— Тебя никто не просит помогать, — бросила подруга.
Он усмехнулся:
— Если так, то позвольте умыть руки. Дорогие дамы, было приятно общаться с вами, но ситуация вышла за рамки разумного, потому я предпочту уйти в сторону.
— Бросаешь нас? — разозлилась Любка, — вполне в твоем духе. Ничего, мы сами справимся. Втроем.
Сашка словно только и ждал этих слов.
— Я не буду прятать трупы, — заявил он, выскакивая из машины.
Любка возмущенно набрала в грудь воздух, после чего высказала свое мнение, присовокупив к нему несколько ругательств и закончив пожеланиями провалиться сквозь землю.
Я отмалчивалась в стороне, хотя и считала, что дорогая подруга выбрала неверный тон. Влезать я не решилась, махнув на происходящее рукой. Гриша выслушал ее, после чего сделал ручкой.
— Приятного пути, девчонки, успехов вам.
Он зашагал по дороге и скрылся за поворотом, ни разу не оглянувшись, хотя мы и пялились ему в спину до последнего момента.
— Какие теперь идеи? — повернулась я к подруге.
— Вот ведь мерзавец, — покачала головой Любка и набросилась на Сашку, который хоть и отказался участвовать в деле, но уйти не решился, — ты тоже хорош! Не будет он прятать труп!
Я решила вмешаться и объяснить Любови, что Сашка наша последняя мужская опора, потому стоит проявить мягкость, но он вклинился впереди меня, категорично заявив:
— А я и не буду.
Любка не нашлась, что сказать, постояла с открытым ртом, а потом махнула рукой.
— Чего остался тогда? — спросила все-таки.
Он замялся, и мялся полминуты, мучительно размышляя. Потом сказал:
— Ладно, поехали.
— Куда? — не поняла подруга.
— Труп прятать.
— А куда его, собственно, прятать? — озадачилась Любка, а мы вместе с ней.
— Можно закопать, — выдвинул идею Сашка, — только лопаты нет.
— Я в лес ни за что не пойду, — категорично заявила подруга.
— Река рядом, — помявшись, сказала я.
— Предлагаешь его утопить?
— Я предлагаю его ментам сдать.
— Поехали топить, — мучительно кивнула Любка, захлопывая багажник и направляясь к водительскому сиденью.
— А с Гришей что? — поинтересовалась я, когда мы тронулись. Любка досадливо вздохнула.
— Подберем по дороге этого негодника. И только в благодарность за былые заслуги.
Мы проехали поворот, но Гришу не увидели, через некоторое время оказались у развилки: наша дорога шла вперед, а направо был проржавевший указатель с названием очередной деревеньки.
— Он, наверное, туда пошел, — предположила я, — решил заночевать в деревне, а завтра ехать.
— Возможно, — согласилась Любка, — и что нам теперь, за ним отправляться?
Я пожала плечами, Любка немного подумала и поехала прямо.
— Сам выберется, немаленький, — прокомментировала она свой поступок, — в конце концов, мы пытались.
Вскоре мы выехали к реке. Места были безлюдные, течение быстрым, и Любка приняла это за хороший знак. Я ее устыдила, после чего мы занялись делом. Любка открыла багажник, и мы с некоторым страхом уставились на бледное тело. Сашка попялился с полминуты и вдруг заявил:
— Что-то мне его лицо знакомым кажется.
Мы с подругой одновременно уставились на него.
— Вы знакомы? — спросила я.
— Нет, — покачал он головой, — но мне кажется, я его недавно где-то видел.
— В Марьино?
— Может, и в Марьино. Не знаю я, просто лицо знакомо.
— Да ты определись уже, — разозлилась Любка, — знаешь или нет?
— Не дави, — одернула я подругу и обратилась к Сашке, — попробуй вспомнить.
Он старательно думал, но так ничего и не надумал.
— И что теперь делать? — поинтересовалась Люба.
— Так а чего? — нахмурился Сашка, — я его лицо уже никогда не забуду, так что если вспомню, то скажу.
— Тогда не будем затягивать, — кивнула Любка, и мы приступили к делу. Втроем вытащили мужчину из багажника и дотащили до склона. Там на счет три скинули его в воду и некоторое время наблюдали, как тело плывет по течению. Когда оно скрыло из виду, мы бойко потрусили к машине, осмотрели багажник на предмет пятен крови, и после расселись.
— Был человек, и нет человека, — вздохнул Сашка, но его слова остались без комментариев.
Почти всю дорогу мы ехали молча, я сменила Любку, меня сменил Сашка. Ехали с редкими остановками возле придорожных ларьков. Слава Богу, гаишники нас не тормозили, дорога была пустая, и на второй день в районе четырех часов утра мы въехали в Марьино. Обессиленные, мы ввалились в дом, изрядно напугав Сашкину бабушку.
— Где тебя носило? — принялась она отчитывать внука, правда, в голосе сквозило облегчение, — я тебе звоню, родители звонят, а ты недоступен. Уехал, и поминай, как звали!
— Бабуля, — Сашка раздевался прямо на ходу, — я так устал, ты даже не представляешь, давай все вопросы потом. С нами все хорошо.
— Что хорошо? Что хорошо? — не могла она успокоиться, — пропал на неделю, ни слова не сказав, и все хорошо.
Сашка снова пробормотал что-то насчет потом и закрыл дверь, а бабуля зашаркала к себе, к счастью, не обратив на нас внимания. Мы залезли на печь, я повернулась на бок, планируя заснуть, но не тут-то было.
— Вася, — позвала Люба, — ты спишь?
Я молчала, справедливо полагая, что так она от меня отстанет.
— Я же знаю, что не спишь, — продолжила подруга.
— Чего тебе? — спросила я, не поворачиваясь.
— Что-то не спится. Все про того мужика думаю, кто он такой. Что скажешь?
— Скажу, что надо идти к Грише, потому что он в курсе трупа и наших дел. Надо держать парня под присмотром, а то, не ровен час, выкинет что-нибудь. Еще скажу, что опасно разъезжать на машине Родиона, если нас поймают, мало не покажется.
Я повернулась к Любке, но она мирно сопела, положив руку под щеку. Я покачала головой и отвернулась обратно. Некоторое время полежав, поняла, что не могу заснуть, и поднялась. Потихоньку выскользнула во двор, Барон посмотрел на меня, подняв голову, и положил ее обратно на лапы.
— Хороший пес, — сказала я и прошла к машине Родиона, которую мы загнали во двор.
Очевидно, что с улицы ее видно, да и вопросов о том, откуда взялась машина, не избежать. Никаких документов у нас на нее нет, это может вызвать подозрение. Я залезла в машину и открыла бардачок, в нем лежала только карта Новгородской области, видимо, та самая, которую Любка обнаружила в сумке своего возлюбленного, когда нелегкая понесла ее проверять его вещи. Под козырьками тоже ничего не оказалось, как и на полу. Я разочарованно направилась к багажнику и принялась осматривать его более тщательно. Удача ждала меня в углу под грязной замасленной тряпкой. Это был свернутый железнодорожный билет, выписанный на имя некоего Соломахина Михаила Юрьевича. Направлялся он из Питера до станции, располагающейся недалеко от Марьино. Я задумчиво уставилась на билет, размышляя откуда он взялся? Что, если убитый мужчина и есть этот Соломахин? Судя по дате, приехал он за четыре дня до нас, если ехал в Марьино, конечно. Получается, Родион точно не мог его встретить у поезда и увезти в лес. Вполне вероятно, что он сам сейчас попутками добирается в деревню, проклиная угонщиков и знать не зная, что лишился эпопеи с трупом и запиской. А кто-то, ловко затянув наше путешествие и обстряпав свои делишки, уже давно в Марьино, может, наблюдает за нами.
