что-то сказал мальчику, стоявшему рядом с ним, и тот зашел ему за спину, а Крилле сложил руки на груди.
– Сколько ты весишь, Сумо?
Я остановился, не вполне понимая, что мне делать. Вообще-то мне хотелось развернуться и уйти, но я не решался.
– Иди-ка сюда, – сказал Крилле, его голос стал мягче.
Он протянул мне руку, словно хотел помочь подняться. С каждым шагом забираться на холм становилось все сложнее, но я продолжал. Стремился наверх вопреки яростным протестам тела. Мне оставалось до вершины всего несколько метров, и тут Крилле расхохотался:
– Молодец, Сумо!
Я чувствовал, что остальные смотрели на меня, их взгляды прожигали мне кожу. Крилле звал меня так с первого класса. Сначала я не понимал, что это значит, но потом догадался. Мама говорила, что мне не стоит обращать на него внимания, что Крилле просто не может вести себя нормально. Что мне нужно пережить вот этот последний год в начальной школе и держать кулачки за то, что мы не попадем в один класс в следующем году.
На уроках Крилле носился по классу как ураган. Сметал с парт пеналы, колотил по стульям, разрывал на тысячи мелких кусочков математические таблицы и швырял эти кусочки в лицо нашей учительницы Лены.
Я подумал о Лене. О ее мягких светлых волосах, запахе малины. Иногда она пыталась быть строгой, но у нее не получалось. Ей никак не удавалось заставить Крилле сидеть спокойно, и, когда она наконец сдавалась и выгоняла его из класса, он врывался в раздевалку, сбрасывал наши куртки и плевал нам в ботинки.
Крилле надвинулся на меня. Он был по меньшей мере на голову выше, руки у него были длинные и жилистые.
– Шалаш хочешь построить?
Я покачал головой, но снизу раздались смешки и хихиканье. Это его взбодрило, так что он продолжил:
– Тогда тебе нужны ветки подлиннее, а то ты туда не поместишься, – он сильно ударил меня по руке, и все, что я собрал, упало на землю. Что-то во мне вспыхнуло. Я почувствовал внутри огонь, меня так бесил этот Крилле. Моя жизнь стала бы намного лучше, если бы его не было на свете.
Я знал, что драться нельзя. Мама постоянно это повторяла, насилием ничего не решишь, но, когда Крилле отвернулся, я сделал шаг назад и напрягся. Я больше не мог выносить его издевательств.
– Сумо не хочет с нами разговаривать! – крикнул Крилле парням внизу.
И в этот момент я побежал на него и услышал свой собственный рык. На полной скорости я врезался в него ровно в тот момент, когда он обернулся. Мы оба упали на землю и стали кататься в грязи так, что вокруг полетели клубы пыли. Я никогда раньше не дрался, колотил кулаками по воздуху, пытаясь угодить Крилле в лицо, но успел сделать это всего один раз, а потом он оттолкнул меня в сторону.
Пару секунд я лежал на нем сверху. Адреналин пульсировал во мне, я видел кровь на губах Крилле и думал о том, что теперь-то он навсегда заткнется, но потом мы перевернулись, и сверху оказался он. Его тело было тяжелым, он крепко прижал меня ногами к земле. Как бы я ни сопротивлялся, выбраться мне не удавалось.
Глаза Крилле горели, он вытирал кровь, капавшую на подбородок. Взгляд его затуманился, казалось, что он сошел с ума. Он замахнулся и изо всех сил ударил меня в глаз. Потом засмеялся и замахнулся еще раз. В этот раз он ударил еще сильнее и попал в нос. Удары продолжали сыпаться, у меня звенело в ушах. Я не знал, как долго это продолжалось, только слышал пыхтение Крилле надо мной и видел вспышки молнии каждый раз, когда он попадал мне в лицо. Это продолжалось до тех пор, пока дежурный учитель что-то не закричал. Голос звучал довольно далеко, но Крилле остановился и поднялся. Он пнул ногой землю так, что ее кусочки попали мне на лицо, и смачно сплюнул, вязкая слюна упала прямо возле меня.
– В следующий раз я тебя убью, – прошептал он.
Я остался лежать на земле, прижав ноги к животу, пытаясь дышать. Болела голова, но, несмотря на поражение, мне не было грустно. Скорее наоборот. Я впервые пошел против кого-то, внутри меня разливалось очень приятное ощущение.
Прошло несколько минут, я смог нормально дышать и поднялся на четвереньки. Я протер глаза и увидел новенького из нашего класса. Он сидел на корточках и собирал мои веточки. Он был маленьким и худеньким, носил круглые очки. Со временем Крилле примется и за него.
– Вот, – сказал он, протягивая мне ветки.
– Не надо.
– Надо, они классные.
Он сложил веточки в аккуратную стопку, подошел ко мне и помог мне подняться.
– Я видел, что сделал Крилле.
– Он такой, – сказал я, пытаясь, чтобы мои слова прозвучали так, словно ничего особенного не случилось.
– Тебе больно?
Я покачал головой.
– Если хочешь, я помогу тебе с ветками.
Я немного подумал, а потом кивнул.
– Как тебя зовут?
– Йокке.
* * *
Мы с Йокке провели оставшееся время в маленькой рощице за качелями. Здесь всегда находился кто-то из дежурных учителей, так что Крилле был нам не страшен.
Мы построили из веточек маленький домик и исчезли в мире фантазий. Мы играли так, как я не играл раньше ни с кем из одноклассников. Йокке был не похож на остальных, ему было плевать на то, что другие считали наши игры детскими. Когда ему было пора уходить, он спросил меня, не хочу ли я его проводить. У меня никогда еще не было настоящего друга, даже просто кого-нибудь, с кем можно было бы поиграть после школы, так что я радостно согласился.
Йокке жил в большом доме, я поднялся с ним по лестнице, открыл выкрашенную в зеленый цвет деревянную дверь со стеклянными вставками. Половицы в доме были молочно-белого цвета, они поскрипывали под нашими шагами. В коридоре стояла широкая скамья, покрытая овчиной, над ней висели два ряда желтых крючков для курток. Я огляделся. Все в доме Йокке казалось мне прекрасным. На стенах висели большие яркие картины – летние пейзажи, написанные маслом. Сквозь большие окна сияло солнце. Мама что-то пекла на кухне. Духовка потрескивала, по всему дому разносился запах кардамона.
– О, ты привел друга! Как здорово! Как тебя зовут?
– Даниель, – сказал я застенчиво.
– Добро пожаловать, Даниель. Меня зовут Диана, – она так широко улыбнулась, что показались ее белые зубы. – Есть хотите?
– Можно мы возьмем булочки в мою комнату? – предложил Йокке.
– Хорошо,
