«Когда подсознание наконец смирится с болезненной реальностью, сознательная память вернется», – сказал доктор Аммон.
Поможет ли этому знакомство с Ричардом Тримэйном? Казалось, что Коннор действительно хочет встречи с отцом. Не принесет ли Кортни больше вреда, чем пользы, если будет мешать?
– Просто все так сложно! – сказала она, больше для себя, чем для него. – Я хочу поступить правильно… – Она умолкла. Она сидит рядом с ним за уютным столиком на двоих, они держатся за руки, она обманом заставляет играть роль ее мужа – и смеет говорить о правильных поступках? Кортни встревоженно посмотрела на него. – Коннор, я не знаю, что делать, я всегда была честной и откровенной. Я никогда…
– Я хочу, чтобы ты перестала волноваться, – не дал договорить ей Коннор. Он поднес ее руку к губам и поцеловал кончики пальцев. – Ты делаешь все как нужно, малышка, перестань мучить себя.
Ей отчаянно хотелось последовать его совету, но не получалось.
– Ты не знаешь и половины всего, – упавшим голосом проговорила она. – Есть некоторые обстоятельства…
– Предполагается, что у нас праздник. Мы не собирались говорить о чем-либо более серьезном, чем меню, – снова прервал ее Коннор.
– Но, Коннор, я… Он сжал ее руку.
– Обещай, что не будешь говорить со мной, как врач с пациентом: «Как мы себя сегодня чувствуем?» и «Как мы поели?»
– Коннор, я боюсь, что ты…
– Что там у них в меню? Я буду рад чему угодно после больничных резиновых цыплят. Что ты хочешь на закуску?
Кортни заглянула ему в глаза.
– Ты намерен удержать меня от…
– Нытья в ситуации, которую ты не можешь контролировать, – он не отвел взгляд. – Да, Кортни, я намерен делать именно это.
И он успешно предотвращал все ее попытки обсудить их положение и его здоровье. Наконец она сдалась. Они болтали об обеде, о Саре, о теленовостях, о том, как ловко ему удается обыграть ее в карты, а ей его в шашки, так как ей все-таки удалось выиграть решающую третью партию. Коннор потребовал немедленно матча-реванша и расчертил на клетки бумажную салфетку.
После обеда, перед возвращением в пансион миссис Мейсон, он предложил прогуляться по городу. Держась за руки, они медленно шли по главной улице городка, останавливаясь перед витринами. Коннор был очарователен, забавен и внимателен, и Кортни не могла не отвечать ему тем же. Все это было очень похоже на ухаживание. Они шли, держась за руки, весело болтая и смеясь, и Кортни наконец признала, что по уши влюблена в Коннора Маккея.
– С малышкой не было никаких проблем, – уверила их миссис Мейсон, когда они вернулись домой час спустя. – Она поела минут сорок назад и сразу заснула. Вы хорошо отдохнули?
Коннор тепло улыбнулся Кортни.
– Мы прекрасно провели время. – Он сунул миссис Мейсон десятидолларовую бумажку. – Надеюсь, мы вас не очень задержали?
– Вовсе нет. – Миссис Мейсон положила деньги в карман своего домашнего платья. – Но сейчас я пойду спать. Если вам захочется остаться внизу, в кухне или в гостиной, пожалуйста.
– Спасибо, но мы тоже пойдем спать. – Коннор поймал руку Кортни и направился к лестнице.
Кортни показалось, что ее сердце подпрыгнуло к самому горлу. Ноги неожиданно ослабли и задрожали. Она с трудом поспевала за Коннором.
Коннор думает, что он ее муж, он верит в то, что у них нормальная, хорошая семья. Он собирается разделить с ней постель, а она не может придумать ни одной разумной причины, почему он этого делать не должен.
Она могла бы сослаться на состояние его здоровья, но доктор Стэндиш, прощаясь с Коннором, заметил как бы между прочим: «Я не вижу никаких причин, мешающих вам возобновить супружеские отношения когда захотите».
Уже тогда у Кортни участился пульс, теперь же слова доктора вихрем кружились в ее мозгу.
Никаких причин? Они не женаты – разве это недостаточная причина? Возобновить? Она – девственница, и никогда у нее не было «супружеских» отношений. Когда захотите? Коннор и не скрывает своего желания.
Но она хочет его так же сильно, призналась себе Кортни. Она в него влюбилась! Она любит его!
Таким образом, возник еще один вопрос: как может женщина, любящая мужчину, жаждущая его прикосновений, не пустить его в свою постель?
– Давай проверим нашу маленькую дочку, – предложил Коннор, проходя в комнатку, где стояла колыбель. Сара мирно спала на животике, выставив крошечные ручки.
– Она так прекрасна! – прошептала Кортни, наклоняясь к ней. – Она похожа на ангелочка, правда?
– Наша девочка, – с благоговением прошептал Коннор. Он подумал о том, как будет растить ребенка вместе с Кортни. Они увидят, как она превратится из беспомощного ребенка в подростка, в юную женщину. Она научится ходить и разговаривать, смеяться и любить. Когда-нибудь у нее будет своя семья…
Он испытывал гордость оттого, что участвует в этом вечном круговороте жизни. Именно в этом счастье, понял он. Коннор обнял Кортни и прижал к себе.
– Я самый счастливый мужчина в мире, – хрипло сказал он.
Кортни чувствовала, что ее сердце переполняется любовью к нему, а к глазам подступают слезы.
– О Коннор, если бы только…
– Не надо, – нежно прервал он ее. – Мы вместе, и у нас чудесный ребенок. Мне не нужна память, чтобы понимать, как нам повезло.
Кортни судорожно всхлипнула, и он прижал ее к себе.
И тут это случилось. Как вспышка. Воспоминание. У него было уже несколько таких вспышек в больнице, он говорил об этом врачам, но намеренно скрывал от Кортни. Не было смысла обнадеживать ее, и, как ни странно, его воспоминания не имели ничего общего с ней. Обрывки событий его детства, школьных и университетских лет. Он отчетливо вспомнил окончание университета и свое приподнятое настроение, когда узнал, что получил право адвокатской практики. Он не мог вспомнить, как использовал свою юридическую степень или что-то из профессиональной карьеры, но врачи уверяли, что со временем все вернется.
В этот раз он увидел себя за рулем автомобиля, даже услышал песню, что звучала в этот момент. Его сердце забилось. Неужели он сейчас вспомнит саму катастрофу? Он так часто слышал, как это произошло, от других, что буквально чувствовал, как большой коричневый автомобиль врезается в него.
Но ему вспоминались только переполнявшие его гнев и замешательство. «Очаровательная маленькая семья». Эти слова не выходили у него из головы, но в голосе, произносившем их, было столько цинизма, что Коннор ужаснулся. Это не может быть он!
Он быстро перевел взгляд с крошечной Сары на Кортни, трепетавшую в его руках, – она так доверчиво спрятала лицо на его груди. Он любит их! Ему так повезло, что они у него есть!
