Сняв свою широкополую соломенную панаму, Амелия забралась под зонтик и с удовлетворенным вздохом опустилась на циновку.
— Хантер, оставь брата в покое и возьми себе другой сэндвич, — попросила она. — Они все одинаковые.
— Абсолютно одинаковые! — подтвердила Стефани Демарко, присоединяясь к ним. — Кто хочет «Капри сан»? — добавила она, ставя на песок между мальчиками небольшую сумку-холодильник.
Эту двадцатилетнюю студентку Амелия наняла в качестве няни для своих сыновей, причем сделка оказалась выгодной для всех заинтересованных сторон. Стеф (девушка просила, чтобы ее называли именно так) училась в колледже, где готовили учителей младших классов, поэтому ей казалось, что тесное общение с двумя мальчишками будет для нее хорошей педагогической практикой. Кроме того, Стеф была родом из засушливого Канзаса, поэтому она с радостью ухватилась за возможность провести три месяца на атлантическом побережье. Для нее это было все равно что попасть в рай. Со своей стороны Амелия была очень довольна своей молодой няней, которая оказалась трудолюбивой и внимательной. К тому же Стеф была готова помогать ей все двадцать четыре часа в сутки, без всяких выходных. Именно благодаря постоянному присутствию няни Амелия смогла перебраться в коттедж на острове Сент-Нельда на все лето, вместо того чтобы приезжать сюда только на выходные. Пока няня занималась с детьми, Амелия работала в своем кабинете на верхнем этаже, а если в музее требовалось ее присутствие, ничто не мешало ей сесть на паром и отправиться в Саванну: Стеф готова была подменить ее в любой момент. Амелия была уверена, что оставляет детей в надежных руках.
Поблагодарив Стеф за принесенные напитки, Амелия в который уже раз подумала, что эту девушку, должно быть, послали ей сами Небеса. Мальчики просто обожали свою няню, хотя она и была с ними достаточно строга и умела настоять на своем: они чистили зубы, принимали по вечерам ванну, ложились вовремя спать и вообще вели себя как следует. Днем Стеф играла с ними в разные игры и даже потихоньку учила читать, писать и рисовать.
Отношения между Стеф и Амелией тоже складывались прекрасно. Две женщины очень быстро подружились и общались скорее как старые знакомые, чем как наниматель и работник.
— Не представляю, зачем ты вообще ходишь на пляж, — заметила Стеф, протягивая Амелии бутылочку ледяного чая. — Ты каждый раз так кутаешься, что становишься похожа на Лоренса Аравийского.
В ответ Амелия рассмеялась и потрогала намокший подол своего тонкого пляжного халата.
— Когда мне было столько лет, сколько тебе, я тоже любила загорать, — сказала она.
— Я, конечно, знаю, что солнечные лучи могут быть вредны, — согласилась Стеф. — Но мне нравится, когда у меня загорелая кожа.
Амелия бросила одобрительный взгляд на роскошную фигуру Стеф, прикрытую в некоторых местах миниатюрным купальничком.
— У тебя очень красивый бронзовый загар, и он тебе идет, — сказала она, и Стеф рассмеялась.
Сразу после импровизированного обеда Амелия и няня заново натерли детей солнцезащитным кремом, после чего Хантер и Грант, подхватив свои совки и ведерки, снова отправились к полосе влажного песка у самой линии прибоя.
— Только не заходите в воду без меня! — крикнула Амелия вслед сыновьям.
— Хочешь, я немного побуду с ними? — предложила Стеф.
— Спасибо, конечно, но лучше я сама. В последнее время они меня почти не видели, да и я тоже без них соскучилась. Если хочешь помочь — съезди лучше в магазин. Список покупок я оставила на столе на кухне.
— Я видела. — Девушка кивнула. — Пожалуй, я куплю еще пищевую пленку — наша закончилась. Может, нужно что-нибудь еще?
— Пожалуй, прихвати еще пару электрических лампочек. Лампа на заднем крыльце перегорела, ее нужно заменить. И… можешь не спешить. На этой неделе я много отсутствовала, и мне хочется побыть с сыновьями. Да и тебе полагается «личное время», не так ли?
— Спасибо, босс!.. — Стеф шутливо козырнула и, легко поднявшись, быстро зашагала через песчаную полосу, отделявшую коттедж от пляжа. Амелия снова надела свою панаму и присоединилась к Хантеру и Гранту. Втроем они зашли в воду, чтобы немного поиграть в мяч.
— Мне казалось, этот мяч сдулся, — заметила она, бросая яркий оранжево-желто-синий мяч старшему сыну. В последний раз Амелия видела мячик дня три назад — он валялся в углу веранды такой жалкий и скукоженный.
— Он починился, — сообщил Хантер.
— А ты поблагодарил Стеф за то, что она его заклеила? — спросила Амелия.
— Это не она. Он сам починился. Смотри, как я умею! — И он рыбкой нырнул в набежавшую на берег волну. Грант попытался повторить прыжок, но шлепнулся в воду животом, подняв тучу брызг.
Мальчишки возились и плескались на мелководье, пока не устали. Потом они вышли на берег и стали строить из песка средневековый за́мок — с зубчатой стеной, башенками и рвом, который сразу заполнялся морской водой.
— Это чтобы защищать замок от врагов? — поинтересовалась Амелия.
— И от драконов, — ответил Грант.
Хантер закатил глаза.
— Глупый! Никаких драконов не бывает!
— Нет, они есть!
— Не смей называть своего брата глупым, — вмешалась Амелия. — Никогда! Понятно?
— Поня-ятно… Только скажи ему, что драконы — это выдумки.
— Выдумки или нет, но этот ров их точно задержит, — дипломатично заметила она.
Какое-то время спустя они вернулись под зонт и легли на циновку, и Амелия стала читать им сказку. Она прочла одну и начала вторую — из другой книжки, но прежде чем она закончила, Грант уснул, удобно положив голову к ней на колени. Какое-то время спустя Хантер перевернулся на живот и, опустив голову на руку, тоже задремал.
Отложив книгу в сторону, Амелия долго смотрела на сыновей — на свое главное и единственное сокровище. У Хантера были темные, вьющиеся волосы, как у ее отца. У Гранта волосы были прямыми и более светлыми, с легкой рыжиной, как у нее. Глаза у обоих были голубыми, и Амелия уже не раз благодарила за это прихотливые законы наследственности. Меньше всего ей хотелось, чтобы глаза у ее сыновей были карими, как у Джереми. Правда, когда-то глаза мужа ей очень нравились, но это было очень давно — целую жизнь назад, еще в те времена, когда Джереми еще умел смотреть на нее с любовью и обожанием. С тех пор действительно прошла целая жизнь, нет — целая вечность. Во всяком случае, когда Джереми смотрел на нее в последний раз, в его глазах она читала только ненависть и гнев.
Поежившись, как от холода, Амелия постаралась отогнать от себя непрошеные мысли и стала любоваться морем. Потом она откинулась на спину и, обняв сыновей обеими руками, заснула.
