Ознакомительная версия.
– Ничего я тебе не должна, – насупленно, хотя уже и не столь категорично, сказала она.
– Послушай меня!.. Начнем с того…
Он собирался начать с того момента, как Штагов «помог» ему потерять работу, но вдруг увидел дюжих парней в форме охранников. Уверенный шаг, мощные движения, каменные лица, на поясе в чехлах покоились наручники, баллончики с газом, угрожающе покачивались дубинки из твердой резины. Их было двое, но каждый из них, казалось, в одиночку мог справиться с Ильей.
– Кристина Георгиевна, вы должны вернуться во двор, – вроде бы вежливо, но с непреклонным видом сказал плосконосый качок, холодно, изучающе глядя на Илью.
– Это мой муж, я должна с ним поговорить!
– Мы проводим вашего мужа, а вы давайте во двор.
– Но…
– Кристина Георгиевна! – отрезал качок, не сводя глаз с Ильи.
Из-за угла показался мужчина в белой рубашке. Он и на лицо был чем-то похож на суслика, и манерами, движения у него суетливые, нервные, неуверенные.
– Кристина Георгиевна, у нас распоряжение. Если Валерий Семенович разрешит вам гулять, тогда пожалуйста! – Он взял Кристину за руку и потянул за собой.
– Я еще приду, – крикнул ей вслед Илья. – Мы еще поговорим.
– Поговорите, поговорите, – кивнул плосконосый, взяв его под руку. – Потом. Когда босс разрешит.
Он резким движением развернул Илью спиной к Кристине и повел его по тропинке к проселку, которая тянулась через поля к мосту над рекой. К ним присоединился второй охранник, толстощекий, с маленькими злыми глазками.
– Пусти! – Илья дернул рукой, но качок только сильней сжал пальцы и буркнул:
– Не дергайся, живее будешь.
– Дальше я сам.
– Заткни пасть!
Они вышли на дорогу, двинулись в сторону моста, но вскоре свернули к полю, засеянному кукурузой.
– Эй, вы куда? – запаниковал Илья.
Кукуруза высокая, в ее зарослях можно скрыться с головой, и никто не увидит, как его будут бить. Или даже убивать. А на расправу его и вели, он уже в этом не сомневался.
– Кукурузки тебе на дорожку наломаем, – гыкнул толстощекий.
– Не унесешь, – добавил плосконосый.
Илья расслабил руку, за которую тот его держал, выждал, когда его заведут в кукурузные заросли, и с силой рванул в сторону. Плосконосый не смог его удержать, но толстощекий поставил подножку.
Ломая крупные длиннолистые стебли, Илья рухнул на взрыхленную, усеянную мелкими всходами землю. Он еще только поднимался, когда сзади на затылок со всего маху опустился тяжелый кулак. Сознание он не потерял, но сопротивляться уже не мог. Его снова ударили по голове, затем острая боль прострелила насквозь почку… Еще удар, еще… В конце концов он лишился чувств, но избиение продолжалось…
Штагов ел молча, сосредоточенно, нахмуренно. Неважное у него настроение, и Кристина догадывалась почему. Он все знал, но ждал, когда она расскажет.
– Сегодня ко мне Илья приходил, – сказала она.
На ужин подали лангет из говядины в овощном соте, нежное мясо, казалось, таяло во рту, но Кристина ела без аппетита. От волнений и переживаний кусок не лез в горло.
Штагов даже ухом не повел.
– Илья, говорю, приходил, – повторила она.
– Если ты не заметила, я ем, – процедил Штагов.
После ужина он отправился в свой кабинет, движением руки увлекая ее за собой. Развалившись в кресле, достал коробку сигар, вынул одну, отрезал табачный кончик золоченой гильотинкой.
– Я знаю, что к тебе приходил Илья, – нехотя и как-то даже меланхолично изрек он, выпустив изо рта клуб дыма.
– Он хотел поговорить.
– Это я понимаю. Не понимаю, почему ты вышла к нему. Кто тебе разрешил?
– Ну-у… Я подумала, что это важно, – растерянно проговорила Кристина.
– У вас было время объясниться, и, ты знаешь, я шел вам навстречу. Но это время закончилось. Все, у тебя нет больше выбора. Ты даже не сможешь от меня уйти. Я тебя найду и верну домой. Ты должна это понимать.
– Я понимаю, – вздохнула она.
– Понимаешь. Но к Илье вышла. Почему?
– Ну, я думала…
– Он сказал тебе что-то важное?
– Ну, он сказал про какую-то подставу…
– И кто его подставил?
– Не знаю…
– А я знаю. Он сам себя подставил. Не надо было по бабам гулять… Я не хочу о нем говорить, – скривился Штагов.
– Где он? Я видела, как его куда-то увели.
Этот вопрос волновал Кристину больше всего. Если верить охранникам, Илью довели до моста и отпустили. Но можно ли верить им? Да и зачем так далеко его провожать? Ноги у него есть, сам бы дошел…
– Его избили, – спокойно произнес Штагов. – Сломали челюсть, нос, ребра. Как я сказал, так и сделали.
– Что?!
– Он в больнице, лечение оплачено, так что все будет в порядке, – с той же циничной невозмутимостью добавил он.
– Я не могу в это поверить!
– Брось! Ты прекрасно знаешь, кто я такой и какие у меня возможности. Я и раньше мог покалечить этого недоумка, и причины для этого у меня были веские, но я старался обходиться без грубостей. Но теперь все, любой его шаг в твою сторону будет расцениваться как нападение на меня… В следующий раз его убьют.
– Как ты можешь так говорить? – хныкающим голосом спросила Кристина.
– Могу. Имею на это право. Такое же право, какое имею на тебя.
– Я не вещь, чтобы на меня иметь права…
– Все имеет свою цену, – с едва заметной усмешкой заметил Штагов.
– Что?!
– Просто ты для меня бесценное сокровище… Для меня… Но я не уверен, что ты так же бесценна для других… Без меня ты пропадешь, и ты должна это понимать.
– Не пропаду, – мотнула головой Кристина.
– Я мог бы доказать это, отпустив тебя на все четыре стороны. Но я слишком тебя люблю, чтобы устраивать такие эксперименты… Сама подумай – Илья отрекся от тебя, Дубров сидит, а кому ты еще нужна?
– Илья отрекся от меня?!
– А разве я тебе не говорил? – удивленно спросил Штагов, разглядывая сигару в своей руке.
– Нет.
– Да, сначала его избили, а потом он отрекся. Но если человек любит, его никакой силой не сломить. А он сломался.
– Никакой силой… – запоздалым эхом отозвалась она.
– И вообще, поздно уже искать вчерашний день. У вас было время вернуть все назад, но теперь его нет. Есть только мы – ты и я. Есть узы, которые нас связывают, и я не позволю им засохнуть и ослабнуть, – улыбнулся Штагов.
Челюсть слабая, два зуба долой, на носу след от перелома, ребра срослись, но временами ноют, лишая покоя. Сходил к родной жене, поговорили…
Илья вышел из сумрачного здания во двор, залитый солнечным светом, сощурился, отошел в сторону, достал сигарету. И тут же перед лицом всплыла зажигалка. Ее держали толстые крепкие пальцы, которые не так давно, сжимаясь в кулак, разбивали в кровь лицо, перемалывали кости. Плосконосый качок с ухмылкой смотрел на него, высекая огонь.
Ознакомительная версия.
