Кого Флоренс ожидала увидеть? Хамоватого, но ужасно простого англичанина, который вырос в бедном районе Манчестера с бабушкой. Такого же работягу. Даже на минуту представила себе парня, похожего на Гэри, – гора мышц, торчащие уши, повадки уличного мальчишки.
С хамоватым англичанином она, конечно, угадала. Но остальное… Флоренс незаметно косится на него, разглядывая задумчивый профиль. У Джека длинная шея и тонкие черты лица. Темные волосы обычно идеально уложены, но сейчас, после боя в песке, пряди падают ему на лоб, и этот беспорядок на голове только добавляет темного отравляющего обаяния. Кстати, она никогда не видела раньше, чтобы он носил обычную одежду – только костюмы. Не считая соккера, конечно, там все их братство, как униформу, надевает голубые футболки с неизменной надписью «Этихад».
Они не подружились. Даже наоборот – он с первого взгляда ей не понравился. Заносчивый и напыщенный индюк. Джек скорчил рожу, как только ее увидел, и потом постоянно говорил о ней Гэри гадости – особенно когда думал, что Флоренс не слышит.
За три года ничего не изменилось. Всегда кажется, что сначала слуги в тюрбанах вносят в комнату эго Джека, а только потом снисходительно заходит он сам. Флоренс не нравится в нем все: слишком холеная внешность, необъятная любовь к себе, непостоянная личная жизнь, если этот бразильский карнавал вообще можно так назвать.
И все-таки она сидит у него в машине и едет в его дом. Наверное, стоило отказаться, но любопытно посмотреть, как он живет. И ей больше некуда поехать: возвращаться домой нельзя, а у Бри и Маттео явно свои планы на остаток ночи.
Черт. Надо им позвонить или хотя бы сообщение послать, чтобы не переживали. А если она их отвлечет? Последнее, что помнит Флоренс до того, как Джек вытащил ее на улицу, – их поцелуй. Видимо, адреналин боя захватил не только ее…
Она снова поглядывает на Джека, в этот раз по-другому. Всегда думала, он просто худой, а теперь даже странно – стоило догадаться, что нет. Но Флоренс не ожидала настолько прекрасной картины. Перед глазами снова всплывает его идеально вылепленное тело, блестящее от капель пота. Серьезный взгляд, сконцентрированный на противнике, точные, выверенные движения. На арене он был хищником: не оставлял Пепито ни одного шанса, хотя тот чуть ли не в два раза шире. Мангуст против питона.
Он замечает ее взгляд. Поворачивается, вопросительно поднимает брови.
– Что-то случилось? – тихо и серьезно звучит его голос.
– Почему ты меня забрал?
Вопрос вырывается сам собой, и Флоренс не нравится его задавать, но ей действительно любопытно. Среди ревущей толпы он мог выбрать любую девушку – там не было никого, кто отказался бы от возможности прикоснуться к этому телу.
Если бы она его не знала, сама бы не отказалась.
– Потому что ты в ужасном состоянии, – без иронии отвечает он. – Можешь натворить глупостей. Как думаешь, что сделает со мной Гэри, оставь я тебя среди отбросов с сумасшедшей подружкой и ее парнем-педиком?
– Маттео не гей, – на автомате отвечает Флоренс. – Он скульптор.
Джек прикусывает губу и странно покашливает.
– А Гэри ничего с тобой не сделает. Я же говорю, мы расстались.
– Он знает, что ты поехала на подпольные бои?
– Конечно нет!
– Видишь. Даже сейчас ты понимаешь: он бы не одобрил. Так что пока невменяемая, побудешь под присмотром.
– Тебе обязательно меня оскорблять? – Внутри больно колет от его слов.
– А это оскорбление? – удивляется Джек. – Просто говорю, что вижу. Тебе херово от расставания, это я понял. Напилась с друзьями, пошла за адреналином и хватанула по самую макушку. И теперь ты или отправишься дальше в бар делать глупости…
Он замолкает и резко выкручивает руль, поворачивая к Бруклинскому мосту.
– Или? – спрашивает Флоренс.
– Я буду уверен, что ты легла спать без приключений.
Когда они подъезжают к пафосному небоскребу со стеклянными стенами, Флоренс успевает пожалеть, что села к нему в машину. Все внутри нее протестует против того, чтобы ложиться спать без приключений.
– Какой этаж? – с интересом спрашивает она, пока Джек в несколько отточенных движений паркуется на своем месте.
– Пятьдесят второй.
– Всего лишь? – улыбается она. – А как же пентхаус по соседству с Центральным парком?
– Это не у меня, ты брата перепутала, – он сосредоточенно собирает необходимое: телефон, ключи, достает из зажигания ключ от машины, – он у Леона. Пойдем.
Джек не заботится о том, чтобы открыть ей дверь, и Флоренс это коробит: приходится выйти самой. Она идет в лифт вслед за ним, вспоминая, что еще знает об этом человеке, кроме его отвратительного характера.
Их четверо, и они совершенно разные. Лучшие друзья из Манчестера, которые называют себя братьями. Работают вместе еще со школы, но общая у них только любовь к машинам. У Леона Гамильтона тот самый пентхаус, Тыковка недавно купил новую квартиру где-то в Бруклине, Флоренс так туда и не попала. Джек – на юге Манхэттена.
Гэри Барнс, с которым Флоренс прожила последние три года, единственный из всех купил себе дом. Обычный дом в Нью-Йорке – самая странная вещь, какую только можно вообразить. За все время она так и не привыкла думать, что это и ее дом тоже.
Это хорошо, наверное. Не придется отвыкать.
– Заходи. – Джек пропускает ее вперед. – Чувствуй себя как… как хочешь.
– Можно я не буду чувствовать вообще? – бросает Флоренс в ответ, аккуратно заходя внутрь.
Квартира оказывается небольшой, но обставленной с удивительным вкусом: каждое пятно цвета, каждая деталь интерьера создают композицию. Не обычное жилье, нет – композицию. Светло-серые стены добавляют пространства, и тот же цвет, но оттенком чуть темнее, отражается в мебели.
Это могло бы быть скучным. Но медные оконные рамы добавляют озорных искр, которые отсвечивают на других металлических поверхностях. Квартира подмигивает ей, с каждой деталью раскрывается по-новому. Даже не верится, что здесь живет Джек Эдвардс.
Флоренс медленным шагом проходит внутрь. Она не так представляла себе холостяцкое логово. Тут не просто чисто – практически стерильно. Даже Гэри, хоть тот и привык сам следить за домом, настолько не заморачивается.
В гостиной – со входа не увидела – стоит небольшой шкаф, заполненный книгами. Но Флоренс даже не успевает обратить внимание на корешки: она замечает картину на стене рядом. Дорога, которая пробирается под бетонными мостами и находит свой путь в бесконечность… Стиль узнается мгновенно – она видела похожие работы всего пару месяцев назад.
– Джен Орпин? – Странно даже произносить ее имя здесь. – Это картина Джен Орпин?
– Почему тебя это удивляет? – звучит прямо у нее над ухом голос Джека. – Она наша, из манкунианцев [3].
– Я просто…
У Флоренс нет слов. Она знакома с работами этой художницы: в этом году ее имя не раз произносили в некоторых кругах. Джен Орпин занимается ландшафтами. Она – одна из немногих, кто может вдохнуть жизнь даже в бетонную перекладину.
– Просто что? – Джек протягивает руку из-за спины Флоренс, предлагая стакан с чем-то, похожим на виски.
– Не знала, что ты интересуешься искусством.
– Не делай вид, что ты что-то обо мне знаешь.
Он отпускает стакан, заставляя Флоренс перехватить его на лету.
– Я знаю Джен. – Джек отходит в сторону, не отрывая глаз от картины. – Так что не удивляйся. Манкунианцы понимают друг друга.
– У тебя здесь… хорошо. – Ей становится неловко.
– Знаю.
Алкоголь непривычно обжигает горло: Флоренс давно не пробовала крепких напитков. На виски непохоже.
– Джин, – словно прочитав ее мысли, отвечает Джек. – Пей медленно, он дорогой.
– Если тебе жалко, пей сам, – она протягивает стакан обратно, – я могу и в бар поехать.
– Не начинай. Я всего лишь хочу сказать, что будет обидно блевать таким хорошим джином.
Джек кивает на диван посреди гостиной.
