его собственной жены, шокировало Алексея. В очередной раз он был дезориентирован и толком не понимал, как реагировать. Ведь это он сам стал невольным разлучником.
Около года назад Эжени заглянула в гости к Юле, в то время как Альберт Ильич наведался к внукам. Именно Алексей настоял на совместном ужине, не подозревая, что громкий смех Эжени, преданный коровий взгляд на генерала и декольте чуть глубже допустимого приведут в будущем к такой трагедии.
Когда он поднял эту тему в разговоре с Юлией, та ожидаемо приняла сторону сестры, обидно заметив, что генерал должен был держать штаны застегнутыми, если уж так сильно любил жену и не хотел разрушать брак. Не найдя понимания, Алексей решил податься в логово врага и поговорить с отцом лично.
Квартира новой пассии разительно отличалась от дома его матери, где каждый сантиметр был наполнен любовью. Возможно, мамино жилище было старомодным и вряд ли бы украсило собою страницы глянцевых журналов со всеми рукотворными салфетками и вышивками, которыми мать украшала стены. С домоткаными покрывалами и пледами, сшитыми из кусочков старых рубашек. С фотографиями, порой черно-белыми, с которых многочисленные, давно ушедшие в мир иной родственники взирали с неодобрением на происходящее.
Но среди чужих портретов были запечатлены и моменты абсолютного счастья. Вот молодые красивые родители с маленьким Лешей на море. Вот он идет в первый класс – за огромным букетом гладиолусов маленького мальчика и не видно. А это выпускной – счастливая мама, Алексей, который давно стал выше ее на голову, и гордый папа, получивший первый высокий чин. Его свадьба. Маленькие Никитка и Дашка. Двадцать пять лет со дня свадьбы родителей.
В квартире Юлиной сестры, именовавшей себя странным именем, больше похожим на собачью кличку, все было оформлено в странном стиле. Стены цвета гнилого артишока и депрессивные оттенки серого. Лаковая мебель красного дерева – Алексей был искренне удивлен: ему казалось, что такие раритеты остались в далеком прошлом и никто в своем уме не захочет жить рядом с таким хламом, когда существует много достойной современной мебели. Но, как оказалось, Эжени изготовляла мебель на заказ.
На стенах вместо фотографий странные картины – графика, не дарящая эмоций, скорее дань моде. Квартира была забита раздражающими мелочами: вазами, статуэтками, полочками, шкафчиками. Здесь даже неожиданно имелась колонна. Вся эта визуальная суета не имела никакого отношения к его отцу. Здесь все было про казаться, а не быть. А Альберт Ильич вне службы всегда был про диван и разношенные тапки. Но в данный момент вусмерть пьяный генерал лежал в небольшой комнате, где ему выделили место у фановой трубы, чтобы он не портил интерьер старым спортивным костюмом и поношенными носками.
Войдя, Алексей поморщился от густого запаха:
– Пап? – осторожно позвал он.
– Сынок, – Альберт Ильич медленно повернулся, и Алексей ужаснулся тому, как выглядел отец. Всегда подтянутый бравый военный, разговаривающий исключительно в приказном тоне и глядящий на всех окружающих сверху вниз, внезапно превратился в жалкого старика в спортивном костюме и резиновых тапочках. Пенсионер-неудачник из санатория Трускавца.
– Папа, что с тобой? – Алексей в миг забыл об обидах и серьезном разговоре и, подойдя к отцу, крепко его обнял. – Ты заболел?
Внезапно во всегда ярких, а теперь выцветших светло-голубых глазах Альберта Ильича показалась слеза. Алексей даже моргнул два раза, чтобы удостовериться, что ему не чудится.
– Нет, сынок, я просто ошибся, – он покосился на дверь, – эта женщина… Она не выпустит меня живым. Она хочет замуж и ребенка.
Голос отца перешел на шепот, и Алексею даже пришлось наклониться к его рту, чтобы расслышать. Несколько мгновений понадобились, чтобы переварить информацию.
– Нормальное желание, – неуверенно сказал он, – но ты-то тут при чем?
– Она хочет замуж и ребенка от меня, – еще тише прошептал Альберт Ильич.
– От тебя? – поразился Алексей.
– Сынок, я… я не могу…
– Пап, ну тебе шестьдесят четыре года. Давай откровенно, может, ты и можешь, но какие дети?
– Нет, сынок, я не могу. Ладно, давай как мужик с мужиком, – вздохнул он. – Не всегда я был верен твоей матери. Наверное, права она, что наконец-то выставила меня. Но я всегда старался без последствий, понимаешь, о чем я? Поэтому и сделал себе операцию, ну чтоб… в общем, не хотел я других детей кроме тебя. А потом еще и свинкой заболел. И врачи сказали: все, можно было и операции не делать.
Алексей смотрел на отца осуждающе, а тот махнул рукой:
– В общем, разное в жизни было, но никто мне младенца в подоле не приволок и не требовал развода. Но я ей об этом не говорил, понимаешь? Она там что-то щебетала про детей, но я и подумать не мог, что она от меня… Ну чтобы… Куда мне, у меня уже внуки. В общем, поскандалили мы с ней, когда я к маме решил вернуться. Она меня запугивать начала, что повесится. Я и испугался. Поехал с ней в клинику, но там ничего не сказал, вот только они сами поняли…
– Твоя эта в курсе теперь?
– Не знаю, – генерал словно уменьшился в росте и выглядел напуганным, – но когда она узнает, она меня просто убьет. Что за столько лет ничего ей не сказал, заставил потратить лучшие годы. Сынок, если что, я все завещаю тебе и матери.
Погруженный в разговор с отцом, Алексей не услышал, как домой вернулась Эжени, и не заметил, что та подошла к приоткрытой двери и стала внимательно слушать разговор.
Но в момент, когда прозвучали слова о наследстве, она ворвалась в комнату и закатила истерику, выставив Алексея вон и вопя, что ребенок у них будет, кто бы что ни говорил. И будет он точно поудачливее и успешнее самого Алексея, которому вход в дом отныне запрещен.
– Какая же он сволочь! Ты что, вообще не понимаешь, что происходит? Он решил меня и без ребенка, и без наследства оставить! Все знал про себя и продолжал крутить со мной, хотя я честно предупреждала, что хочу семью и ребенка. Я честная женщина. – Эжени искрила, словно шаровая молния. Кто бы предупредил генерала, что сегодня ему лучше не ночевать дома? – Это что же значит, что я не теперь, вообще не смогу иметь детей? Это вообще-вообще невозможно?
– Теоритически возможно, – вздохнула Ольга. – Только не от твоего Альберта.
– Но мне нужен ребенок от мужа!
– Женя, он тебе даже не муж…
– Эжени!
– Как скажешь. Что будем делать?
– Ребенка! Эта сволочь мне за все ответит.
– Жень…
– Эжени!
– Ладно, Эжени, давай будем реалистами. Мы честно пытались, вроде как пару
