– Совершенно верно.
– Послушайте, Руслан Эдуардович, но вы же милиционер… полицейский то есть. И знаете, что ничего нельзя принимать на веру. Мало ли кто кому скажет! Доверяй, но проверяй.
– У меня нет повода не доверять своему другу и сослуживцу, которого я знаю много лет. Много десятков лет, – хладнокровно произнес Брагин.
– И где сейчас отец?
– У меня дома. Супруга моя за ним присматривает, и дочка моя. Он в надежных руках, не пропадет. Доктора вчера ему вызывали, из поликлиники.
– Но ничего серьезного, как понимаю, – парировала Кира. – Было бы что-то серьезное – отправили бы отца в больницу, ведь так?
– Я вас не понимаю, Кира.
– Возможно, он симулирует.
– Зачем? Мотив, так сказать, какой? – усмехнулся Брагин. Он буравил Киру своими темно-серыми, свинцовыми глазами – недоверчиво и удивленно. С сожалением за нее, такую неразумную девицу.
– Боится.
– Кого?!
– Не кого, а чего. Отец боится, что я расскажу о нем всю правду.
– Какую правду?
– Что он бьет маму. И Гелю. Издевается над ними, точно садист. Если вы, Руслан Эдуардович, позиционируете себя как его друг, то наверняка должны были знать об этом. Или догадываться. Вы же полицейский. Неужели вы такой ненаблюдательный?
Шрам в виде подковы на лбу Брагина побагровел. А сам подполковник подобрался, взгляд стал еще жестче.
– Кира, не надо наговаривать на своего отца. Это большой грех. Как там в Библии сказано? Чти отца и мать своих…
– Зачем мне наговаривать на отца? Мой мотив какой? Мне что, больше делать нечего? – зло спросила Кира.
– Ну, тут я бы сделал небольшую ремарку. Женщинами движут не мотивы, а эмоции, – с иезуитским видом произнес Брагин. – А какие у вас эмоции? Предполагаю, что вы ревнуете к младшей сестренке. Предполагаю, что вы любите быть в центре внимания. Предполагаю, что вы не терпите возражений и хотите, чтобы все вокруг поступали так, как требуете вы.
– Это сексизм какой-то. Считать женщин безмозглыми курицами, не способными думать!
– Кира Игоревна, я вас называл «безмозглой курицей»? Нет. Пожалуйста, не надо додумывать за меня. Вы приехали в родной город и сразу же решили установить свои порядки. Рассорили мать с отцом, довели последнего до сердечного приступа…
– Он вчера избивал Гелю. Трепал ее за волосы. Чуть скальп не содрал, чему мы с моим женихом, Тимом, стали свидетелями. Тим может подтвердить.
– Ну, отцы иногда скоры на расправу… – одними губами улыбнулся Брагин. – И отшлепать нашкодившего ребенка могут, и тому подобное… Я помню, сам дочку ремнем наказал, когда она к подружке в гости ушла, а нас с женой не предупредила. Мы чуть с ума не сошли…
– А есть разница между «отшлепать» и – «систематически избивать»? – мрачно спросила Кира. – Я ничего не придумываю, я не преувеличиваю и не сгущаю краски. В свое время отец меня тоже бил. Сломал руку. Сам. Глядел в глаза и ломал… – Кира вздрогнула, замолчала.
– Вы композитор, Кира, творческая личность. А все творческие личности, насколько я знаю, склонны к преувеличению и экзальтации…
– Идите в местную больницу, проверьте. Поговорите с врачами.
– С врачами, гм. Поговорите. Да, кстати. Отчего тогда ваша маменька не пыталась зафиксировать факт побоев?
– А кто согласился бы их зафиксировать, какой герой? Отец угрожал доктору Захарову, который заметил, что мама слишком часто падает с лестницы… Отец сказал маме, что будет мстить тем людям, к которым она вздумает обратиться за помощью.
– Санта-Барбара какая-то! – всплеснул руками Брагин.
– Но от вас никто ничего скрывать не станет! Вы должны… И, в любом случае, в медицинских картах то переломы, то сотрясения… Не могла же моя мать каждый день падать с лестницы! Либо вы покрываете моего отца, либо вы сами – такой же садист! – выпалила Кира.
– Кира… Ну ты же мне как дочь… – нетерпеливо воскликнул Брагин. – Да, отец твой не подарок, работа у него тяжелая, вполне возможно, что он срывается иногда… Но ты сгущаешь краски! И потом… – он неожиданно сменил тон. – Вот зачем ты сюда приехала? Зачем? Чтобы устроить скандал, перебаламутить всех, испоганить жизнь отцу? И почему мать твоя не жаловалась, и Геля тоже? Почему ты только сейчас, спустя столько-то лет, приходишь ко мне и рассказываешь все эти истории?
– Мать несколько раз пыталась сбежать. Но у отца связи везде. Он ее просто не отпускает.
– Да, я знаю об этом! Игорь до безумия любит Ольгу, но у нее взбалмошный, непредсказуемый характер… У меня вон теща, покойница, чуть что – вешаться бежала. Конечно, я силой у нее веревку отнимал, в сарай запирал, чтобы охолонилась… Для ее же блага!
«Не понимает. Не хочет слышать. Не верит!» – в отчаянии подумала Кира.
– Я не хотела сюда ехать… – простонала она. – Я не хотела никого видеть! И я думала, что все закончилось, что отец изменился и больше не поднимает руку на своих близких. Я, словно страус, голову в песок прятала… Но в глубине души знала, что все по-прежнему, только не хотела в это верить! Но, с другой стороны, мне очень хотелось убедиться в том, что прошлые ужасы закончились. Я приехала сюда на пару дней, и тут Тим заболел, и пришлось остаться… для того, чтобы понять – ничего не изменилось. А когда я увидела, как отец издевается над Гелей, – точно стоп-кран у меня сорвало… Нельзя вечно скрываться от самой себя.
– Вы не хотели ехать, вы хотели ехать, вы знали, но вы в то же время не знали… Кира, вы сами-то себя слышите? – укоризненно произнес Брагин.
– Это вы меня не слышите. Вы покрываете садиста.
– Кира, ну брось, – устало, опять сменив без всякого перехода «вы» на «ты», сказал подполковник. – Да, Игорь не самый идеальный муж. Да, я видел пару раз, случайно, как он залепил пару оплеух Оле… Но с кем не бывает, чего только не случается в семейной жизни! Только ты раздуваешь из мухи слона, вот что я тебе скажу. Игорь – гордость нашего города. Он герой. Он ничего не боится, своей грудью младший состав прикрывает, сам на операции ходит. Он спас столько жизней, предотвратил столько преступлений – что можно ему простить кое-какие мелкие грешки. Это абсолютно бесстрашный, честный, чистый, открытый человек. Вечный мальчишка. Он – герой.
– Его бесстрашие – это не желание сделать добро людям, а жажда адреналина, – Кира нечто подобное говорила матери, теперь пыталась объяснить Брагину. – Да, я надеюсь, что большинство спасателей, пожарных, полицейских, военных готовы спасать людей, рискуя своей жизнью. Но у моего отца – другой случай.
– А какая разница?! – вдруг сказал Брагин. – Жажда адреналина или этот, как его… альтруизм движет человеком? Какая разница, что лежит в основе доброго дела? Главное-то сделано – оно, это самое дело! Важен результат, а не причина.
