дойдём.
– Господин сказал, что никях [10] будет совершён скромно и ограничено. Празднество будет скудным. Это невиданно для шейха! Но такова его воля. Готовься, сайеда, сегодня после заката он возьмёт тебя в жёны.
Она оставила мне свежие белые полотенца, целую коробку с разной косметикой. Крема, масла, духи. Декоративная косметика.
Я быстро приняла душ и отправилась на встречу с сыном. И лишь когда вернулась, принялась собираться. Ближе к трём пополудни ко мне пришла девушка, представилась Тамирой. Она была не сильно разговорчива.
Тамира помогла мне уложить волосы и надеть платье, которое принесла. Оно было молочного цвета и очень красивым, но я уже была знакома с арабской модой и понимала, что наряд был достаточно скромным как для невесты шейха.
Но для меня это было неважным. Я преследовала свои цели.
– В эту комнату ты больше не вернёшься, сайеда. Тебе приготовили другую.
Надеюсь, не тюремную камеру.
А дальше всё происходило быстро.
Тамира вывела меня в залу, где находились только женщины. Их было пятеро, но мне знакома была лишь одна – Рамира. Она была бледна, лицо заметно осунулось.
Через несколько минут вошли мужчины во главе с Нафизом. Он был одет в традиционные праздничные одежды, но лицо его было сурово.
Я в традициях совершенно не разбиралась, поэтому просто стояла рядом с Нафизом во время церемонии, пока, как я поняла, представитель духовенства читал то ли проповедь, то ли выдержки из Корана. Нафиз тоже ему что-то отвечал, говорил какие – то слова, поднеся ладони к лицу, но я мало что поняла.
Потом он надел кольцо мне на палец, взял за руку, побуждая поклониться вместе с ним. Его ладонь была горячей и держала мою руку крепко, но я старалась не думать об этом. Мои мысли были рядом с сыном, который тоже находился здесь. Сидел на руках у его няни и наблюдал за происходящим.
Наверное, потом состоялось празднество. Женщины отдельно, мужчины отдельно. Но у меня в них желания принимать участия не было, поэтому я почти сразу ушла к Пете.
– Мама, у тебя очень красивое платье, – сказал он, прикасаясь к белой ткани, пока мы играли с кубиками в его комнате. – И вообще ты очень красивая.
– Спасибо, малыш.
Я обняла его и, как и все предыдущие вечера, уложила спать. Спела любимую колыбельную, сама едва не уснув.
Но мне пора было уходить. Пока что разрешения видеться с Петей дольше я не получила, и гневить Нафиза не хотелось. А передать ему, что я непослушна, всегда найдётся кому.
Тамира уже ждала меня у детской.
– Я отведу тебя в твои покои, сайеда, – сказала она и кивнула идти за ней.
И я пошла, затаив страх, что меня ожидает ещё более строгая тюрьма, чем та комната, в которой я жила.
Но мои страхи всё же не подтвердились. Тамира привела меня в шикарные покои, действительно достойные жены шейха. Пусть и второй. Это не было важным для меня, но всё же позволило немного расслабиться.
– Я буду твоей компаньонкой, сайеда. Все пожелания или поручения можешь адресовать мне.
– Спасибо, – кивнула я.
Девушка казалась скромной и не особенно контактной, но меня это устраивало.
– Позволь мне помочь тебе раздеться.
Честно говоря, когда Тамира стала распускать мою причёску, вытаскивая шпильки, я даже глаза прикрыла от удовольствия. Настолько устала, в таком напряжении пребывала.
Потом я отпустила её. Сама избавилась от платья и переоделась ночную сорочку, которую нашла в гардеробной. Обследовала комнату, и наличие комфортабельной ванной и больших окон меня очень порадовало. Теперь я смогу видеть солнечный свет не только во время коротких прогулок.
Меня немного потряхивало от усталости и накопившегося за день напряжения. И я переживала, что будет дальше. Я смогла сделать большой шаг, но что дальше? Как всё будет?
В любом случае, утром я должна прийти к сыну спокойной и отдохнувшей. Так что пора было спать. Тем более, что на просторной кровати с нежными простынями это куда приятнее.
И я уснула. Буквально провалилась в сон. Но уже скоро мне пришлось проснуться, потому что я услышала шум. И когда открыла глаза, тот тут же в испуге села, прижав к груди покрывало.
Напротив моей постели стоял Нафиз. В комнате, освещённой лишь бледным светом луны, его глаза блестели нездорово. Кажется, он был пьян.
– Что тебе нужно? – я постаралась сказать твёрдо.
– Ты теперь моя жена, Хэриб, – ответил он, не сводя своего тяжёлого тёмного взгляда. – И у нас брачная ночь.
– Нафиз… – выдохнула я шокировано.
Я чувствовала себя растерянной. Не понимала, что сказать или как должна реагировать. Продолжала сидеть, напряжённо прижимая покрывало к груди, когда Нафиз сбросил брюки и поставил одно колено на край кровати.
– Я уже говорил тебе, Хэриб, что отныне ты не имеешь права звать меня по имени. Теперь я для тебя Господин или Хозяин.
Невозможно. Нельзя.
Я не хотела, чтобы между нами сейчас случилось то, что ранее случалось только по желанию, ведомому страстью. Наша близость каждый раз была особенной.
А сейчас… Она принесёт лишь боль нам обоим. Не физическую, нет. Её можно стерпеть. Боль душевную.
Я не смогу отдаться ему по воле и с желанием. А он не готов взять меня нежно и со страстью.
Это будет битва. Сражение, которое не принесёт никому удовлетворения.
Да и… мне попросту страшно.
Нафиз другой. И я боялась его. Боялась силы его обиды и ненависти, которую он сейчас захочет выплеснуть.
– Ты пьян, мой господин, – я решила не идти с ним на конфликт. Особенно сейчас.
– Нам запрещено пить на свадьбе. Но я позволил себе немного вина, потому что мне нужно было унять тот зуд в пальцах, то дикое желание сжать их на твоей шее, Хэриб.
Я сглотнула, опасаясь говорить что-то в ответ. И что делать – не знала.
– Ты хотела быть моей женой? Будешь, – он выдернул покрывало из моих рук и отбросил в сторону. – Я тоже когд-то хотел этого. Но теперь всё будет иначе.
Он наклонился, навис надо мною, а я вжалась в подушки затылком. Мечтала, чтобы кровать стала зыбучими песками и поглотила меня, спрятав, укрыв от его острого, обжигающего взгляда.
– Что ж, – прошептала. – Твоё право, мой господин.
Я знала, я помнила, как сильно ему нравилось, когда я была активна в постели. Когда наш секс напоминал танец, и его партия сменялась моей, а потом наоборот. Он получал удовольствие не только наслаждаясь мною, но и той отдачей, той страстью, что разжигал во мне.
Сейчас он этого не получит. Придётся довольствоваться лишь моим телом.
Нафиз замер, вглядываясь в моё лицо. Засомневался? Ожидал иной реакции?
Его пальцы осторожно прикоснулись к моим губам. Провели сначала по верхней, потом, слегка надавив, по нижней. А я сжала зубы, чтобы даже ни один мускул не дрогнул.
Он будто ласкал, но я знала, понимала, что сейчас Нафиз был на это не способен. Я ошиблась, он был не пьян. Выпил, но не пьян. Его глаза блестели не от вина, а от желания возмездия. Желания причинить мне боль в ответ, как ему причинила я, с которым полностью трезвым он смириться не мог.
– Нет, – процедил он сквозь зубы. – Ты будешь сопротивляться, Хэриб.
У меня перехватило дыхание, когда он с силой порвал на мне ночную сорочку, оголив грудь. Яростная вспышка в его глазах вдруг сменилась каким-то диким, обжигающим пламенем.
Но я заставила себя остаться неподвижной. Пусть берёт. Берёт и уходит, чтобы остаток ночи я смогла порыдать в одиночестве, жалея себя.
И тогда Нафиз рванул рубашку вниз до конца, обнажая меня перед собой до конца. Прикоснулся к груди, накрыл её ладонью и сжал. Ощутимо, почти до боли. Перекатил между пальцами сосок, сдавливая и наблюдая за моей реакцией. А потом, цепляя пальцами кожу, провёл рукой ниже. Остановился у сведённых бёдер и вклинил
