– Мы будем на месте через несколько минут, – сказал он. – Впереди островок цивилизации.
– Где? – Рискнув оторвать взгляд от коров, Ева посмотрела через ветровое стекло и увидела на горизонте город. Настоящий город с большими домами, заправочными станциями, магазинами, ресторанами. На душе у нее полегчало. – Слава богу!
– Но мы не поедем через него. Мы повернем здесь.
Рорк свернул на узкую боковую дорогу, которая, по мнению Евы, шла слишком близко к плоским, покрытым травой полям.
– Эти изгороди не кажутся особенно крепкими, – заметила она.
– Коровам за нами не угнаться.
Ева судорожно глотнула.
– По-твоему, это очень забавно?
Ее немного успокаивало лишь то, что на дороге попадались другие автомобили – грузовики, трейлеры и джипы. Вскоре начали появляться строения, но пока еще не фермерские дома, а конюшни, амбары и зернохранилища. Вместе с пасущимися коровами они казались Еве изображенными на картине.
– Что делает этот парень? – осведомилась она, приподнявшись на сиденье.
– По-моему, едет верхом на лошади.
– Вижу. Но зачем?
– Понятия не имею. Возможно, ему это нравится.
– Вот видишь? – Ева хлопнула Рорка по плечу. – Здесь все чокнутые!
Она облегченно вздохнула при виде фермерского дома. Он был одноэтажным, но расползшимся вширь. Некоторые его секции были выкрашены в белый цвет, другие казались собранными из булыжников, а третьи – целиком стеклянными. Ева содрогнулась, представив, как здесь коротают долгие вечера, глядя на бескрайние поля с пасущимися на них животными.
В маленьких загонах стояли лошади, но Еву несколько успокоило присутствие людей – пусть даже в ковбойских шляпах. Стало еще легче, когда она увидела вертолетную площадку и несколько машин, которые не смогла опознать. Очевидно, они предназначались для сельских работ.
Автомобиль подъехал к каменным колоннам, увенчанным фигурами вставших на дыбы лошадей.
– Паркер знает о нашем приезде и не в восторге от него, – начала Ева. – Он настроен враждебно и не склонен к сотрудничеству. Но ему понятно, что я могу усложнить его жизнь, копаясь в прошлом и натравив на него местных копов. Он не хочет, чтобы соседи обо всем узнали, и, надеюсь, будет стараться сдерживаться, чувствуя себя на своей территории более уверенно.
– И как долго ты позволишь ему это чувствовать?
– Посмотрим.
Ева вышла из машины – и едва не задохнулась от жары. Палящий зной совсем не походил на нью-йоркское лето. Она ощущала запах травы и чего-то еще, куда менее приятного. Очевидно, это был запах навоза.
– Что это за кудахтанье? – спросила Ева у Рорка.
– Я не уверен, но думаю, что это куры.
– Господи, я теперь, наверное, больше никогда не смогу посмотреть на яичницу!
Рорк молча шел по дорожке рядом с Евой. Он достаточно хорошо знал свою жену, чтобы понимать: сосредоточенность на местном колорите помогает ей отвлечься от тревог и страхов. Она еще не готова к поездке в Даллас и к тому, что ее там ожидает.
Над дверями высотой в десять футов красовались покрытые белой краской рога какого-то животного. Покуда Ева звонила в дверь, Рорк размышлял о характере человека, наслаждавшегося подобными украшениями.
Через несколько секунд дверь открылась, и перед ними предстало воплощение старого американского Запада. Мужчина был смуглым, высоким, как гора, и широким, как река. На нем были грязные сапоги с острыми носами, жесткие темно-фиолетовые джинсы и рубашка в выцветшую красно-белую клетку. Тусклые седеющие волосы были зачесаны назад, а хмурое багровое лицо пересекали морщины.
– Вы копы из Нью-Йорка? – заговорил он голосом, напоминающим тарахтение гравия в глубоком ведре.
– Лейтенант Даллас. – Ева показала значок. – А это мой помощник…
– Я вас знаю. – Мужчина указал на Рорка толстым, как сарделька, пальцем. – Вы Рорк, а никакой не коп.
– Верно, – признал Рорк. – Зато я женат на копе.
– Да. – Мужчина хмуро посмотрел на Еву. – Теперь я узнаю и вас. – Казалось, он с трудом сдерживается, чтобы не плюнуть. – Меня зовут Джейк Т. Паркер, и я не обязан с вами разговаривать. Кстати, мои адвокаты советовали мне этого не делать.
– Сейчас закон действительно не обязывает вас говорить со мной, мистер Паркер. Но все может измениться, и тогда адвокаты посоветуют вам совсем другое.
Паркер подцепил широкими пальцами петли на джинсах, и покрытый царапинами ремень громко скрипнул.
– Чтобы этого добиться, вам понадобится много времени.
– Боюсь, что так, сэр. А вы задумывались о том, скольких еще людей может за это время убить Джулианна?
– Я уже больше двенадцати лет не имею с ней ничего общего. Здесь я обрел покой и не желаю, чтобы нью-йоркский коп, да еще женщина, являлся сюда и кидал мне грязь в лицо.
– Я здесь не для того, чтобы кидать грязь, мистер Паркер. Не для того, чтобы судить вас. Я приехала получить сведения, которые могут помочь мне остановить Джулианну. Она вполне способна забрать еще несколько жизней. Думаю, одна из них может оказаться вашей.
– Грош цена тому, что вы думаете. Эта девушка для меня всего лишь призрак, а я для нее – и того меньше.
Ева достала из сумки фотографии.
– Это Уолтер Петтибоун и Генри Мутон. Они тоже для нее ничего не значили. У них были семьи, мистер Паркер. У них были жизни. Она уничтожила все.
Он посмотрел на снимки и отвел взгляд.
– Ее не следовало выпускать из тюрьмы.
– В этом я с вами согласна. Один раз я уже отправила Джулианну за решетку и прошу вас помочь мне сделать это снова.
Паркер снял с крючка на внутренней стороне двери грязную широкополую шляпу, нахлобучил ее на голову, потом шагнул через порог и закрыл за собой дверь.
– Простите мое негостеприимство, но я не желаю говорить о ней в моем доме. Поговорим снаружи. Все равно я хотел взглянуть на стадо.
Ева достала темные очки – яркое солнце слепило ей глаза.
– Джулианна никак с вами не контактировала все эти годы?
– Я ничего не слышал о ней с тех пор, как она ушла из дому, когда ей стукнуло восемнадцать. В тот день Джулианна рассказала матери о том, что было между нами, и рассмеялась мне в лицо.
– А вы не знаете, поддерживала она связь с матерью?
– Не знаю. Я и сам не получал никаких известий от Кары после того, как она оставила меня. Слышал, что она работает на какой-то ферме. Решила устроиться как можно дальше от меня.
Ева кивнула. Ей было известно местопребывание Кары Данн Паркер Роуэн. Четыре года назад Кара снова вышла замуж и отказалась говорить с Евой о своей дочери, заявив, что Джулианна для нее мертва. Ева догадывалась, что Джулианна испытывает к матери такие же чувства.
– Вы изнасиловали Джулианну, мистер Паркер?
Его лицо напряглось, словно старая кожа, натянутая на барабан.
– Нет. То, что я сделал, и так достаточно скверно, лейтенант. – Он задержался у загона, поставив ногу на нижнюю перекладину изгороди. – Было время, когда я возлагал всю вину на нее. Лишь потом я понял, что сам во многом виноват. Мужчина пятидесяти с лишним лет не имеет права касаться пятнадцатилетней девчонки. Этому нет оправданий.
– Значит, вы ее коснулись?
– Да. – Паркер расправил массивные плечи, словно сбрасывая груз. – Я расскажу вам, как все было. Джулианна любила расхаживать по дому почти голышом, забиралась ко мне на колени и называла папочкой, хотя произносила это слово вовсе не по-детски. – Он стиснул зубы и отвернулся. – Ее собственный отец был человеком суровым, но, по словам Кары, обожал эту девочку. Во всех проступках Джулианны он винил мать. Я любил мою жену. – Он снова посмотрел на Еву. – Она была хорошей женщиной – честной, доброй и богобоязненной. Единственной ее слабостью была дочь. Джулианна умела пускать пыль в глаза.
– Она вас провоцировала?
– Еще как! В пятнадцать лет она уже знала, как обвести человека вокруг пальца и получить то, что ей нужно. Я не должен был этого допускать, не должен был так смотреть на нее и думать о ней! Я знал, что это ведет прямиком в ад, но не мог остановиться. А может, тогда и не хотел… Однажды вечером, когда жена была на собрании женского клуба, Джулианна вошла в кабинет и устроилась у меня на коленях. Не стану вдаваться в подробности – скажу лишь то, что я ни к чему ее не принуждал. Но я перешел черту, которую мужчина не должен переступать.
