности. Мне положена компенсация, Роланд.
— Я могу вернуть вам…
— Деньги мне не нужны, — перебиваю я. — Ты окажешь мне услугу, и мы будем в расчете. — Фишер дергается от моих слов, словно я выпустил ему пулю в лоб. — Когда следующее представление?
— Завтра вечером, но я не могу сделать то, о чем вы меня просите, — продажный ублюдок ожидаемо идет в отказ и порывается встать, опираясь ладонями на стол, а в следующее мгновение визжит, как резанный поросенок, уставившись на вилку, торчащую из его кисти. Дешёвая белая скатерть моментально пропитывается кровью, от вида которой рыхлый толстяк едва не хлопается в обморок.
Я загоняю столовый прибор глубже и приказываю ему сесть. Болевой шок делает его на удивление покладистым. Плюхнувшись откормленным задом на стул, он воет в кулак, обезумевший взгляд лихорадочно бегает по залу, но немногочисленные посетители кафе продолжают спокойно есть, не обращая на нас ни малейшего внимания. Единственный официант тоже не спешит на помощь к истекающему кровью клиенту.
— Завтра во время выступления с Алатеей Граф произойдёт несчастный случай по причине обрыва креплений и отсутствия страховочной сетки, — наклонившись вперед, четко проговариваю я. — Как итог — быстрая и почти безболезненная смерть. Печально, но так случается. Акробаты каждый раз рискуют, выходя на сцену и, увы… — скорбно вздыхаю и растягиваю губы в ледяной улыбке. На лице Фишера расползается дикий ужас. — Иногда разбиваются насмерть. Это не первый и не последний трагический эпизод. Халатность технических сотрудников или неосторожность самих артистов — причин на самом деле может быть масса. Ты проведешь внутреннее расследование, назначишь виновных и выплатишь ее матери компенсацию, которая покроет расходы на содержание в клинике.
— Меня посадят. Я не могу, — хрипит Фишер и снова взвывает от боли, когда я медленно проворачиваю вилку. Его нехило колотит, лицо покрывается багровыми пятнами от лопнувших сосудов.
— Тюрьма — это не то, чего ты должен бояться, — усмехнувшись, я несколько секунд с садистским удовольствием наблюдаю за его жалкими кривляньями, после чего рывком вытаскиваю вилку из трясущейся окровавленной кисти и неторопливо протираю ее салфеткой. Затем бросаю кристально чистый прибор в его тарелку.
Фишер затравленно скулит, прижимая травмированную руку к груди, а здоровой шарит по карманам в поисках телефона.
— Не советую, Роланд. — цокнув языком, я киваю на кружку, из которой он пару минут назад так жадно пил. — Как тебе кофе? — мой вопрос заставляет его окаменеть, телефон с грохотом падает на
