Джорджио выбросил фишку дубль-два и поморщился:
— Возможно. Так, по крайней мере, говорят.
— Так вы из королей, в каком-то роде? — спросила Оливия.
Джорджио пожал плечами.
— Я должна сказать об этом моей сестре, — засмеялась Оливия. — Она будет так поражена. Она помешана на «королях». У Портии есть целая библиотека о «коронованных особах Европы».
Джорджио побарабанил пальцами по игральной доске. Он отодвинул две шашки Романа на среднее поле.
— Это научит тебя быть смелым, молодой человек, — сказал он Роману. — Слишком много незащищенных шашек. Я не мог сопротивляться.
Оливия чуть не спросила, что это за шашки, но вспомнила, что сама только что дала понять, что знает игру. Вместо этого она спросила:
— Где находится Бургундия? Моя сестра обязательно спросит.
— Это оттуда получают вино, — сказал ей Роман. — В свое время она была страной. Сейчас это часть Франции. Около Швейцарии, не так ли, Джорджио?
— До этого была какая-то Швейцария, — подтвердил Джорджио. — Это была не просто страна, это было сердце империи.
— Как романтично! — сказала Оливия, поняв, что, возможно, уделяет слишком много внимания пожилому мужчине. — Не слишком ли вы молоды для шеф-повара четырехзвездочного ресторана?
Роман положил одну из шашек обратно на доску.
— Я не шеф-повар здесь, — пробормотал он.
— Но я думала…
— Он почти шеф-повар, — сказал Джорджио. — Официально, повар по соусам, но я сейчас редко захожу на кухню. — Он посмотрел на свой живот и добавил: — Я больше там не вписываюсь.
— Все блюда — дело рук Джорджио, — сказал Роман. — Он здесь гений.
— Ты создал некоторые интересные вещи, — утешил его Джорджио.
— Но они не включены в меню. — Пальцы Романа схватили одну из шашек Джорджио и поставили ее на край доски. — Так что, она не защищена?
Оливия мысленно сделала отметку: — Незащищенными считаются те шашки, которые на треугольниках доски предоставлены сами себе.
Джорджио покачал головой:
— О молодость, — сказал он. — Так нетерпелива. Ты знаешь, сколько прошло времени до того, как мне разрешили подать хозяину одно из моих блюд?
— Вы мне говорили, — сказал Роман. У него выпало шесть и четыре, что, кажется, сделало его счастливым по причине, которую Оливия не поняла. В самом деле, это очень странная игра.
— В любом случае, — продолжал Джорджио, — ты не хочешь пойти по моим стопам. Я уже говорил с тобой об этом.
— Он не хочет? — спросила Оливия. — Но почему? Я считала вас самым удачливым человеком, Джорджио.
Джорджио передал фишку Роману, который принял ее и отложил в сторону, на ней было видно число «четыре».
— Я заработал бы больше денег с продуктами «Макдональдса», — объяснял Джорджио. — И у меня было бы наполовину меньше забот.
— Но вы — художник, — запротестовала Оливия.
— Да уж какие художества! Вся моя жизнь была работой по шестнадцать часов в день семь дней в неделю. И что, я удостоился аплодисментов? Едва хватало на жизнь, и все. Роману нужно сойти с ума…
— Но… — начала Оливия.
— Да, я знаю. Вы тоже хотите быть художником. Может быть, у балерины по-другому, не знаю. Я только знаю: чтобы быть художником, нужно быть подвижником. Если можете жить, делая что-нибудь другое, — делайте это.
— Вы — балерина? — спросил Роман. — Я должен был догадаться. Вы так прекрасны и так грациозны, что никем другим быть и не можете.
Оливия скромно опустила глаза. Она подумала, что, если она собирается заполучить работу Артурио, даже на временной основе, она сможет часто видеться с этими двумя мужчинами.
— Не совсем точно — «балерина», — призналась она. — Я начинала именно так, но затем я стала более… э… более развитой. — Она знала, что они оба догадываются, о каком «развитии» она говорит. Оливия посмотрела им в глаза. Она даже не удосужилась вздохнуть поглубже, чтобы подчеркнуть свои слова. — Предполагается, что балерины более изящны. — Она не стала добавлять «и более грациозны».
— Ерунда! — фыркнул Джорджио. — Ничего не вижу плохого в том, чтобы у танцовщицы балета была хорошая фигура. А ты как считаешь, Роман?
— Они все кажутся немного тощими, — заметил Роман. — Итак, что же вы делаете, Оливия, когда не работаете официанткой?
— Я все еще танцую, — заверила она. — Есть много возможностей для человека с классической подготовкой.
— А также с красотой. — Роман улыбнулся.
— Спасибо. А у вас, Роман, какие замыслы?
Роман выбросил дубль-пять. По той или другой причине у него опять выпал этот номер, и он передал фишку Джорджио. Джорджио покачал головой, двумя пальцами вытащил пачку денег из кармана брюк. Отсчитав два доллара, он сказал:
— Роман — акула в триктраке. Когда он награбит у меня достаточно денег, то откроет свой собственный ресторан.
— Хороша акула! — усмехнулся Роман. — Только потому что выиграл одну партию? Вы знаете, что вы будете впереди к тому времени, как мы закончим игру.
Джорджио ударил по столу мясистой ладонью:
— Так и будет! Или не стоит? Последний раз, когда я отобрал у тебя несколько долларов, ты переживал неделю.
— Это были тридцать долларов. И я не переживал.
Джорджио повернулся всем телом к Оливии:
— Он экономит на собственное заведение, этот молодой человек! Он прижимист как скупой рыцарь.
Оливия не знала, смеяться ей или краснеть, поэтому она решила не понять замечания Джорджио.
— Я думаю, хорошо, что у него есть честолюбивые замыслы, — предположила она.
— Хорошо, плохо! — Джорджио своими короткими пальцами вновь устанавливал шашки. — В один из дней он покинет меня — меня, который научил его всему, что он знает! А затем я буду вынужден нанять мальчика моей сестры, который не знает ни одного соуса за исключением «Хейнц». Моя сестра будет помогать, хотя я предпочту быть распятым феминисткой, поверьте!
— Может быть, вам принести еще что-нибудь из кухни, — спросил Роман Оливию. — Но я не думаю, что там остались еще устрицы.
— Мне нужно идти, — сказала Оливия. — У меня утром проба.
— К обеду не приходите сюда, — сказал ей Джорджио. — Если вы не получите работу, вы мне нужны, чтобы опять заменить Артурио.
— Благодарю вас.
— У вас есть машина? — спросил Джорджио.
— Нет. Я вызову такси.
Джорджио отодвинул доску триктрака.
— Я проиграл достаточно денег для одной ночи, — сказал он. — Ты тоже поезжай домой, Роман. Ты опять припарковался позади ресторана, на месте хозяина? — Он пристально посмотрел на Романа, затем на Оливию.
Только тогда Роман понял тяжеловесный намек Джорджио и предложил:
