Ознакомительная версия.
Сердце у Киры сжалось, потом забилось сильнее. Оказалось, она ждала этих слов, этого признания (по сути, раскаяния) от отца всю свою жизнь.
И вот он говорит эти слова.
Она улыбнулась, положила в рот ягоду – сладкую, пахнущую лесом. А глаза защипало от близких слез.
– Красиво у нас тут, да, Кира? – бодро произнес отец, словно сам стесняясь этого момента.
– Очень, – прошептала она.
Рядом с отцом она ничего уже не боялась, ни о чем не беспокоилась. Просто шла и шла.
Становилось теплее – утро набирало силу, солнце поднималось все выше. И это тепло – ласкало, утешало. Как объятия кого-то родного, любимого.
– Туман?.. – прошептала Кира. В самом деле – откуда-то из чащи, поверх травы, словно ручейки разбегались струи белого тумана.
– Это плохо, – пробормотал отец. – Во время тумана гусей поджидать хорошо, они охотника не замечают. А вот когда на кабана идешь, туман – это не есть гут.
Деревья вдруг расступились, впереди оказалось открытое пространство. Неподалеку журчала, вернее, мощно шумела, большая вода.
– Ой, до реки дошли, надо же! – удивилась Кира. Побежала вперед, осторожно заглянула вниз. А там (метров десять-пятнадцать обрывистый берег) стремительно бежала река Светлая (в честь которой, собственно, и был назван город).
Вид оказался настолько великолепным, что Кира потянулась к нагрудному карману – хотела сфотографировать это зрелище. Но телефона не обнаружила.
Телефон остался в куртке. В домике, на базе.
«Жалко…» – разочарованно подумала Кира. Мягкий край обрыва крошился под ее ногами. Именно в этот момент она решила отступить назад.
Обернулась и, еще в повороте, увидела – отец, метрах в двадцати от нее, стоял, держа ружье на изготовку, целясь прямо ей, Кире, в лицо. Над головой отца вальяжно покачивалась еловая лапа, напоминающая опахало.
Треск ружья, вспышка – вот что услышала молодая женщина. Но еще до того – пласт земли на краю обрыва под ней сдвинулся, одна нога поехала в сторону.
И в этот самый момент, через долю секунды после выстрела – острая боль в шее… Словно серпом полоснуло.
«Отец меня что, убить хочет?!» – падая спиной в воду с высокого обрыва, еще успела подумать Кира.
Но в следующее мгновение сознание покинуло девушку, и темные воды сомкнулись над ее головой.
* * *
Оля с Гелей возились в саду, под навесом, готовили стол к возвращению охотников. Вечером соберутся все отмечать официальный день рождения брата.
И Виктор тоже вернется, довольный и счастливый. Расцелует ее, Лиду, и будет хвастаться своими успехами на охоте… Охотник Виктор, кстати, никудышный. Наверное, мужа увлекает сам процесс, а не результат. Ну и ладно, пусть бегает по лесам, если ему так нравится… – машинально улыбнулась Лида.
Надо было выйти из комнаты, присоединиться к Оле, помочь ей, но Лида почему-то не могла даже с места двинуться.
Вот как Оле не противно стараться для мужа, для Игоря то есть? Ведь тот бьет ее и Гелю в придачу. Терпеть столько лет издевательства – ради чего? Если бы над Лидой кто так издевался, она бы давно сбежала.
Она же, Лида, в свое время сбежала от Брагина! (А ведь говорят, Брагин образцовый семьянин и не обижает свою жену и дочь, а те, в свою очередь, обожают его. Счастливая семья!)
Но он пытался когда-то заставить Лиду любить себя… А ее – нельзя заставлять. Она своенравная и обидчивая. Злопамятная и упрямая. Свободолюбивая. Потому и выбрала себе в мужья Виктора, человека душевного и легкого.
…Однажды, лет десять назад, они с Виктором отдыхали на море, где-то в Крыму. Дикарями. Весело! Одна из соседок по отдыху открыто завидовала Лиде – какой той муж достался положительный. Красивый, непьющий, правильный и сознательный. И Лида сдуру зачем-то рассказала этой тетке, что живут они с мужем практически как брат с сестрой. Интимная близость раз в месяц, а то и в три.
«Деточка, да разве ж это главное?! – всплеснула руками соседка. – Ерунда какая. Лучше представьте, какое вас ждет в старости счастье. Муж будет о вас заботиться, не уйдет, словно козлина, к молоденькой… Добрый, душевный!»
– Хорош для смерти, а не для жизни, – лежа на деревянной скамье, вслух заметила Лида. – Хорош в горести, но не в радости. В болезни, но не в здравии.
«Эти» сны – стыдные, гадкие (помимо кошмаров с участием Брагина) – тоже часто ей снились. Просыпалась, пыталась растормошить мужа. Первое время получалось, а потом уж самой не захотелось требовать своего, положенного.
Виктор не стремился к плотской близости. Не только телом, но и душой. Близость казалась ему чем-то неинтересным, ничтожным. Даже если это и являлось проявлением какой-то болезни, муж, наверное, считал эту болезнь за благо, поскольку изначально, рассудком, противился тому, что называл «всякими глупостями».
Наверное, Лиде следовало завести любовника, родить от него ребенка и жить дальше с мужем – Виктор бы наверняка эту ситуацию принял, посчитал бы непорядочным бросать жену. Он всем помогал. Странный, добрый Дон-Кихот…
Но это как-то неправильно, от чужого, не от любимого – ребеночка рожать… Словно красть у жизни.
Вот все вокруг твердили Лиде о докторе Захарове, с которым у нее когда-то был роман. Говорят, Костя до сих пор о ней помнит. И, собственно, именно он, Костя, и приходил Лиде в ее эротических сновидениях.
Но Лида сама отказалась от Кости, он показался ей похожим на Брагина. Хотя ей все мужчины тогда напоминали Брагина. Все, кроме Виктора.
Лида злилась на себя из-за Кости Захарова. Она себе не могла простить, что бросила его когда-то, ушла к Виктору, показавшемуся ей бесплотным, чистым ангелом, далеким от земной грязи. Нет, надо выкинуть Костю из головы. В одну реку дважды не войдешь.
Но и с Виктором надо что-то решать.
Надо уйти. Не важно, куда и к кому, просто уйти, потому что невозможно жить с прекрасным, но нелюбимым человеком. Невозможно требовать от Виктора невозможного.
Кира права – человек рожден для счастья. И она, Лида, тоже. Пусть даже ничего потом не будет, никого она не встретит и не родит, возможно… Это риск, да, – уходить от столь замечательного Виктора в никуда, но остаться с ним – тоже нельзя.
– Я не боюсь. Я ничего не боюсь, – вслух произнесла Лида. Села. Там, за распахнутыми окнами, под навесом, болтали весело, как ни в чем не бывало, Оля и Геля. – Здесь и сейчас. Надо решиться. Поговорить с Виктором? Говорила. И бесполезно, не хочет он меня слушать, его все устраивает! Сейчас. Брошу все и уеду. И с этой минуты, не откладывая, начну новую жизнь.
Ехать Лиде было куда. В свое время, когда родители умерли, сестры разменяли родительскую квартиру, трехкомнатную в центре. У Лиды теперь в собственности – «однушка» на окраине. «Однушку» они с Виктором сдавали, пусть не за большие деньги, но все же подспорье. Весной жильцы съехали, «однушка» пустовала – до новых жильцов.
Ознакомительная версия.
