своей правой рукой, это значит, что тебе все дозволено? Ты срываешь сроки сдачи объекта, у меня начинаются проблемы, и не только с подрядчиками, понимаешь? Ты уезжаешь из офиса, не закончив рабочий день, и едешь кутить в бар, где сидишь чуть ли не до утра. Считаешь это нормальным?
— Я выполняю свою работу строго по контракту, а срывают сроки рабочие и неверные подсчёты. Моя работа — контролировать процесс строительства и принимать объект. Вы сами знаете, что были задержки с поставками, и они были не по моей вине. Что касается бара — я могу быть где угодно после конца рабочего дня.
— Ты должен был прозванивать подрядчиков каждый день, если понимаешь, что они тянут. Ведь от этого зависит твоя зарплата! — Вениамин Викторович поморщился, сделав вид, что не слышал мои последние слова, — но это ещё не всё. Перед отлетом в Сочи, ты заходил в мой кабинет?
— Нет, зачем мне это нужно? — я откинулся на спинку стула и приготовился к долгому разговору.
— Мой сейф был открыт. А я никогда не оставлял его открытым.
— Я понятия не имею, где у вас находится сейф.
Тесть задумчиво замолчал, а я пытался понять, к чему он клонит.
— Что-то пропало?
— Да, кое-что. Флешка и папка с документами.
— У меня есть только документы моих объектов, а флешка лежит в столе. Могу принести.
— Нет, не нужно. Ты уверен, что после того, как я уехал, никто не заходил в мой кабинет?
— Я не следил. Там было что-то серьезное?
Только сейчас, я заметил, что он выглядит не так, как обычно. Галстук сбит набок, верхние пуговицы рубашки расстегнуты, да и сам серый пиджак, с которым тесть никогда не расставался, лежал, забытый, на подлокотнике кресла.
— Нет, ничего серьезного, просто спросил.
На столе завибрировал сотовый, но Вениамин Викторович проигнорировал звонок, с треском открыл шкафчик в столе и достал открытую бутылку виски. Не предлагая мне, он налил себе чуть ли не полный бокал, и, расплескав немного на стол, залпом выпил.
— Двенадцатое число — крайний день сдачи дома. Осталась неделя. После завершения на время нужно оставить работу. Несколько часов назад я заморозил все заказы. Уйдешь в незапланированный отпуск. Потом я позвоню, скажу, когда можно возвращаться.
Такого поворота я не ожидал, но постарался не показать своего удивления.
— Какие-то проблемы с поставщиками, или налоговой? Мне нужно подготовить отчеты?
— Нет, ты же знаешь, мы работаем без всяких серых схем! — В голосе тестя послышалось лёгкое раздражение, и он потёр переносицу, чтобы немного успокоиться, — есть вещи, которые касаются только меня.
— Понял, это был лишь вопрос. Вениамин Викторович, на самом деле, я пришел сказать, что собираюсь уволиться.
Тесть вздернул подбородок и уставился на меня тяжёлым, непонимающим взглядом. Несколько секунд он пытался осознать мои слова.
— Ты это сейчас серьезно?
— Да.
— И есть причина?
— Нет, просто решил вернуться к старой работе.
Я отвёл взгляд, так как стало слишком сложно выдерживать наступившую паузу. В кабинете стало так тихо, что было слышно, как тикают настенные часы над головой тестя. Гнетущее ощущение росло с каждой секундой, и я невольно представил, как над головой Вениамина Викторовича собирается черная туча. Ещё чуть-чуть, и она разразится ледяным дождем, а непобедимый папочка изойдется неистовым криком.
— Это на какую работу ты хочешь вернуться? — наконец, еле слышно проговорил он, — где ты там работал после института? Делал сайты на коленке и продавал за копейки? Это теперь будет твоя работа? Или, я ошибаюсь, и у тебя есть что-то ещё?
Я поджал губы, понимая, что сейчас начнется старая песня.
— Ты не можешь никуда уйти! — для убедительности Вениамин Викторович хлопнул ладонью по столу, тут же скривился и отдернул руку, — пока ты живешь с моей дочерью, будешь делать то, что я скажу!
— Нет. С вашей дочерью, я тоже жить не собираюсь.
— Что?
Тесть захлопал ртом, силясь что-то сказать, но не успел. Дверь кабинета широко распахнулась, и внутрь вошли двое мужчин. Первый, молодой парень представительного вида в синей рубашке широко улыбнулся, но руку для приветствия не протянул:
— Вениамин Викторович, если не ошибаюсь?
Я посмотрел на тестя, который внезапно осунулся и слегка побледнел.
— Да, это я.
— Вам нужно проехать с нами.
Глава 29
— Ты никогда меня не любил!
Марго металась по маленькой спальне и собирала вещи, которые были разбросаны в беспорядке по всей комнате. Наверное, в приступе ярости, она выпотрошила все шкафы, но так и не смогла успокоиться к моему приходу.
В квартире царит бардак — с того момента, как мы прилетели, она не занимается домом, не готовит еду, не пытается казаться хорошей, хотя в ее положении это было бы естественным поведением. Впрочем, о чем это я? Марго никогда не признает ошибок, она, как и ее папаша, привыкла брать и пользоваться, пока не надоест.
Все, на что она способна сейчас — строить из себя жертву. Лежит целыми днями на диване и напоказ страдает. Сейчас, эта беременность выглядит как манипуляция, как способ сломить меня и подчинить себе, как когда-то давно. Но ведь я знаю, что все время, пока меня нет, она не расстается с алкоголем, и зависает в телефоне на женских форумах. Наверняка читает статьи о том, «как вернуть мужа в семью и заставить воспитывать чужого ребенка». Обогащается информацией, так сказать.
Каждый раз, когда вижу ее, внутри разливается омерзительный холод. Осознание, что меня использовала не только Марго, но и ее отец, придавало решительности и рассеивались последние сомнения, хотелось, чтобы все это скорее закончилось, а моя жизнь стала другой. Слишком уж затянулся спектакль, да и актриса переигрывает.
Я молча смотрел, как она комкает шелковую блузку, которая уже была не по размеру и бросает ее в чемодан. Буквально за месяц, Марго сильно поправилась, и теперь живот не казался большим, он расплылся по бокам, превратив когда-то стройную фигуру во что-то бесформенное. Со спины она тоже выглядела иначе — талия сгладилась, ягодицы слегка обвисли, стали плоскими. Я ничего не чувствовал — ни жалости, ни угрызений совести. Все внутри как будто заморозилось, а в голове копошилась одна мысль: «я никого не обманывал, но всегда буду виноват».
— И ты ничего не ответишь, тебе все равно? — она остановилась и посмотрела на меня с немым укором, — столько лет были вместе, и ты вот так просто наблюдаешь, как я ухожу?
— Я тебя не обманывал. А ты хотела выдать чужого ребенка за моего.
— Я не верю тебе! Не верю, что ты бесплоден, —
