Но здесь…
Ассистент директора, Марджери Уолтер, объяснила, что ребята, выбравшие по своему индивидуальному расписанию продвинутый курс английского языка и литературы, нацелились на поступление как минимум в Университет Мэна в Бангоре, а кто-то — и в более престижные колледжи в других штатах. А значит, Хизер придется уделять им особое внимание и следить за их оценками. Если кто-то из них поступит в хорошие университеты, то на ней и её карьере это скажется наилучшим образом.
Она волновалась, но на страх у неё было не больше пяти минут. Сердце колотилось, как заполошное. А потом шумная волна школьников ввалилась в кабинет, о чем-то перешучиваясь и хохоча, делясь впечатлениями о прошедшем лете. Они загремели стульями, плюхнулись на свои места.
Хизер глубоко вздохнула и начала урок.
Лица большинства старшеклассников были ей знакомы: кого-то она видела на улице, пока привыкала к новому для себя городу; кто-то встречался ей в магазинах; чьи-то личные дела она видела в администрации. О ком-то предупреждала ассистент директора.
Одно имя Марджери Уолтер особенно выделила: Коннор Дуглас. И предупредила, что в первый учебный день он может опоздать, не стоит назначать ему наказание — спортивная стипендия и семейные обстоятельства.
— Каждый чертов раз они, — добавила Марджери.
Хизер обоснованно сделала вывод, что периодические опоздания Коннора связаны с его родителями.
Дверь хлопнула, как только в классе воцарилась относительная тишина, и Хизер назвала ребятам свое имя.
— Простите, я опоздал. Шериф Тейлор просил, чтобы вы не назначали мне наказание, я был в его участке.
Ещё одно знакомое лицо.
Его Хизер запомнила по мимолетной встрече в продуктовом магазине: сияющая улыбка, ямочки на щеках и открытый взгляд. Сейчас ей предоставилась возможность рассмотреть его ближе. Но она не стала.
Значит, тот самый Коннор.
— Проходи, — кивнула Хизер и пару секунд наблюдала коротко стриженный темноволосый затылок и капюшон худи, пока Коннор искал свободное место.
Как говорится, кто не успел, тот опоздал и занимает места, как получится.
Что ж, теперь её ученики были в сборе. Отметив присутствующих, Хизер спросила, кто успел прочесть «Беовульфа»? И была приятно удивлена, что древнегерманский эпос прочли если не все, то большинство.
К середине урока обсуждение «Беовульфа» превратилось в увлекательную дискуссию, и волнение Хизер окончательно сошло на «нет». Двенадцатиклассники ей достались умные, любопытные, местами задающие неудобные вопросы, но явно не равнодушные, и ей нравилось дискутировать с ними о судьбе и гибели Беовульфа: была она героической или трагической?
— Что может быть естественнее смерти?
Коннор не поднимал руки, он просто задал вопрос, и сразу несколько учеников, участвовавших в дискуссии, повернулись к нему.
— Поясни свою мысль, — попросила Хизер.
Она не стала называть его по имени, чтобы не выделять, и ждала, что он представится сам.
— Коннор Дуглас, — он не разочаровал. Теперь она могла рассмотреть его, не привлекая излишнего внимания, и сама себя отругала за это желание. Не хотела его выделять, но сама же и выделила, пусть и не показала этого. — «Беовульф», по мнению критиков, говорит о вечном противостоянии зла и добра, смерти и жизни, но разве смерть — это не естественное продолжение жизни, пусть и не всегда справедливое и своевременное? Неважно, наступила она в битве или от рук чудовища, пока ты пьяным валялся на полу после пира, смерть есть смерть, и она приходит, не спрашивая. Это так… по-язычески, разве нет? — Коннор сощурился, и Хизер заметила, какие темные-темные у него глаза.
Сейчас он не улыбался, как тогда, при их первой встрече, и вообще никак не показал, что запомнил её. Но Хизер не сомневалась: новички в маленьких городках — редкость, и её лицо запомнили все, кто видел. Хорошо. Значит, ему известно, что такое «субординация».
— «Беовульф» и есть языческая поэма, Коннор, — закатила глаза девушка, сидящая на первом ряду у окна; её имя Хизер запомнить ещё не успела. Развернувшись к Коннору, она оперлась локтем о спинку стула. — Христианского в нём так же мало, как в Церкви Сатаны.
— Сатана — сугубо христианская идея вечного зла, — не согласился Коннор. — Древние об этом хрене знать не знали. Нам только кажется, что добро и зло в «Беовульфе» прописано ярко, но разве Грендель убивал датчан потому, что ему нравилось? Или всё же потому, что он просто хотел есть, и это для него было так же естественно, как для них — сдохнуть у него в глотке?
Хизер заметила, как Коннор неосознанно скользнул языком по нижней губе, на мгновение замирая у краешка и оставляя влажный след, и быстро отвела взгляд. Наверное, стоило бы одернуть его за грубый язык, но она промолчала. Что-то в его словах зацепило, заставило задуматься, что же именно Коннор имел в виду, но смутная мысль улетучилась, когда прозвенел звонок.
— Домашнее задание — эссе по «Беовульфу», — она захлопнула книгу. — Чего в поэме больше — язычества или христианства? Времени до четверга, обсудим ваши эссе на уроке и посмотрим, куда вас увели размышления.
Старшеклассников как вымело из аудитории. Хизер принялась собирать свои учебные материалы, чтобы подготовиться к уроку с десятым классом, как рядом с ней негромко, но настойчиво кашлянули.
Ну, конечно. Коннор. Почему-то она и не удивилась.
Он стоял рядом, даже слишком близко, и оказался выше неё почти на голову — быть может, ей нужно начать краситься и носить каблуки, а то будут путать с ученицей?
Её часто путали со студентами, пока она жила в Техасе.
— Да? — пришлось слегка задрать голову, чтобы посмотреть ему в лицо.
— Спасибо, что не назначили наказание за опоздание, — тихо произнес Коннор. — Ближайшее время такого точно больше не повторится.
Говорить, что о нём уже предупреждали, Хизер не стала. Вместо этого она ответила:
— Мне будет интересно услышать твое эссе.
И он у-лыб-нул-ся. Так, как улыбался в их первую встречу, ярко и широко, и почему-то у неё враз зашумело между ушей, а в груди странно и подозрительно потеплело. Как сквозь вату, Хизер услышала:
— Значит, это мое наказание? Читать вслух сочинение?
— Можно и так сказать, — она отвернулась к своим распечаткам, и милосердно-короткое наваждение отступило. — Поторопись на урок, а то опоздаешь.
На этот раз чужой взгляд не жег ей затылок, но легче не стало.
Потом в аудиторию ввалились другие ученики, и Хизер забыла о Конноре Дугласе.
*
К северу становилось всё холоднее. Злоба и гнев, кипевшие в нём, уже не грели — нужна была кровь. И свежее мясо. Прячась по лесам, он пытался отыскать одиночек, но в основном попадались компании, нападать на которые он пока не решался. У одних ночью он загрыз собаку, и как же они визжали, обнаружив распотрошенную тушу под деревом! Слышать их крики нравилось. Когда-то, возможно, ему нравилось и слушать что-то другое, но он не помнил.
Сил прибавилось. Настолько, что он смог прыгнуть на спину оленю и вгрызться в его шею, отплевываясь от шерсти.
А потом поймал ребенка. Выловил, когда тот, пользуясь невнимательностью родителей, забрел к реке. Мальчонка даже пикнуть не успел, как был мертв. И его кровь и мясо были восхитительны, а кости он оставил в лесу, недалеко от тропы.
Он не помнил, чтобы в прежней жизни ел что-то более вкусное… впрочем, он не помнил почти ничего, кроме запаха своей цели.
Он был уверен, что узнает её. Будет кружить вокруг, подбираясь всё ближе, пока страх не пропитает её насквозь, пока весь город, где она укрылась, не будет этим страхом вонять. А пока он пробирался на север, ведомый голосом в своей голове. С каждым шагом этот голос становился сильнее, указывая путь.
«Скоро ты будешь есть, сколько пожелаешь. А пока… иди»
И он шел. И шел. И шел.
========== Глава третья ==========
Комментарий к Глава третья
Aesthetic: https://vk.cc/c6Fux8
Сумерки окутывали школьный стадион.
