В тот момент я об этом не подумала. Я могла бы пойти к ней, принести ей чего-нибудь поесть. Надо было пойти, но я этого не сделала, потому что была занята. Если что-то было не так, она могла бы мне сказать, Я все время об этом думаю.
— Нет смысла думать о том, что могло бы быть, — посоветовала Ева. — Выбросите это из головы. Скажите мне, где вы были в тот вечер, когда они были убиты.
— Мы ужинали у дедушки и бабушки Джейка. А потом мы играли в бридж. Точнее, они играли, — добавила Рашель со смущенной улыбкой. — Они пытаются меня научить, а у меня ничего не выходит. Мы ушли после полуночи и поехали к Джейку. Мы сейчас живем вместе, но пока это не афишируем. Можно сказать, пока привыкаем к новому положению. Я была в Восточном бальном зале.
— Простите?
— На следующее утро. Я была в Восточном бальном зале, помогала готовить его к ленчу. Вошел Джейк. Он искал меня. Я увидела, что он плачет. Я никогда раньше не видела его в слезах. Он сказал мне, мы обнялись и сели на пол, прямо на пол в бальном зале.
Стоило Еве увидеть ящики, сваленные на столе в заказанном ею конференц-зале, как у нее началась головная боль.
— Ну вот, началась собачья работа. Мы проверим все диски и распечатки, мемо-кубики, записные книжки, ежедневники, — словом, все. Для начала за последние две недели. Из показаний свидетелей следует, что люди начали замечать странности в поведении Натали Копперфильд примерно недели две или дней десять назад. И как раз две недели назад был тот первый звонок Копперфильд Байсону, когда она сказала, что должна ему что-то показать.
— Ну, разберем мы имена, записи рано или поздно, — уточнила Пибоди. — Но счета? Нам, наверно, в этом деле не помешал бы специалист.
— Не помешал бы, — согласилась Ева. — Но пока тут только я и ты. Будем искать повторения. Файл или Счет, к которому она неоднократно возвращалась в последние две недели. Любой файл, который она скопировала на свой домашний компьютер или послала Байсону.
Ева с грустью оглянулась на кофейный автомат в дальнем углу конференц-зала и решительно продолжила:
— Любое упоминание о встречах или договоренностях с руководителями компании. Встречи с представителями клиентов.
— Займет кое-какое время, — заметила Пибоди. — Может, заказать сюда бутерброды?
— Как хочешь. Ее ассистентка сказала, что в последнее время она пару раз загружалась во внерабочее время. Давай поищем, в какие файлы она лазила после работы.
Ева обернулась на звук открываемой двери.
— Есть что-нибудь? — спросил ее Бакстер.
— Похоже, она натолкнулась на что-то подозрительное на работе, начала выяснять самостоятельно и поделилась своими сомнениями с женихом. Мы копаем в этом направлении.
— Лишняя лопата не помешает? Ева сунула руки в карманы.
— Что у тебя с нагрузкой?
— Есть кое-что, в основном беготня и телефонные Разговоры. Ничего такого, с чем не справился бы малыш, — добавил Бакстер. «Малышом» он называл своего стажера Трухарта. — Слушай, малыш даст мне знать, если я ему понадоблюсь для чего-то срочного. Мне положено личное время, и я могу его использовать, как хочу. А я хочу поработать над этим.
— Хочешь поработать над этим, будешь работать официально. Возникнет необходимость, немедленно переключишься на свою работу.
— Без проблем.
Тут запищала ее рация, и Ева взглянула на определитель.
— Пибоди, введи Бакстера в курс дела. Меня вызывают к Уитни, я должна представить ему отчет.
Майор Уитни сидел за письменным столом. Еве показалось, что вид у него усталый. Что ж, неудивительно с учетом того, какое бремя ему приходилось нести на своих широких плечах.
Седина щедро припорошила коротко остриженные темные волосы, подчеркивая кофейный цвет его широкого мужественного лица. Майор молча следил за ней взглядом, пока Ева излагала ход и детали следствия.
— Конфискованные данные охраняются?
— Да, сэр. Детективы Пибоди и Бакстер начали поиск. Капитан Фини обеспечивает контроль над электроникой с помощью детектива Макнаба.
— Другие возможности?
— Сэр?
— Вы исследовали вероятность того, что преступление было совершено по личным мотивам? Ревность?
— Я не исключаю такой возможности, майор, но она не находит никаких подтверждений. Все улики указывают на то, что это двойное убийство мотивировано некими сведениями, которые первая жертва обнаружила на вверенном ей участке работы в компании.
Уитни мрачно кивнул:
— Вы осознаете, насколько конфиденциальны данные, оказавшиеся в распоряжении департамента?
— Да, сэр.
Он продолжал сверлить Еву взглядом.
— А осознаете ли вы, насколько уязвимым стало ваше собственное положение после того, как вы получили доступ к этим данным?
— Мое положение, майор?
— Вы замужем за могущественным бизнесменом у него есть свои интересы во многих отраслях промышленности и финансов. И в этих своих интересах он наверняка конкурирует или конфликтует с лицами, чьи счета сейчас оказались в вашем распоряжении.
В груди у Евы образовалось маленькое огненное ядрышко.
— В моем распоряжении находятся возможные вещественные улики.
— Не будьте наивной, Даллас.
— Вот уж наивной я никогда не была. Я ведущий следователь по делу о двойном убийстве, ищу улики, свидетельствующие о мотивах и причастности к убийствам лиц из окружения жертв. Мне не нужна закрытая информация о конкурентах по бизнесу моего мужа. Меня это не интересует.
— Существуют опасения, что, если эти данные попадут к нему в руки, он может использовать их против своих конкурентов.
Огненное ядрышко взорвалось.
— Ему не нужна моя помощь для успешной конкуренции в бизнесе. И он не стал бы идти по трупам двух ни в чем не повинных молодых людей, чтобы увеличить свою прибыль. При всем моем уважением к вам, сэр, — в голосе Евы не было и намека на упомянутое Уважение, — намекать на нечто иное — это оскорбление для него и для меня.
— Речь идет не о лишних долларах, а о возможности заработать миллионы. А может, и больше, чем миллионы. Да, это оскорбительно. Но я должен был сказать вам об этом, чтобы мы друг друга правильно понимали. Если информация, в данный момент находящаяся в вашем распоряжении, будет использована каким-либо способом, не имеющим отношения к вашему расследованию, ответственность ляжет на вас, на этот отдел, на этот департамент.
— Мое понимание ответственности перед жертвой перед жителями Нью-Йорка и перед этим департаментом всегда было и остается предельно ясным. — Теперь это было уже не ядро, это был огненный поток, лава. — Если у вас есть какие-то сомнения в моей ответственности или в моей способности исполнять свои обязанности, вы не только обязаны отстранить меня от следствия, вы должны потребовать вернуть вам мой жетон.
