мужчине есть что-то, что не позволяет держать его на расстоянии. Он слишком глубоко все воспринимает, слишком
лично… Рейлан – чересчур честный и… верен себе. Между нами нет никакой профессиональной субординации – и никогда не было.
Это замечает даже Неро.
Он отрывается от своего лезвия, переводит взгляд холодных серых глаз на меня и спрашивает:
– Так что, вы с ковбоем уже спите вместе?
Типичная тактика перекрестного допроса – задать вопрос резко и прямо, чтобы шокировать обвиняемого и заставить его ответить честно.
– Нет, – отвечаю я, не удостаивая Неро эмоциональной реакцией. – У меня есть парень.
– А иначе спала бы.
– Нет, – спокойно отвечаю я. – Не спала бы.
Неро фыркает. Судя по всему, он думает, что я лгу.
– Я понимаю, что такое непросто осознать, но большинство людей не трахают первых встречных, – сообщаю я ему.
– Трахают, если те горячи.
– О, так ты считаешь Рейлана горячим? – невинно интересуюсь я.
К моему удивлению, Неро ухмыляется:
– А то. Просто влажная мечта.
Чудесам нет конца – Неро Галло способен на толику самоиронии. Похоже, парень и правда влюбился.
Чтобы проверить эту теорию и сменить тему, я говорю:
– Данте рассказывал, что ты с кем-то встречаешься.
– Так и есть, – ничуть не смущаясь, признает Неро.
– У вас все серьезно?
– Да, – просто говорит он.
Это так непривычно. Неро был воплощенным донжуаном, которому ни до чего и ни до кого не было дела.
– Что в ней такого особенного? – спрашиваю я.
– Дело не в особенности, – произносит Неро в своей загадочной манере. Порой парень напоминает мне Чеширского Кота – отвечая на вопрос, он не беспокоится, поймешь ли ты его.
Обычно я бы его просто проигнорировала, но сейчас мне действительно любопытно. Я хочу понять, что так изменило парня, потому что раньше я думала, что люди не меняются вовсе.
– Объясни мне, – прошу я, откладывая ручку и сосредотачивая свое внимание на Неро. – Мне правда интересно.
Неро складывает нож и убирает его в карман. Затем поворачивается на кресле лицом ко мне и садится, положив локти на колени.
– Мы с Камиллой похожи, – просто говорит он. – Речь не об обстоятельствах нашей жизни и не об опыте, не о том, как мы выглядим. Но мы заодно в том, что по-настоящему имеет значение, в том, что нам небезразлично, в том, чего хотим, в том, что чувствуем.
Мне действительно не понять любовь. Я-то думала, противоположности притягиваются. А теперь Неро говорит, что суть в том, чтобы найти человека, который будет похож на тебя внутренне.
– Значит… у вас много общего, – говорю я.
– И не только, – отвечает он. – В нас есть что-то похожее и что-то, что заполняет пустоту друг друга. Ты не узнаешь, чего в тебе недостает, пока не увидишь это в другом человеке.
Вот уж не думала, что когда-нибудь буду обсуждать любовь с Неро. Текущий месяц – это какое-то безумие. Я хочу задать парню больше вопросов, но нас прерывают Рейлан и Данте.
– Есть новости? – спрашиваю я.
– Нет, – качает головой Данте. – Баркер – ублюдок, но, насколько я могу судить, нищий и незаинтересованный.
Я перевожу взгляд на Рейлана, который выглядит подозрительно виноватым. Зоркий глаз Неро отмечает то же.
– Что случилось с твоей рукой? – спрашивает он.
– Ничего, – Рейлан засовывает ладонь в карман джинсов, но я успеваю заметить, что имел в виду Неро: костяшки правой руки определенно выглядят распухшими.
– Он на тебя напал? – спрашиваю я мужчину. Баркер, конечно, говнюк, но я не могу себе представить, чтобы у него хватило духа замахнуться на Рейлана, особенно в компании Данте.
– Нет, – отвечает мой телохранитель, избегая смотреть мне в глаза, словно этот вопрос его смущает.
– С Джоном Хартфордом мы тоже пообщались, – говорит Данте, быстро меняя тему. – Это старший брат Вирджинии. Он немало зол на мою семью, потому что прекрасно знает, кто помог Боско Бианчи. И мне чертовски жаль, что мы это сделали. Но о твоей причастности Хартфорд, похоже, не в курсе. Так что, если он и ищет мести, она вряд ли будет направлена на тебя.
– Итак, мы остались… ни с чем, – говорю я.
– Да, похоже на то, – кивает Рейлан.
– Супер, – Неро поднимается с кресла. – Похоже, день прошел не зря.
– Уверен, у тебя были куда более важные дела, – фыркает Данте, качая головой.
– О, я не жалуюсь, – Неро бросает на меня взгляд. – Мы с Рионой славно побеседовали.
Данте приподнимает брови. Похоже, объяснить ему, что Неро имел в виду, мне будет так же трудно, как ему – представить это.
Братья Галло выходят, а Рейлан занимает свое привычное кресло в углу. Мужчина непривычно насуплен, даже взвинчен из-за чего-то.
– В чем дело? – спрашиваю я. – Ты злишься из-за того, что вы не нашли зацепок?
– Нет, – бросает он.
– А что тогда?
– Ничего.
Я закатываю глаза. Я не собираюсь угадывать, что его так разозлило.
Спустя минуту молчания Рейлан спрашивает:
– Что Неро имел в виду?
– О, мы просто болтали о нем и Камилле.
– И все? – с подозрением уточняет парень.
– Да… – отвечаю я.
Не знай я наверняка, что это не так, я бы подумала, что Рейлан ревнует меня к Неро. Он ведет себя очень странно.
– Ты расскажешь, что приключилось с твоей рукой? – спрашиваю я.
– Нет, – отвечает Рейлан.
Я раздраженно фыркаю и возвращаюсь к работе.
Когда приходит время заканчивать, Рейлан кажется уже более расслабленным. Он берет мое пальто и держит его, чтобы я могла продеть руки в рукава. Затем парень придерживает мне дверь.
Обычно я не люблю всю эту нарочитую галантность, но у Рейлана она выходит естественно – он ничуть этим не кичится. Все, что мужчина делает своими руками, выходит плавно и гладко – готовка, вождение, открытие двери. Вероятно, он действительно так же хорош в рубке древесины, как рассказывал.
В кабинете у дяди Орана по-прежнему горит свет, так что я заглядываю к нему, чтобы попрощаться.
Он склонился над стопкой бумаг, вид у него сосредоточенный и измученный.
– Спокойной ночи, дядя Оран, – говорю я. – Я ухожу.
– Спокойной ночи, – рассеянно отвечает он.
Дядя, как всегда, одет безупречно, но у него добавилось седины в волосах, а под глазами пролегли темные круги. Порой я забываю, что он почти на десять лет старше моего отца.
– Твой дядя так и не обзавелся семьей? – спрашивает меня Рейлан, когда мы входим в лифт.
– Нет, – качаю я головой. – У него была девушка, довольно милая, они встречались шесть или семь лет. Ее звали Лорелея, и она работала в картинной галерее в Ривер-Вест для художников-самоучек, так называемого «аутсайдерского искусства». Но они
