– не знаю, может, около семи. Сегодня замечательная погода Может, ты захочешь прогуляться после того, как доктор тебя осмотрит?
Она услышала свой собственный голос как бы со стороны.
– Да, пожалуй, я пройдусь возле холмов.
Она начала заводить свои часы.
– Но дождись его, Грейс. Ладно? – это был приказ, замаскированный просительной интонацией, и она безразлично ответила:
– Хорошо, я дождусь его.
Осмотрит ее доктор Купер или нет – все равно он ничем не сможет помочь ей…
Дэвид Купер явился около трех часов. За последние несколько месяцев он неоднократно бывал в Уиллоу-ли и играл в бридж, а Дональд с Грейс наносили Куперам ответные визиты вежливости, ходили к ним на вечеринки; такие оказии, когда манеры гостей никак не назовешь естественными, практически не дают возможности доктору, даже психиатру, разглядеть что-то под внешней оболочкой, и все же Купер чувствовал, что с женой священника не все в порядке. По его мнению, Грейс была веселой, живой девушкой, энергия которой не находила выхода после замужества. В этом, как считал доктор, и заключалась проблема Дети, семейные заботы, пожалуй, могли стать выходом из положения. Когда Дональд попросил осмотреть его жену, Купер сам хотел затронуть эту тему, но не смог ему было трудно говорить с Раузом. Была в священнике какая-то сдержанность, которая сочеталась с желанием всегда быть хозяином положения, и это очень… отталкивало. У этого человека, думал с кривой усмешкой доктор Купер, интервью взять бы не удалось – вопросы всегда будет задавать он сам.
– Эй, хэлло! – позвал Купер, остановившись посередине холла и окидывая взглядом пространство от элегантной гостиной до лестницы. Когда Грейс появилась на лестничной площадке, он повторил: – Эй, хэлло!
– Хэлло, – ответила она и, спускаясь, шутливо погрозила гостю пальцем:
– Рени всегда жалуется, что вы постоянно заняты, а сегодня вы пришли сюда терять время.
– Я и сам так думаю.
– Тогда зачем ходить попусту?
– Просто мне за это платят. Мне надо есть, содержать жену, а через два месяца у нас в семье будет пополнение. Поэтому я не могу отказаться от шанса заработать легкие деньги… Спуститесь сюда или пойдем наверх?
– Пополнение, – Грейс не смогла сдержать смех. Потом, повернувшись к доктору спиной, добавила – Спальня, я думаю, подойдет.
Не более чем десять минут спустя доктор уже укладывал стетоскоп в свою сумку.
– Ну как, я, наверное, скоро умру, а вы боитесь сказать мне об этом? – донесся из туалетной комнаты голос Грейс.
Купер несколько минут молчал, потом ответил:
– Я считаю, что физически вы в полном порядке… Какие проблемы вас тревожат?
Ответа не последовало. Через несколько минут Грейс вернулась в спальню. Застегивая пояс платья, она спросила:
– Что вы имеете в виду?
Доктор Купер наморщил лоб и, нетерпеливо тряхнув головой, проговорил:
– Давайте не будем терять время, Грейс. Вас что-то беспокоит. Давайте, выкладывайте.
– Беспокоит? – удивленно подняв брови, она посмотрела ему прямо в лицо. – Что меня может беспокоить?
– Это вы мне скажете, – он посмотрел на Грейс так же пристально. – Вы хотите иметь детей?
Она моргнула и опустила глаза.
– Конечно, хочу. Каждая женщина… ну, по крайней мере, большинство, хочет иметь детей. Что в этом плохого?
– Нет, разумеется, это правильная точка зрения… А Дональд?
– Ну… – она отвернулась. – Да… да, наверное. Она подошла к окну. Купер проводил ее взглядом и тихо спросил:
– Вы хотите сказать, что никогда не обсуждали с ним этого вопроса?
– В этом не было необходимости, все и так ясно. Воцарилось молчание. Грейс подумала «Конечно, все и так ясно. „Любовь и брак существуют с единственной целью создания новых душ“ – разве не говорил мне это сам Дональд?.. О,» – она закрыла глаза и упрекнула себя: не надо думать так о Дональде.
Доктор Купер не стал больше расспрашивать. Он подошел к Грейс и встал рядом. Она смотрела в сад, и, помолчав немного, доктор заметил:
– А старина Бен все еще здесь. Он сильно постарел с тех пор, как умерла мисс Таппинг.
– Правда? – Грейс повернулась к собеседнику. – Конечно, я этого не заметила бы: для меня он нисколько не изменился с тех пор, как я увидела его впервые. Мне он нравится.
– Я рад слышать это. Забавный он старик, правда, чересчур прямой и откровенный. У него был единственный интерес в жизни – его хозяйка Они больше напоминали отца и дочь.
– Отца и дочь? Я всегда думала, что мисс Таппинг была старой женщиной.
– Ну, могла еще жить: ей было около сорока пяти.
– Неужели только сорок пять?
– Да. К тому времени, как был построен этот дом, она уже была обречена. Оставшееся ей время мисс Таппинг решила посвятить саду. Земля отблагодарила ее и дала еще девять лет жизни. Она была моей первой пациенткой, это я вынужден был вынести ей приговор… В тот день, когда она умерла, я видел, как Бен лежал на земле позади теплицы и плакал.
Грейс молчала. Картина, которую нарисовал доктор, была слишком яркой и печальной. Она посмотрела на сутулую спину старика-садовника и задала вопрос, вроде бы не относящийся к предыдущей теме:
– Почему вы решили жить здесь?
– В этих местах здоровый климат.
– Здоровый климат? – она снова повернулась к Куперу, и ее глаза сузились. Грейс произнесла эти два слова с такой интонацией, как если бы хотела спросить: «А почему это доктора должны жить в местах со здоровым климатом? Они ведь нужны там, где климат как раз нездоровый?»
Он оторвал взгляд от бука, который рос на краю газона, и ответил:
– У Рени был туберкулез. Она заболела в первый год нашей супружеской жизни.
И опять Грейс не нашла, что сказать. Она никогда и не догадывалась о том, что Рени болела – жена Купера выглядела крепкой и бодрой, а в последнее время, когда после десяти лет замужества она ожидала первого ребенка, ее просто переполняло счастье.
Рени заразила ее своим волнением, хотя последние несколько недель Грейс размышляла о своей новой подруге с чувством, которое нельзя было классифицировать иначе, как зависть. Однако теперь Грейс охватило раскаяние и стыд. Рени болела туберкулезом. Бен плакал на земле после кончины своей хозяйки. Зачем Дэвид рассказал ей все это – чтоб отвлечь ее от собственных проблем? Что ж, каковы бы ни были его намерения, кое-чего доктор добился. Грейс почувствовала себя не такой опустошенной. Неожиданно ей захотелось побыть одной, переосмыслить свое отношение к личной жизни, вспомнить о терпении и понимании. Надо меньше думать о себе и больше о… Дональде, о его нуждах… Но каковы они, его нужды? Этот вопрос выплыл из того
