Ознакомительная версия.
– Дон Корлеоне.
– Ха-ха! А что, похоже. Гончарову не хватает только плаща и шляпы. Ну смотри, что ты думаешь? Уютные и очень традиционные домики с элементами рустикального стиля. Как считаешь, понравится это твоему любителю родины? – И Роберт развернул на весь экран несколько вариантов въездной группы для поселка. Проекты бы Гончарову понравились, это уж точно.
А дальше… Маша и Роберт работали, и работали, и работали весь день и весь вечер. И так заработались, что чуть было не проработали всю ночь. Маша держалась изо всех сил, чтобы не показать своих чувств – истинных чувств. Она была в печали. Ничего романтического не происходило. Решительно ничего. Обмен письмами между двумя компьютерами, стоящими рядом.
– У тебя раскрылось мое письмо? Изображения читаются? – спрашивал Роберт, погруженный в процесс переделки чертежей и эскизов. – У меня разрешение другое, на ноутбуке не всегда файлы открываются.
– Все открылось! – максимально бодрым голосом рапортовала Маша, продолжая яростно стучать по клавишам его огромного ноутбука. Рядом стояла и ее крошка-картошка, маленький переносной ноутбук. Работы было много, работа была как стена, и Маша понятия не имела, как ее пробить. Был еще один момент, когда Роберт посмотрел на Машу так, что ей вдруг снова на секунду показалось, что сейчас он ее поцелует. Но тут зазвонил телефон, и Роберт отвернулся, чтобы ответить.
– Я быстро. Обещаю! – бросил он, и Маша уныло уткнулась в экран с березками и романтическим дымком над уютными домиками. Ее придуманный мир!
Глава шестая
В грязь лицом, прям как папочка
Материалы были сделаны, и это было чудо. Роберт вручил Маше флешку, похлопал ее по плечу и пожелал удачи. В чем? Да в том, чтобы отстоять новое видение поселка «Русское раздолье» в глазах их главного заказчика. А точнее – в глазах Дона Корлеоне. Если быть до конца честной, Маша до самого последнего момента надеялась, что ей удастся избежать сомнительной чести представить новый проект поселка Дону Корлеоне лично. Почему она? Разве это справедливо? Она боится его как огня! Да, она запорола совещание и также запорола старт разработки рекламных материалов. Ну и что? Все равно же Гончарову проект не понравился!
С точки зрения Бориса Яковлевича Щучки, Мария была очень даже правильной кандидатурой – овца на заклание. Коза отпущения. В конце концов, официально весь этот беспредел устроила Маша, и, значит, Маше его и расхлебывать.
– Ты что, отказываешься? – спросил Щучка тихо, когда в понедельник утром усталая, с темными кругами под глазами, Маша принесла ему переделанные слайды и плакаты.
– Почему нужно ехать к нему? – аккуратно уточнила Маша без особой, впрочем, надежды. И действительно, Щучка только шире улыбнулся, а это всегда было дурным знаком.
– Действительно, почему? – спросил он, разведя руки широко в сторону. – Сейчас, Кошкина, я позвоню ему и скажу, что ты считаешь его недостаточно интересным для нас клиентом, чтобы ехать к нему с материалами. Пусть он сам заедет к нам снова – после того, как ты сорвала переговоры. Нет, зачем же сразу приезжать? Пусть позвонит и запишется у твоего секретаря. А то вдруг у тебя дела, да, Кошкина?
– Нет.
– Что? А? – Щучка приложил руку к уху, демонстративно имитируя глухоту.
– Нет! – громче сказала Маша.
– Правильно, Кошкина, конечно, нет. А знаешь почему? Потому что никакого чертового секретаря у тебя нет. И сама ты тут на честном слове висишь. Думаешь, если переделала картинки, это прощает то, что ты просрала целый проект?
– Я уже еду, – бросила Маша, не желая слушать, как степень грубости и крика ее босса повысится в геометрической прогрессии. – Разговор окончен.
– Окончен? – заорал он. – Разговор здесь я заканчиваю!
– Так что, не ехать? – переспросила Маша, озираясь по сторонам, лишь бы не сталкиваться со Щучкой взглядом. Интересно, где же Роберт? Они проработали всю субботу, в воскресенье она позвонила ему, чтобы спросить о некоторых моментах в их совместной работе. Чтобы посоветоваться. Чтобы услышать его голос. Роберт разговаривал вежливо, доброжелательно и отстраненно, словно в то же самое время смотрел какую-нибудь программу на компьютере – без звука. Создавалось такое ощущение, что он Машу слушал, но не слышал. Сегодня в офисе его не было, хотя, положа руку на сердце, именно ему надо бы было говорить с заказчиком – его концепцию они меняли все выходные.
– Шутишь, да? – Улыбка сползла с лица Щучки.
– Никак нет, – грустно пробормотала Маша. – Хоть как туда добираться? У меня чертежи, материалы. Может, машину дадите?
– Машина, она только тем положена, кто проекты не стирает из компьютеров. Только людям с репутацией. Можешь взять за свой счет такси, Кошкина! – И Щучка нравоучительно поднял вверх указательный палец. Павлик, Щучкин водитель, сидящий рядом со стойкой секретарей-администраторов, поймал растерянный Машин взгляд и поганенько улыбнулся.
Никакого собственного счета у Маши Кошкиной не было. Зарплата рядового дизайнера первого года позволяла ей покупать красивые, с рукавами-фонариками, платьица, и то лишь потому, что жила она у родителей и у них же питалась. Расход в несколько тысяч рублей, чтобы добраться из центра Москвы в неведомое ей доселе замкадье, никак не входил в ее планы.
– Спасибо и на том, – кивнула Маша, забивая в карту Яндекса сомнительный адрес, начинавшийся со слов «Московская область», а заканчивающийся «владением» с длинным номером. После некоторых раздумий навигатор попросил переформулировать вопрос. После новой формулировки карты предложили поехать на Истринское водохранилище, что теоретически могло иметь смысл, а могло и не иметь. Дело в том, что Маша ни разу не была на месте, которое они проектировали. Роберт вроде был, но он в офисе так и не появился, а спрашивать у Щучки, куда ехать, в каком чистом поле искать заказчика, Маша не хотела из политических соображений.
– Кошкина! Ты что, еще здесь? – рявкнул Щучка с высоты своего второго яруса, перегнувшись через поручни.
Яркий солнечный свет мешал Маше видеть его лицо. От вопля она дернулась и случайно выронила пачки бумаг, которые живописно, в соответствии с законом бутерброда, разлетелись по полу вокруг Маши. Щучкино лицо стало расплываться, как в замедленной съемке, а руки сами собой разлетаться в стороны. Маша сжалась и с ужасом наблюдала, как он дошел до точки «экстаза». Затем он чуть склонился вправо и кивнул.
– И я почему-то совершенно не удивлен! – сказал он громко, на весь рабочий зал, чтобы тот, кто остался, заметил очередной «провал миссии» Маши-растеряши Кошкиной.
Ознакомительная версия.
