ее гордую шею ожерелье из настоящих жемчужин. Заплатил за них целое состояние. Для такой жены ничего не жаль. Красавица сказочная, куда там всем актрисам до нее, таких чистых нежных лиц в кино не увидишь. И готовить умеет лучше всех, и умница, и тихая, слова поперек не скажет. А главное, родила ему чудесных детей, радость и гордость, близнецов Зару и Камиля. Отличники, спортсмены, оба учатся на врачей. Что еще нужно человеку для счастья?
Профессор вошел в квартиру и крикнул:
– Амичка, я дома!
Тишина. Значит, она еще в своем фонде заседает, труженица. Он вымыл руки, переоделся в спортивный костюм и по длинному коридору направился в кухню. Двери в комнаты детей закрыты – они сейчас гостят у бабушки с дедушкой, родителей Амины. И заодно плавают и лазают по горам.
Руфат Алиевич снял крышку с большого казана. Аромат жареной курицы, зиры, барбариса и кураги окутал его. Плов еще горячий, значит, Амина недавно ушла. Наверное, погулять – вечер сегодня теплый, наконец и сюда, на север, пришло лето. Он положил плов на красивую фарфоровую тарелку, достал из холодильника салатник с нарезанными помидорами и зеленью, налил в бокал красного вина из бутылки и сел. Поднял бокал, с удовольствием посмотрел на свет. Вино переливалось алым огнем. Поднес к губам. И услышал, как где-то в квартире негромко стукнуло, будто створка окна распахнулась или что-то упало на пол.
Руфат поставил бокал на стол, встал и вышел в коридор. Явственно донесся сдавленный стон. Кто-то был в квартире совсем рядом. Он распахнул дверь в гостиную. У окна стояла женщина, вся в черном – черное платье, на голове черный платок. Он не сразу узнал жену.
– Амина! Ты дома! Что случилось? Кто-то умер из родственников?
Договаривая это, он подошел к ней ближе и хотел обнять ее, но она резко отодвинулась. Бледное застывшее лицо, будто слепое. Никогда раньше он не видел ее такой, и странная мысль мелькнула у него в голове: «Она ли это?»
– Что случилось? – повторил он, вглядываясь в нее.
– Руфат… я… больше не жена тебе. Ты должен выгнать меня из дома. Нет мне места рядом с тобой.
– Что ты такое несешь! – Он испугался уже не на шутку. – Ты нездорова? Голова болит?
– Я страшная грешница, я очень плохая. Нет мне прощения.
Руфат похолодел.
– Ты… ты мне изменила? – спросил он. Кровь прилила к щекам, ему стало жарко. Он дернул головой, как бык, которого укусил овод.
– Нет, Руфат, я никогда не изменяла и не изменю тебе. Никогда не будет у меня другого. Но я недостойна быть около тебя. Ты заслужил хорошую честную жену.
Профессор пришел в себя и рассердился. Он схватил Амину за плечи и притянул к себе.
– Перестань говорить загадками. Что нечестного ты сделала? Потратила деньги? Разбила мои швейцарские часы?
Амина вырвалась и отошла от него на несколько шагов.
– Я пришла к тебе не девственницей…
– Здравствуйте, я ваша тетя, как говорят у нас в России! Эту новость ты мне сообщила еще до свадьбы тридцать лет назад! И я ни разу тебя не попрекнул, потому что люблю тебя. К чему ты сейчас это вспомнила?
– Потому что я солгала тебе. Сказала только половину правды…
– Если хочешь рассказать, что он был не один, то прошу, избавь…
– Тот человек был один, и я не хочу говорить о нем.
– А я не хочу слушать.
– Я должна сказать тебе правду. Ты с ужасом отвернешься от меня и выгонишь меня на улицу. И правильно сделаешь…
– Да будешь ты, наконец, говорить! – крикнул Руфат, снова бросаясь к ней и хватая ее за руки. – Ты меня до инфаркта доведешь! Убила ты его, что ли? Туда ему и дорога!
– Ох, Руфат, хуже, намного хуже… У меня… я… у меня был ребенок…
Руфат сел на диван и усадил Амину рядом с собой. Он почувствовал облегчение и даже повеселел.
– Рассказывай, нежная ты моя, бедная… Не бойся…
Амина попыталась отодвинуться, но он крепко держал ее за руки.
– У меня был ребенок, и я его отдала. Боялась сделать моего отца несчастным. Он бы не пережил. Этот ребенок… он… Мне было семнадцать лет. Я отдала его в чужую семью…
– Где он сейчас?
– Недалеко. Ему уже тридцать три. Я виновата, я грешница, ты должен выгнать меня…
– Амичка, ты, может, заболела и выдумала всю эту историю? – Руфат погладил ее по голове.
– Его зовут Наиль. Они дали ему другое имя. Он похож на меня, только на меня. Я бросила его, он никогда не простит… и ты не простишь… нельзя простить…
– Слушай меня, жена. Успокойся. Если все, что ты говоришь, правда… покаяние смывает все грехи. Кто покаялся – тот как бы и не грешил. Много добра ты сделала мне, и нашим детям, и другим людям. Как я могу судить тебя?
Амина слушала мужа не дыша, и когда он закончил говорить, разрыдалась, вскочила и попыталась упасть перед ним на колени, но он поднял ее и снова усадил рядом. Долго они сидели обнявшись, он гладил ее по голове, и постепенно ее рыдания стихли.
– Приведи этого мальчика к нам, я хочу увидеть его.
– Он так настрадался из-за меня… Я и его сделала грешником… Незаконный…
– Никто не понесет на себе грехи другого человека. Твой сын ни в чем не виноват. Надо было давно рассказать о нем, а не мучиться столько лет. Он знает о тебе?
– Нет… Я не хотела, чтобы у него была такая мать, как я. Он будет стыдиться меня. Родила без мужа… Люди будут говорить ему: твоя мать – гулящая…
– Амина, принцесса… Ты самая чистая женщина, которую я знаю. И за все уже расплатилась своими мучениями. Пойдем, я хочу есть. Сними этот черный платок…
Глава 36. Ивашка и Баба-Яга
– Ивашка, вылезай, обедать будем!
Голос у Бабы-яги слабый и хриплый. Она маленькая, худая, с горбатым носом, в замызганном сером халате и круглых очках на резинке, похожа на отощавшую сову. Но руки у нее цепкие, шершавые, на пальцах коричневые ногти, твердые и круглые, как галька. Ивашка намного ее меньше, тоже очень худой и с круглыми распахнутыми глазами – совенок.
Баба-яга открывает дверцу шкафа и вытаскивает
