Она и забыла, как это приятно. Руки, которые нежно массируют голову, на столике глянцевые журналы. Серж настоял, чтобы она немного осветлила волосы. В какой-то момент пришла Линда-Гейл в пластиковой шапочке.
– «Рыжая лиса», – сообщила она. – Вот на что я решилась. И на маникюр. А ты не хочешь?
– Нет. Маникюра я уже не вытерплю.
– Ну, расскажи мне про своего мужчину, – сказал Серж, взявшись за ножницы. – Есть ведь такой?
– Пожалуй, есть. – Подумать только, у нее появился свой мужчина. – Он писатель. Он умен, уверен в себе, ему нравится, как я готовлю. Он невероятно терпелив, но маскирует это язвительными шуточками. И совсем не считает, что я ранимая и хрупкая. А еще... Ой, совсем забыла! – Она достала из сумки папку. – Вы не узнаёте эту женщину?
Он отложил ножницы, внимательно изучил рисунок.
– Я точно ее не стриг. Я бы уговорил ее укоротить волосы. Это твоя знакомая?
– В некотором смысле. Можно я оставлю рисунок у вас? Вдруг кто-то ее узнает.
– Ради бога.
Рис посмотрела на пол:
– Ого, сколько с меня состригли волос!
– Ты не волнуйся. – Он обернулся полюбоваться выкрашенной в рыжий цвет Линдой-Гейл. – Сногсшибательно!
– Я сама в восторге! – Линда-Гейл покружилась на месте. – Я словно заново родилась. Что скажешь, Рис?
– Замечательно, тебе очень идет.
– Вот вернемся, тут же найду Ло, пусть пострадает. – Она оглядела Рис. – Так ты еще симпатичнее. Молодец, Серж!
– Посмотри, как эти пряди подчеркивают красоту глаз. Рис смотрела на свое отражение в зеркале. «Я почти узнаю эту женщину, – подумала она. – Я почти узнаю себя».
Серж, заметив в ее глазах слезы, встревожено отложил ножницы:
– Ты расстроилась? Тебе не нравится?
– Да что вы, очень нравится! Просто я давно не видела в зеркале то, что мне нравится.
Серж потрепал Рис по плечу:
– Хватит, а то я расплачусь. Дай хоть я сначала тебя высушу.
Она хотела похвастаться новой стрижкой. У нее был потрясающий день, и выглядела она потрясающе. Зря только она поддалась на уговоры Линды-Гейл и купила это желтую рубашку. Правда, она раздала продавцам рисунки – и так она делала в каждом магазине, куда ее затаскивала Линда-Гейл.
Она собиралась отправиться прямо домой, надеть новую рубашку, позвонить Броуди и узнать, не хочет ли он поужинать вместе с ней. Она нашла на рынке отличную зелень, морские гребешки и шафран.
В квартиру она поднималась, пританцовывая от радости. Напевая себе под нос, она решила, что сначала поставит сумки на стол, а уж потом запрет дверь. После чего в ритме вальса двинулась в ванную – полюбоваться на себя еще разочек.
Но, взглянув в зеркало, остолбенела.
К зеркалу был прикреплен тот самый рисунок, и вместо своего лица она увидела лицо убитой женщины. На стенах и на полу красным маркером был написан один и тот же вопрос:
ЭТО Я? Она опустилась на пол, сжалась в комок.
Она давно должна была вернуться, думал Броуди. Сколько времени можно стричься? К телефону она не подходила, за последний час он позвонил ей четыре раза. Он по ней скучал. Это смущало его. Он не стал унижаться и звонить ей на мобильный. Ее машина стояла на обычном месте. Броуди взлетел по лестнице и нетерпеливо постучал в дверь.
– Это Броуди! – крикнул он. – Открывай!
– Извини. У меня разболелась голова.
– Открой дверь! – Он подергал ручку.
– Мне нужно поспать, и все пройдет. Я позвоню тебе завтра. Голос ее ему не понравился.
– Рис, открой дверь!
– Ну ладно, ладно. – Щелкнул замок, дверь открылась. – Неужели я непонятно объяснила? У меня болит голова.
Она была бледна как смерть. Он заметил на столе сумки.
– Ты давно вернулась?
– Не знаю. Примерно час назад.
Голова у нее болит, как же! Он достаточно хорошо ее знает: ей бы ногу отрезало, но продукты она бы убрала.
– Что случилось?
– Не мог бы ты уйти? Я хочу побыть одна.
– Как только пойму, что происходит, я тут же уйду, – сказал он. – Что у тебя с руками? – Он взял ее руку – решил, что она в крови. – Что за черт? Это чернила?
Она беззвучно расплакалась:
– Я не могу это смыть. Не могу смыть... Я не помню, когда я это сделала. Не помню...
Он подхватил Рис на руки и отнес на кровать. Она не сопротивлялась.
В некоторых местах на полу и на стенах ванной остались красные разводы. А в раковине валялась куча влажных салфеток. Рисунок с зеркала она содрала.
Она подошла к нему сзади и сказала:
– Я не помню, как я это сделала.
– Где красный фломастер? – спросил он не оборачиваясь.
– Не знаю. Я, наверное, убрала его на место. – Она пошла на кухню, выдвинула ящик. – Его здесь нет! Должно быть, я забрала его с собой и выбросила. Я ничего не помню. Как и в прошлый раз.
– А что было в прошлый раз?
– Меня сейчас стошнит.
– Не стошнит.
Глаза у нее покраснели от слез.
– Тебя не стошнит, – повторил он и подошел к ней. – Ты мне еще не рассказала про прошлый раз. У тебя бренди есть?
– Я не хочу никакого бренди.
– А я и не спрашиваю, хочешь ты или нет. – Он открыл буфет, достал бутылку, налил бренди в стакан. – Давай залпом.
Рис взяла стакан, глотнула бренди.
– На этом рисунке могла быть я. Если я все выдумала...
– Тебя что, когда-нибудь душили?
– Это все просто видоизменилось. Меня однажды пытались убить, и последние два года я боюсь, что это повторится. Эта женщина на рисунке чем-то напоминает меня.
– Потому что у вас обеих длинные темные волосы. Вернее, у тебя они были длинные до сегодняшнего дня. – Он легонько коснулся рукой ее волос. – На рисунке не твое лицо.
– Я же плохо ее разглядела.
– Но ты ее видела.
– Не знаю...
– Я знаю. – Он открыл холодильник и с удовольствием отметил, что она запаслась его любимым пивом, – Ты видела двоих людей у реки.
– Почему ты в этом так уверен? Ты же их не видел.
– Я видел тебя. Что еще ты не помнишь?
– Я не помню, как ставила отметки на карте. Не помню, как собрала все свои вещи в дорожную сумку. Были еще и всякие другие мелочи. – И, помолчав, она добавила: – Мне нужно в больницу. Я не справляюсь.
– Полная чушь! – Он отхлебнул пива, заглянул в сумку с продуктами. – Что это тут за трава?
– Я купила ее на рынке. Ты меня слушаешь? Ты видел, что я там устроила? – Она показала на ванную.
– А если это была не ты?
– Кто же еще? – взорвалась она. – Броуди, да пойми ты, я не в себе. Я придумываю убийства и пишу на стенах.
Голова у нее раскалывалась, сердце ныло.
– Ты сообщила об убийстве, пошли слухи. А если они дошли и до убийцы? А если он тоже тебя видел? Получается, что выйти сухим из воды ему не удалось.
– Потому что был свидетель, – прошептала она.
