города живу, торговый центр через дорогу. Пока иду по улице, вдыхая холодный воздух, размышляю о том, что только что произошло. С какого перепуга я назвал ее вагину гнездышком? Как-то не замечал за собой ранее любви к поэтическим метафорам. Но реально, ее киска похожа на уютное гнездо, в котором хочется поселиться. И надолго.
Покупаю для Наташки практичную одежду – нежно-лилового цвета спортивный костюм, кроссовки с мехом и шапку, чтоб уши не отморозила. Носки забыл, выдам свои. А вот про трусы не забыл… Впервые вламываюсь в женский отдел и перебираю белье, как какой-то извращенец. Извращенец с синяком под глазом. Но что делать, если Наткины трусы больше не пригодны к носке? Так, надо линять отсюда, пока кто-нибудь не вызвал полицию.
Расплачиваюсь и возвращаюсь домой, управился за двадцать минут. Наташка даже из постели не вылезала все это время.
– Вот примерь, – бросаю в нее черные шелковые трусишки.
Нат хватает белье и утаскивает его под одеяло. Стесняшка! Что я там не видел, а? Даже попробовал. Очень даже ничего, 10/10.
Выдаю новые белые носки, которые достают ей до колена, как гольфы. Смотрится, мм… Очень эротично.
Нат облачается в новый костюм и обнимает саму себя за плечи:
– Он такой мягкий, я буду в нем спать.
– Можно подумать тебе кто-то позволит спать НЕ голой в этой постели, – хмыкаю.
– Спасибо за одежду! Наконец-то я перестала чувствовать себя развратной девкой.
– А мне нравятся развратные девки, – говорю, нахлобучивая ей на голову шапку.
Наташка смеется и стаскивает ее с себя:
– Мы еще пока дома. Зачем мне шапка в квартире?
– Уже выходим. Такси ждет у входа.
Выходим из квартиры, и я с замиранием сердца прохожу мимо столика консьержа. Слава богу, сегодня другая смена, и на стульчике сидит тетушка в коралловых бусах.
Едем с Игнатом в «Уикенд». В этот раз он так же садится на заднее сидение вместе со мной. Чувствую своим бедром его теплое бедро и думаю о том, что случилось в его квартире. Зачем ему нужно было показывать мне, что секс может быть таким? Где мне потом искать похожего на него парня? Ведь мой удел – грубиян Антон из ломбарда. Первый и последний на данный момент.
В постели с боссом мне показалось, что он еле сдерживает себя, чтобы насадить меня на свой кол. Он тааак смотрел в то самое местечко, заставляя меня краснеть и покрываться стыдливыми пятнами. Но он сдержался… к счастью. Потому что я была не готова с ним спать. Ну, по-настоящему, сливаться телами и все такое. То, что он сделал со мной – это ведь не секс, правда?
НЕПРАВДА.
Ты, Наташенька, переспала со своим начальником. Допрыгалась вчера на сцене до того, что проснулась утречком с Игнатом Романовичем в одной кровати. Если бы ты и правда встречалась с Макаром, как бы ты ему все объяснила? А ведь Лозовой думает, что встречаетесь… Кто ты теперь по мнению босса? В отношениях с одним, а трусы разрешаешь снимать другому?
ЗАТКНИСЬ. Заткнись внутренний голос. И так тошно. Я была не права, когда пошла на поводу у Игната и позволила ему уложить себя в койку. Я устала отбиваться от него. Поэтому сдалась. Или нет. Я хотела, чтобы он сделал со мной что-нибудь грязненькое и вызывающее – в его духе. Хотела…
«Ты видела его член и теперь хочешь его», – заносчиво выпаливает докучливый внутренний голос, прежде чем я успеваю его обуздать.
– Смотри-ка, – говорит босс, – они до сих пор тут тусуются.
– Что это значит? – спрашиваю с беспокойством.
А вдруг Гусейнов или как его там, все еще здесь? Он пообещал нам страшный конец. Угораздило же нас нарваться на какого-то дуболома. Бедный босс, его глаз выглядит удручающе.
– Ничего не значит, – пожимает плечом. – Все как обычно. После собрания вызвали шлюх и кайфуют. Похоже, уже все нажрались в нулину.
– А Вы пропустили такое веселье… – подтруниваю над ним.
– Мое персональное веселье покруче было, – голос босса, полный адского подтекста, проникает в мою кровь.
Ему было весело со мной. Просто развлекся. Это нормально.
Игнат расплачивается с водителем и выходит из машины. Потягивается и говорит:
– Пойдем искать твои шмотки.
Шмотки не нашлись – исчезли бесследно, хотя шеф разговаривал с персоналом весьма нелюбезно. Никто ничего не видел, сотня извинений, виноватые взгляды.
– Игнат Романович, в качестве компенсации за утерянные вещи дарим Вам и Вашей девушке два часа нашей лучшей парилки с десятиметровым бассейном, – говорит администратор.
Вашей девушке? Но я не его девушка, а секретарша. Я не могу идти с ним в баню!
– Парилки? – усмехается Лозовой и задумчиво смотрит на меня, словно прикидывая, как я будто смотреться на деревянной лавке посреди пекла. – Ладно, проводите нас.
– Мне нужен телефон, а не баня! – шиплю ему.
– Будет тебе телефон, – отмахивается. – Вот, бери мой, – сует мне в карман толстовки свой навороченный смартфон, и мне приходится держать его рукой, чтобы не вывалился наружу.
– Мне нужен мой. Там остались мои… фото.
– Нюдсы? – усмехается.
– Нет, – хмурюсь. – Мои работы, в общем неважно.
Я продаю в интернете свои украшения. А вдруг кто-то сделал заказ? Маловероятно, но все же.
– Парилка как раз только освободилась, – щебечет администратор.
Но мы его уже не слушаем, потому что видим Романа Валерьевича, выходящего из банного сектора. На его руке висит какая-то девушка с длинной челкой.
– Папа? – ошарашено спрашивает босс, брезгливо смотря на спутницу отца.
– Игнат, я тебе все объясню, – миролюбиво говорит отец.
– Не утруждай себя, я все понял. И давно ты, – его голос вибрирует, – изменяешь маме?
– Прекрати, – морщится Лозовой старший. – Это девушка – топ-менеджер, мы парились и обсуждали дела. – Что с твоим глазом? Ты подрался? С кем?
– Не твое дело. А теперь извини, нам с Наташей пора. Надеюсь, после твоей… – проглатывает обидное слово, – там все хорошенько вымыли.
Игнат тащит меня к дверям, а я оглядываюсь на Романа Валерьевича. Он растерянно смотрит нам вслед. Да что босс так взъелся на отца? Сказал же, что это топ-менеджер и дела.
– Грубо Вы с ним, – замечаю в раздевалке.
– Как заслужил, – буркает в ответ. – Раздевайся, пошли париться.
– У меня купальника нет.
– Простынкой обернись, вон лежат на полке чистые. Трусы тоже снимай. Если не хочешь, чтобы они намокли.
По наивности думаю, что он собирается окунуть меня в бассейн, но, похоже, он все-таки использует сексуальный контекст. Оох, опасно находиться рядом с ним без белья.
– Отвернитесь, – приказываю.
Фыркает, берет полотенце и уходит. Снимаю офигенный костюм,
