чувствую рук и ног. Пытаюсь пошевелить ими, они покрываются больными мурашками. Мне очень больно. Я сворачиваюсь в клубок, руки и ноги ноют, разрывая меня на части. Я реву, тихо, не слышно, чтобы не раздражать монстра. Но неконтролируемый всхлип все равно вырывается из моей груди.
— Вставай!
Парень хватает меня за волосы и тянет вверх. Теперь я реву громко, навзрыд. И падаю на пол к его ногам, как сломанная кукла.
— Вставай!
Он поднимает меня, ставит на ноги, но они не слушаются. И я вновь падаю вниз.
— Вставай, дура!
Подавляя очередной всхлип, я тихо поднимаюсь. Ноги дрожат. Меня всю трясет, но я встаю. Стараюсь не смотреть на монстра. И замечаю, что нахожусь не просто в каком-то подвале, как я решила изначально, а в ярко розовом помещении. Здесь розовым было все: пол, стены без окон, потолок, скамейка на которой я лежала, ширма в дальнем углу, стол и стул. Все розовое и … пластиковое, как в домике куклы Барби.
А на стенах… Что это? Мое любопытство берет верх над страхом и я вглядываюсь, вглядываюсь в том, что передо мной.
Несколько десятков больших фотографий. На всех изображены девушки в кукольных нарядах и с прическами, как у Барби, сидящих, лежащих, позирующих на кукольной розовой мебели. Ой, нет. Их позы очень неестественны, а глаза глядят в куда-то вдаль, как будто остекленевшие. Все девушки на фотографиях, они… мертвы?
— Нравится? — улыбается мой похититель, широким жестом обводя помещение. — Сам делал! Настоящий кукольный домик для настоящей Барби! Всегда о таком мечтал.
— Б..барби? — и я понимаю, что очередной куклой с фото придется стать мне. — Я хочу в туалет… Можешь отвести меня?
— За ширмой, — бросает он мне в ответ и кивает в дальний угол. — Только без глупостей, — его улыбка как злой оскал, а большой палец ласково гладит большой нож в другой руке.
Я медленно, все еще плохо чувствуя ноги, иду к ширме. Захожу за нее и вижу розовый унитаз. Слава богу, настоящий. Не пластиковый. Мне стыдно, но терпеть уже нет и сил. Я старюсь не шуметь. Облегчение пронзает мое тело. Зато теперь я могу думать о чем-то другом. Оглядываюсь. Окон нет. Потолок высокий. Дверь металлическая и одна, запирается видимо только снаружи. Выхода нет.
— Тебе помочь? — его голос кажется очень ласковым, но я слышу раздражение в его словах.
— Нет, все хорошо! — и делаю шаг из-за ширмы, пытаясь улыбнуться. Мне надо втереться в доверие и искать выход. Я должна сбежать.
— А сейчас мы с тобой поиграем! Садись! — и похититель пододвигает ко мне пластиковый розовый стул. Я аккуратно сажусь, а монстр встает за моей спиной.
Ой. До меня доходит, что на мне не моя одежда. Вот почему мне было так больно, когда упал горячий воск на мой живот. Он был оголен. Кожаные розовые брюки в облипку и короткий блестящий топ, это все, что было сейчас на мне. Моей теплой куртки и другой одежды не было видно.
Монстр гладит меня по голове, распуская волосы, утром собранные в длинную косу. Я чувствую прикосновение расчески. Он проводит ей по моим волосам, но не нежно, как делала в детстве мама, а вырывая спутавшиеся пряди. И припевая:
— Расти, коса до пояса,
Не вырони не волоса.
По моим щекам вновь бегут горячие слезы. Это не может быть правдой. Откуда он может знать?
*****
— Расти, коса до пояса,
Не вырони не волоса.
Расти косонька до пят,
Все волосики в ряд.
Расти коса не путайся,
Дочка маму слушайся.
— Мама, а давай обрежем мне каре?
— Ты чего, Леночка, какое каре??? У тебя такие прекрасные волосы. Ты их обрежешь только через мой труп!
— Но мам! Мне тяжело, они до попы свисают и очень мешаются. А еще меня Барби в школе дразнят. Потому что мои волосы белые, густые и длинные, как у куклы. Надоели! Все надоело, хочу каре.
— Ни за что! — мама злится и бросает расческу на стол. — Ни за что не разрешу обрезать тебе волосы!
— Ладно, мам, не злись, — я прижимаюсь к ней и чувствую, как нежные руки гладят меня по голове. — Я никогда не обрежу свои космы.
— Лена! Какие космы, — уже смеется мама. — Твои волосы — твое богатство!
*****
Нет, мама. Мои волосы — моя погибель.
«Косички отрезала, прическа — отстой
Последний вагон уедет пустой
Сегодня она не вернется домой
Хорошая девочка стала плохой» (4)
Она никогда не вернется домой…
— Привет, меня зовут Даша, а тебя как зовут?
— Лена!
— Здорово! Лена, давай дружить?
— Давай!
— Во что будем играть? Какая игра твоя любимая?
— Прятки! Я очень люблю прятки. Спорим, я так хорошо спрячусь, что ты меня никогда не найдешь?
— Никогда — никогда?
— Да! Никогда — никогда!
— И тебе не будет страшно сидеть в своем укрытии вечность?
— Не будет. Я не боюсь темноты и люблю быть одна.
— А если тебя найдет кто-нибудь другой? Монстр какой-нибудь или маньяк?
— Что ты, Даша. Монстров не бывает, это все знают. Они только в книжках. А маньяков у нас не водится. Мой папа — полицейский, он их всех давно поймал.
— Какая же ты смелая, Лена. Я буду всегда-всегда с тобой дружить, если ты меня будешь защищать от разных монстров.
— Ну и дурочка же ты, Даша! Монстров не существует. А от маньяков так и быть, я тебя спасу. Ну что, поиграем в прятки?
*****
Ну и дура же ты, Лена! Настоящая идиотка. Как оказалось, монстры не просто существуют. Они живут спокойно среди нас и похищают среди бела дня обычных девушек, превращая их в свои игрушки. Да и темноты, как оказалось ты боишься. Очень боишься. В ней скрываются твои демоны, они пробуждают потайные страхи и ужасные мысли. А Даша… Дашу ты тоже не смогла защитить, помнишь?
Дура ты, Лена, дура. Все совсем не так, как в твоих книжках. Жизнь — страшная и опасная штука. Убедилась?
— Дааа, — мой тихий шепот разрезает тишину подвала.
Он снова оставил меня в темноте. Который раз, я уже сбилась со счета. Сколько я здесь дней? Неделей? Месяцев? А может лет?
Сперва я пыталась бороться. Искала выход. Хоть какой-нибудь. В темноте обшаривала стены. Царапала их, оставляя окровавленные следы от содранных ногтей. Ломала пластиковую мебель и обломками ковыряла стыки между камнями и плитами пола. Но ничего. Я не находила выхода и ломалась. Орала, что было сил. Срывала голос. Рыдала. Молила. Шептала. Звала
