Он вернулся из-за Шона, в его речах нет и тени правды.
— Меня? — насмешливо переспросила я.
— Тебя, — с той же серьезностью повторил он.
Он выпрямился на стуле и сложил руки в ожидании ответа. Но ничего, кроме наигранного смеха, не услышал. Мозг разрывался между желанием выдать все, что я о нем думаю, не выбирая выражений, и стремлением закончить разговор, выставив его вон.
Ледяное молчание, воцарившееся между нами, нарушил телефонный звонок. Я нахмурилась, увидев на экране имя Бена.
— Привет, моя ненаглядная! — воскликнул Дженкинс, когда я взяла трубку.
— Привет.
— Эш, случайно, не у тебя?
Я бросила взгляд на психопата, но тот не шевельнулся.
— У меня.
— Вот черт… Я думал, что он… ладно… Можешь передать, что я его ищу? Тут небольшая херотень в штабе… и это немного срочно.
Спасена Беном.
Не все рыцари носят плащи.
— Конечно, сейчас, — ответила я, с победной улыбкой глядя на Эшера.
Психопат выгнул бровь, а Бен повесил трубку. Я кашлянула.
— Из деревни звонили, они потеряли своего дурачка. Ты нужен где-то вне моего дома, и Бен утверждает, что дело срочное.
С его губ сорвался смешок.
— Многие и не из-за такого померли, — заявил он, имея в виду мою дерзость, которая переходила все границы. — У меня есть дела поважнее, чем проблемы сети.
Пульс зашкаливал, я вся сжалась. Как же меня бесила эта легкость, с которой он бросался словами, не имеющими для него никакой ценности. Единственное, чего он хотел, — это заполучить меня, чтобы ублажить свое эго и выиграть соревнование с Шоном. Соревнование, которое проходило только в его голове, а призом была я.
— Ты меня больше никогда не получишь. Разговор окончен.
Его взгляд потемнел. Он холодно заключил:
— Значит, ты не прочла того, что было в конверте.
По спине побежали мурашки. Он говорил о своем дневнике. Я судорожно вздохнула, с трудом сохраняя самообладание, хотя кипела от ярости.
— Ну и наглость… — бросила я, не удержавшись. — Ты притащился сюда. Год спустя. После того, как сам сбежал от меня…
— Я не…
— Не перебивай! — взорвалась я. — Ты возвращаешься после того, как целый год избегал меня, выдав пару листков бумаги в качестве объяснения. А теперь пытаешься убедить, что хочешь меня? И все это из-за Шона?
— Шон ни при чем…
— При чем! Ты не можешь пережить, что я ему интересна, что я оставила тебя в прошлом. А знаешь что? Я так и сделала. И для меня он значит куда больше, чем когда-либо значил ты.
Гнев победил. Эти слова были полным враньем, но мне хотелось ранить его, и, когда исказилось его лицо, я поняла, что это удалось. Меня била дрожь, и я еле сдерживалась, чтобы не бросить ему в морду еще более жуткие вещи.
Не отрывая от меня глаз, он прорычал:
— Ты лжешь.
Я издала ядовитый смешок:
— Тебе бы хотелось так думать, верно? Тебе бы хотелось услышать, что я все еще люблю тебя, Эшер, что для меня существуешь только ты, даже после всего, что ты сделал. Ты вырвал меня из жизни, которую я только-только начала выстраивать…
— Я хотел защитить тебя, — попытался оправдаться он, хмуро глядя на меня.
Так. Это он зря сказал. Ярость окончательно вырвалась наружу и обрушилась на него.
— ЗАЩИТИТЬ МЕНЯ? — заорала я. — Ты решил за меня, даже не спросив. Ты сбежал, потому что я призналась тебе в своих чувствах, а теперь ты смеешь утверждать, что хотел меня защитить, вместо того чтобы попросить прощения?
— Я не…
— ЗАТКНИ УЖЕ ПАСТЬ!
Слезы, которые я глотала с самого начала, потекли по щекам, горящим от безумной ярости. Меня трясло. Я вспомнила каждый день, который провела в этой квартире, горький привкус одиночества и тревогу.
Целый год я с трудом дотягивала до вечера. У меня не было ничего и никого. Моя отдельность была мучительна, ведь я распробовала счастье жить в окружении близких. Он оторвал меня от Киары, от Бена, от себя. Не дав и слова сказать. Он переставил меня на другое место, как вещь, даже не предупредив. Словно я никто.
— Лишь бы потешить свое дерьмовое эго. Ты бы не вернулся, если бы не Шон, — выплюнула я, и слезы залили мое лицо. — Я не нужна тебе. Тебе просто хочется выиграть у Шона. Потому что для тебя это всего лишь игра.
— ДА НЕ ЭТОГО Я ХОЧУ, ЧЕРТ ТЕБЯ ВОЗЬМИ! — заорал он, сжимая кулаки.
Я решительным шагом подошла к нему. Все мое тело содрогалось от ярости.
Он встал со стула.
— Давай, соври еще раз, — выдохнула я. — Соври, что ты вернулся в мою жизнь не из-за Шона, Эшер.
Он смотрел на мои слезы, которые у меня больше не было сил сдерживать. Я сорвалась. Я обещала себе сохранить невозмутимость, глядя на него и слушая эту бессмыслицу, но продержалась всего несколько минут, и горечь затопила меня.
Он молчал, и я поняла, что он не станет повторять свои слова. Свою ложь.
— Ты прочла?
Его голос был тихим. Он вглядывался в мое лицо, словно открывая заново каждую черту. Дыхание было таким же прерывистым, как и мое, я чувствовала его кожей. Его челюсти были сжаты, но он не давал воли своему гневу, как это сделала я.
И вот этого я за ним не замечала почти никогда — сдержанности.
Я по глазам видела, что он ждет ответа, словно ему было важно это знать.
— Да.
Его дыхание прервалось, а лицо медленно расслабилось. И тут же в голове всплыли слова, которые он никогда не произносил вслух.
«Она другая. Можно даже сказать, что она похожа на меня. Она меня успокаивает. Элла Коллинз».
Я разрыдалась в голос. Я ненавидела его за все, чего он не сделал, за все месяцы молчания, за отстраненность.
— Почему ты выгнал меня из своей жизни и вернулся через год, Эшер?
Голос у меня сорвался, а у него дрогнуло лицо. Постепенно гнев уступил место боли. Я больше не владела своими чувствами, это они владели мной.
— Почему ты сбежал, когда все, чего я хотела, — это тебя?
Из груди снова вырвалось рыдание.
Это было ужасно. Всплыли душераздирающие воспоминания о том жалком создании, которым я была, о той безумной любви к единственному человеку, который не хотел быть любимым.
— А теперь ты соври мне, Элла. Соври, что ты меня больше не любишь.
Мое дыхание сбилось. Он знал. Знал, что я все еще люблю его. А может, хотел убедиться в этом.
— Да пошел ты, — яростно бросила я.
— Говори.
Когда его лицо приблизилось к моему, я отстранилась. Его стальной взгляд выбивал меня из колеи.
— Скажи, что ты ничего не чувствуешь ко мне, и я уйду. Ты больше никогда обо мне не услышишь, даю слово.
У меня перехватило горло. Никак не получалось взять себя в руки, эмоции захлестывали снова и снова. Трезво думать я тоже не могла. И он это знал.
— Я тебя ненавижу. Я ненавижу свою любовь к тебе.
На его лице появилась улыбка. Большим пальцем он утер мне слезу, посмотрел в глаза и прошептал:
— Тут ты права. Я себя тоже ненавижу.
Я застыла, когда его губы осторожно прикоснулись к моему лбу.
Мозг требовал оттолкнуть его и продолжить выкладывать правду, но я больше не могла. Потому что чувства передали бразды правления сердцу.
Эшер отошел от меня и направился к выходу.
— Когда ты была со мной, я защищал тебя от своего мира, Элла. И ты не можешь меня в этом упрекать.
Я услышала, как он открыл дверь.
— Но, защищая тебя от них, я забыл сам защититься от тебя.
Дверь хлопнула, и я снова всхлипнула. Да чтоб тебя.
Я провела рукой по искаженному болью лицу и безудержно разрыдалась. Меня снова охватила тоска. Целый год его молчание медленно убивало меня. Он оставил меня одну, как и все до него, словно бросить меня — это ерунда.
Однако впервые кто-то хотя бы обернулся ко мне.
Эта робкая мысль рождала надежду, что Эшер явился не из-за Шона. И все же истина была совсем в другом. И мозг настойчиво об этом напоминал. Я должна была его послушать.
