Конечно, она не совсем лишена честолюбия, просто ее амбиции сводятся к тому, что комфорт имеет приоритет над состоянием мускулов.
Ей не нравилось погружаться в раздумья, поэтому она упрекала себя в том, что обрела такую привычку в последние несколько недель. По идее, она должна чувствовать себя вполне счастливой: жизнь проходит в устойчивом — если не сказать, неторопливом — темпе. Ее дом и семейство — настолько же важные для нее, как собственное удобство, — в безопасности и невредимы. В общем, все шло в правильном направлении.
Самая младшая сестра, Кики, вернулась из медового месяца и сияла, как роза. Аманда, самая практичная из сестер Калхоун, безумно влюбилась и планировала собственную свадьбу.
Двое мужчин в жизни ее сестер получили полное одобрение Лилы. Трентон Cент-Джеймс, новоиспеченный зять, был предприимчивым бизнесменом с мягким сердцем под безупречно скроенным костюмом. Слоан O'Рили в ковбойских сапогах и с протяжным выговором уроженца штата Оклахома вызывал восхищение хотя бы тем, что сумел пробиться сквозь колючие манеры Аманды.
Конечно, тетя Коко обезумела от счастья, ведь две ее возлюбленные племянницы связались с такими замечательными мужчинами. Лила усмехнулась, вспомнив, насколько тетя уверена в том, что именно она практически устроила эти любовные интриги. И теперь, естественно, многолетней опекунше сестер Калхоун не терпелось оказать ту же услугу Лиле и ее старшей сестре Сюзанне.
«Удачи», — мысленно пожелала Лила тете. Оставшись с двумя маленькими детьми на руках после болезненного развода — уж не говоря об управлении бизнесом, — Сюзанна навряд ли с восторгом воспримет такие замыслы. Однажды она уже здорово обожглась и, как умная женщина, не позволит себе снова попасть в огонь.
Что касается ее самой, то Лила очень старалась влюбиться, услышать четкий внутренний щелчок, оповещающий о том, что наконец нашелся единственный мужчина в мире, предназначенный именно для нее. Но пока тот особенный уголок сердца упорно молчал.
«Значит, время еще не настало», — сказала она себе. Ей двадцать семь лет, она довольна своей работой, окружена обожаемым семейством. За несколько месяцев до этого Калхоуны едва не потеряли Башни — разрушающийся и эксцентричный фамильный особняк, возвышающийся на скале с видом на море. Если бы не Трент, Лила могла утратить возможность стоять наверху в нежно любимой башне и наблюдать за приближающимся штормом.
Так что у нее есть дом, семья, интересная работа и, напомнила она себе, тайна, которую надо разгадать, — изумруды прабабушки Бьянки. Хотя Лила никогда не видела ожерелья, но вполне могла совершенно точно вообразить его, просто закрыв глаза.
Два эффектных ряда зеленых, как трава, камней, подчеркнутые ледяными бриллиантами. Блеск золота в причудливом филигранном кружеве. И капелька в нижнем ряду — роскошный пылающий изумруд в форме слезинки. Гораздо больше, чем денежной или даже художественной ценностью, ожерелье манило Лилу прямой связью с прабабушкой, история которой очаровывала ее и дарила надежду на вечную любовь.
Легенда гласила, что Бьянка, решив разорвать брак без любви, сложила в шкатулку несколько драгоценных вещиц, включая изумруды. И спрятала сундучок, лелея надежду воссоединиться со своим возлюбленным. Но мечты о счастье рухнули, и она выбросилась из окна башни, не успев извлечь сокровища и начать жизнь с Кристианом.
«Трагический конец романа», — вздохнула Лила, и все же она не всегда грустила, вспоминая прабабушку. Дух Бьянки оставался в Башнях и в этой высокой комнате, где та проводила так много часов в раздумьях о своем возлюбленном. Здесь Лила чувствовала свою близость к ней.
Они найдут изумруды, пообещала она себе. Камни предназначены им.
Это правда — ожерелье уже доставило много проблем. Пресса пронюхала о его существовании и бесконечно разыгрывала тему поиска драгоценностей. Да так успешно, что азарт охватил не только любопытных туристов и охотников-любителей за сокровищами, но и привел в их дом безжалостного вора.
Воспоминания о том, что Аманду могли убить при защите семейных документов, потому что она рискнула и попыталась не отдать преступнику возможный ключ к изумрудам, заставили Лилу задрожать. Несмотря на героизм Аманды, мужчина, называвший себя Уильямом Ливингстоном, сумел украсть полный мешок бумаг. Лила искренне надеялась, что ему достались только старые рецепты и неоплаченные счета.
Уильям Ливингстон, он же Питер Митчелл — и еще дюжина других имен — не сумеет дотянуться жадными ручонками до их изумрудов. Никогда, потому что женщины Калхоун не позволят. И Лила была убеждена, что в этот круг входит и Бьянка — такая же часть Башен, как трещины на штукатурке и скрипучие полы.
Лила в тревоге отошла от окна. Она не понимала, почему изумруды и женщина, когда-то владевшая ими, так неотступно терзали сегодня вечером ее мысли. Но Лила так же искренне верила в инстинкты и предчувствия, как в то, что солнце восходит на востоке.
Что-то должно случиться.
Она поглядела назад сквозь стекло — шторм приближался, набирая силу, — и ощутила порыв выйти наружу и встретить стихию там.
Макс почувствовал, как желудок накренился вместе с теплоходом. Яхтой, напомнил он себе. Двадцатишестифутовая красавица со всеми удобствами по всем параметрам превосходила его собственное жилище, представляющее собой тесную, небрежно обставленную квартиру рядом со студенческим городком Корнуэльского Университета[1]. Проблема заключалась в том, что этот оплот комфорта болтался на гребнях бушующей Атлантики, и две пилюли от морской болезни не произвели на организм Макса никакого усмиряющего воздействия.
Он откинул со лба темную прядь волос, но как обычно она снова упала вперед. Раскачивание судна послало в танец медную лампу над столом, но Макс старался игнорировать качку. Он действительно должен сосредоточиться на деле. Американским профессорам истории нечасто предлагают увлекательную, да еще и выгодную работу на все лето. И существовал шанс, что в результате он сможет написать книгу.
Для исследований, которые могли послужить основой будущего бестселлера, его нанял эксцентричный миллионер. Как ни странно, но таковые не перевелись.
Яхта снова накренилась, Макс прижал руку к бурлящему желудку и три раза глубоко вздохнул. Когда это не помогло, попытался сконцентрироваться на своей небывалой удаче.
Письмо от Эллиса Кофилда прибыло в идеальный момент — прямо перед тем, как Макс едва не согласился на летние занятия. Предложение было одновременно неотразимым и лестным.
