в себе силы и шагнула через порог. Я была уверена, что надышаться дымом не успею. Пламя уже выело весь кислород и почти погасло, но стало разгораться сразу после того, как я открыла двери. Я зажала рукавом куртки нижнюю часть лица и двинулась вперёд. Под ногами захрустело стекло, загремела какая-то жестянка. Я поняла, что бандиты бросили на пол керосиновую лампу и подожгли остатки керосина. Пожар не получился, как того хотели бандиты.
Я споткнулась обо что-то мягкое, и сразу поняла, что это человек, и присела на корточки. Так и есть, это был мужчина. Я стала шарить по нему рукой и быстро нашла голову. Без тени страха добралась подушечками пальцев до лица и тронула щетину. Провела по заросшей щеке рукой и нащупала шею, кадык… Как ни старалась, не смогла найти пульс на сонной артерии. Выпрямившись, перешагнула через него и сходу наткнулась на Егора. Немея от страха, тронула его и тут же отдёрнула руку. Он был ещё тёплый, но тепло это было уже не то, какое оно бывает у живых, и которое я уже научилась распознавать.
Я устремилась во вторую половину дома. Давясь дымом, почти наощупь нашла нары, сдёрнула с них матрац и вернулась обратно. Я набросила матрац на огонь и стала прыгать и топтать его ногами. Когда пламя погасло, я ухватила Егора за ноги и попыталась потянуть к выходу. Но не смогла сдвинуть даже на сантиметр. Тогда я бросилась открывать окна. Хоть рамы были и хлипкими, справилась я с трудом. Потянуло сквозняком, и стало легче. Однако задымило лежавшее на полу одеяло. Я устремилась сначала на улицу, к бочке, но вспомнила, что она перевёрнута, и повернула к бане. Зачерпнув ведром из чана воду, вернулась обратно. За несколько заходов я залила пол и обессиленно уселась на лавку.
– Вот я попала! – только и смогла вымолвить, задыхаясь от проделанной работы.
Неожиданно я вдруг поняла чудовищность своего положения. Разве могла я каких-то три месяца назад представить себе, что совсем скоро окажусь в глухой тайге, на заимке, наедине с лежащими на мокром полу трупами двоих мужчин? Хотя, по сути, этот период был до того насыщенным и красочным, что затмевал всю остальную жизнь, которая казалась уже совсем далёкой и чужой.
Грудь сжала судорога, потом ещё одна, и через секунду я залилась неестественным механическим смехом. От боли в мышцах живота, я сползла на пол, но продолжала смеяться, неожиданно поймав себя на мысли, что смех странным образом сочетается с доносившимся до слуха отрывистым писком.
Когда до меня дошло, что сигнал не прекратился, я замолчала и даже ущипнула себя. Однако уже через секунду кровь в жилах будто остыла. Нет, я не ослышалась! Странные, неестественные для стен этого бревенчатого домика и тайги звуки издавал покойник!
Я медленно встала, но тут же рухнула обратно на скамейку. Он что живой и тоже смеётся? И тут я поняла…
Я вскочила и бросилась к трупу. Трясущимися руками, обшаривая карманы камуфлированных штанов, я нашла источник звуков. Это была трубка спутникового телефона.
– А-а-а! – закричала я и устремилась на улицу.
Глава 15
Стокгольмский синдром
– Марта? Ты?! – завопила трубка.
– Сонька… Ну, конечно, я! – Задыхаясь от нахлынувших чувств я расплакалась. – Сонька! Родная… Милая…
– Марта! – выла подруга.
– Сонька!
– Ты куда пропала? – возмущалась Сонька.
– А ты у Вадима спрашивала?
– Причём тут Вадим? – удивилась Сонька. – Почему сама не позвонила?
– Как? – злилась я. – У меня ведь не было телефона!
– Почему? – Сонька перестала скулить.
В тот же момент я поняла, что моя подруга даже не подозревает, что Егор держал меня здесь взаперти. Мне хотелось всё рассказать. Однако едва я открыла рот, как тут же вспомнила, как парились в бане, как он учил меня стрелять, как я прижималась к нему спиной, и как начинало тревожно биться сердце… «И никакой он не злодей! – подумала я. – И вообще он лежит и остывает на мокром полу дома, а я собираюсь его поливать грязью! Неблагодарная дрянь! Или забыла, что благодаря ему выжила?»
Я решила тут же рассказать о моих злоключениях, и снова открыла рот, как поняла, что сразу не смогу, да и не сумею передать все, что пришлось пережить. Тогда я попыталась лихорадочно сформулировать мысль, решая, с чего начать, и что важнее. Но вдруг поняла, что не могу определиться.
– Зачем телефон сменила? – Вопрос Соньки окончательно сбил с толку.
Какой телефон сменила? Я не могла сосредоточиться. Переполненная самыми разными мыслями, голова вдруг перестала работать. Я продолжала издавать нечленораздельные звуки, а Сонька рассказывать, как они с Никой по мне соскучились, и что уже отчаялись меня увидеть…
Наконец я поняла, что нужно сказать главное, и закричала:
– Сонька, вызови полицию! Вернее, нет! Отправь её ко мне!
В трубке воцарилась тишина.
– Ты меня слышишь?! – крикнула я в трубку, испугавшись, что телефон разрядился.
– Слышу! – ответила Сонька, и спросила: – А ты где?
– Не знаю! – Я развернулась вокруг своей оси, размышляя, как сориентировать тех, кто устремится сейчас ко мне на помощь.
Рука безвольно повисла вдоль туловища. Я вдруг поняла, что понятия не имею, как быть.
Неожиданно в памяти всплыл сюжет из кино, как преступник, спасаясь бегством от полиции, вынимает из телефона батарею, а в само устройство отправляет в урну. Точно! Меня обязательно найдут! И номер есть единый во всей России! Как я могла забыть? И зачем тратила время и звонила Соньке? В следующее мгновение, прервав разговор с ничего не понимающей Сонькой, я набрала 112.
– Какая заимка, какой Егор? – допытывался на другом конце дежурный.
– Я же говорю, в лесу! – в который раз терпеливо пыталась объяснить я в трубку. – Здесь ещё рядом есть ручей.
– Девушка, не морочьте мне голову! – потребовали на другом конце.
– Я не морочу! – проговорила я, теряя терпение, и снова стала объяснять: – Их убили и хотели сжечь. Я дом потушила водой из бани. А ещё убили собаку…
– Скажите адрес! – потребовал строго полицейский.
– Я не знаю.
– А что вы знаете?
– Я даже не знаю, какой рядом город.
– Как вы там оказались? – допытывался дежурный.
– Меня муж здесь оставил, – начала рассказывать я. – А сам улетел на вертолёте. Вернее не сам, а его помощник. А он остался в Москве…
– Эко вас занесло! – пробормотал удручённо полицейский и попросил: – Вы потерпите, и ничего не трогайте. Сейчас что-нибудь придумаем…
«Что-нибудь придумаем» растянулось до самого утра. Когда стемнело, я достала ружьё, вытащила в сени табурет и села. Уже было совсем светло, когда послышался гул машин. Полицейские выглядели уставшими и злыми.
– Это вы нас
