Ознакомительная версия.
– Если б вас не ранили, стали бы вы откровенничать? – вдруг захотелось выяснить и это.
– Нет, с чего бы? Я от вас завишу. Разумеется, сейчас мне резонно говорить правду.
– Тогда почему не лжете? – недоверчиво переспросил Остапенко.
– Я заинтересован выложить вам максимально честную историю, – отозвался Коновалов спустя паузу. Он отвернулся на миг к окну. – Вдруг вам и вправду станет что-то понятнее? – бизнесмен возобновил зрительный контакт. – Вдвоем мы быстрее выйдем на нынешнего убийцу. Мне-то опасность грозит не меньше.
– Ох, что-то я сомневаюсь, что вам удастся найти первоисточника, – покачал головой Саша. – У меня нет врагов.
– Александр, крайне редко у человека появляются враги в том значении, что вы привыкли использовать, – пространно произнес Коновалов. – Иногда это просто чем-то недовольные или обиженные на вас люди, которых к врагам причислить довольно сложно.
– Не знаю, – признался Остапенко. – Я и подобных людей не упомню, даже если были.
– У меня есть предположение. Но, боюсь, оно вам не понравится.
– Вы снова о фактах из моей биографии, которая якобы интересовала вас только со служебной стороны? – сузил глаза Саша.
– Оно связано с вашей карьерой, как ни крути. Правда, данный факт – действительно ваше личное дело.
– Вы меня озадачили. Говорите уж, коли начали.
Бизнесмен открыл рот, намереваясь огорошить напрягшегося, но заинтригованного Александра, когда в комнату заглянул Илья.
– Пап, этот дом просто невыносим, – пожаловался он.
– Что не так? – ровным тоном спросил Коновалов, но лицо его было недовольным.
– Все так убого и серо! Из окна дует, одеяла древние, как мамонты, мебель вообще со времен Мезозоя. Сплошная рухлядь. Зачем мне здесь оставаться? Я никому не скажу, честно, об этом гадюшнике и упоминать-то зазорно.
Александр не заметил, в какой момент оказался на ногах. Он заготовил пламенную речь в адрес мелкого паршивца, вздумавшего оскорблять его дом, но Коновалов-старший неожиданно опередил Остапенко.
– Ты немедленно вернешься в комнату, – зашипел он, что действовало одновременно и завораживающе и до дрожи парализующе, – приберешься там, вымоешь пол. Ты позаботишься о ценности вверенных тебе во временное пользование вещей. И с уважением будешь относиться к Александру Петровичу. Никаких отлучек, иначе лишу тебя ноутбука и интернета. Мы не пробудем в гостях долго, но это будешь точно решать не ты.
Саша поразился, какие перемены произошли с Коноваловым за эти минуты: его лицо перекосило от бессильной злобы, но он ни разу не прикрикнул, не сорвался на сына. Впрочем, этот шипящий, но отчетливый, вселяющий страх тон возымел, пожалуй, больший эффект: Илья, вылупив глаза, быстро кивнул и пулей унесся обратно.
Лицо Коновалова снова приобрело безразличный, аскетичный вид.
– Что мешало вам уговорить Илью не приезжать вовсе? – удивился Саша.
– Его присутствие: зрительный контакт, – спокойно пояснил Семен Викторович. Вот так, как кобра перед прыжком, он готов был проглотить сына, а теперь изображал из себя обычную, безобидную гадюку. Которая сама по себе та еще противная, скользкая рептилия.
– Вы словно за что-то его наказываете.
– Вы удивительно прозорливы, – неохотно, но признал Коновалов. – Естественно, я собирался проучить Илью за его сомнительные сделки. Пусть помучается немного здесь, вы уж извините, но я предполагал, что ваши условия покажутся ему каторгой.
– Всегда пожалуйста, – почти без сарказма ответил Александр. – Так что там, с версией?
Коновалов повторно встрепенулся, когда внезапно раздался громкий голос повара, призывающего на обед. Семен Викторович развел руки. Саша с недовольным вздохом поднялся: трапезу пропускать нельзя – Антон Сергеевич потом устроит бойкот.
За обедом их было трое: Илья тоже присоединился, однако вел себя по-прежнему ненадлежащим образом. Он развязно разложил ноги на стуле перед собой, натянул на глаза темные очки и жевал пищу крайне неаккуратно. Саша не видел взгляда юнца, но был уверен, что направлен он на Александра. Винить в своих бедах и ссорах с отцом тут было некого, а значит, объектом мести станет Остапенко: в самом деле, не себя же Илюша будет корить.
Тем не менее, ни Коновалов, ни Александр ни словом не обмолвились, в том числе и в адрес гадкого юнца. Тот в недоумении и в расстроенных чувствах удалился в гостиную. А Саша снова проследовал в прихожую, чтобы получить, наконец, ответ.
От волнения и ожидания Остапенко уже не мог усидеть на месте и пристроился у маленького окошка, выходящего на заднюю часть забора – отсюда не было видно даже улицы, дороги, не говоря уже об огороде и соседских участках. Только одинокая яблоня в углу. Должно быть, и правда мрачновато и удручающе для почти что запертого здесь Коновалова.
Прождав, пока бизнесмен устроится на постели – то ли ослабев, то ли заранее взывая к жалости и милосердию, – Саша сердился этой проволочке и вынужденным заминкам, медлительности.
– Я полагаю, вас могла заказать женщина.
– С чего вдруг? – приподнял брови Александр. – Какая-такая женщина?
– К которой вы ходили на протяжении нескольких недель перед отправкой на войну.
– Что-о? – от потрясения Саша потерял способность ясно мыслить. Уши вдруг заложило, хотя никаких причин тому не было.
– Лариса Вронцова. Врач-психиатр. А тогда она была студенткой, конечно, на год младше вас. По иронии судьбы вы и стали ее первым клиентом, когда Вронцова для сдачи экзамена опробовала на вас несколько техник, благодаря которым у вас и всплыло чувство вины и желание немедленно его загасить. После вашего возвращения Лариса же и восстанавливала вашу шаткую психику.
– Неправда, – помотал головой Александр, глядя на Коновалова полным боли, негодования и гнева взглядом. – Я не виделся с ней после всего.
Внутри Саши все полыхало и смешалось: незажившие раны будто вспороли, копошились в них и вытаскивали наружу то, что Остапенко тщательно пытался сокрыть от самого себя. Взгляд заволакивало красной пленкой: растоптать, немедленно растоптать подонка! Как он смел заговорить о той постыдной интрижке, о которой, как Александр надеялся, никогда не должна узнать Нинель? Как этот паразит прознал о стервятнице Вронцовой? Почему, откуда он обладал стольким количеством информации о ней? Внутренности сжались тугим узлом, Саша покачнулся на месте. Не от факта давешней измены, а от осознания, как сильно Коновалов, несмотря на ранение, держал ситуацию под контролем, и какой вес он в действительности имел. Какую власть над ним, над своим благодетелем. Просто невероятно, что все это происходило наяву
Ознакомительная версия.
