Тарелки зазвенели в последний раз, Ли появился на балконе и помахал ему рукой:
— Привет, Эндрю. Ты рано.
— Я пытался дозвониться тебе все утро.
— Я был здесь, — пожал Ли плечами. — Зачем звонил? Что-то случилось?
— Не уверен.
Ли отошел от перил и поспешно сбежал по лестнице.
— Кофе готов. Давай попьем, и ты мне расскажешь, что там произошло.
Несколькими минутами позднее, когда Эндрю уже выпил одну чашку кофе и принялся за вторую, он, наклонившись к Ли, сказал:
— Пошлой ночью, как ты знаешь, снова была моя очередь присматривать за домом Брин. У меня было несколько срочных дел, но я отложил их, потому что ты сказал мне, что Брин должна приехать к тебе. Я полагал, что самое раннее, когда она вернется домой, это около десяти часов, поэтому я планировал подъехать туда в девять тридцать. Но она уже была дома — по крайней мере, ее фургон уже стоял, когда я там очутился.
— Она рано уехала, — сухо заметил Ли. — Пожалуйста, Эндрю, давай ближе к делу. Что случилось?
— Ну, на самом деле, ничего. Я имею в виду — ничего такого не произошло. И это было странно. Свет не выключали, Барбара не уехала, и телевизор работал всю ночь.
Ли нахмурился, затем пожал плечами.
— Может, они болтали, а потом заснули, так и не выключив свет и телевизор.
— Возможно, — сказал Эндрю, но с большим сомнением. — У меня такое чувство, да и интуиция подсказывает: что-то случилось до того, как я подъехал.
Ли помолчал минуту, потом сказал:
— Меня это не беспокоит, Эндрю. Может, в этом нет ничего страшного.
— Надо было мне приехать пораньше.
— Не бери в голову. Это уж точно не твоя вина, что Брин уехала от меня слишком рано.
Эндрю по-прежнему выглядел огорченным, но все же спросил:
— А как у тебя прошлой ночью?
— Прошлой ночью никто не заявлялся, а сегодня утром они ждали, когда я уеду.
— А откуда ты это знаешь?
— А оттуда, что мне звонила Мария. Она знает мои привычки наизусть — как псалмы царя Давида. Она ухаживает за домом уже пять лет и захотела узнать, почему я оставил на столе папку с документами. Она прекрасно знает, что я держу их в шкафу.
— А ты оставлял папку на столе?
— Нет.
— Знаешь, Ли, возможно, мы не сможем справиться с ситуацией. Может, нам стоит сообщить в службу общественной безопасности или куда-то в этом роде.
Ли покачал головой:
— Я до сих пор не понимаю, что они ищут. В полиции надо мной только посмеются и выставят из офиса — скажут, что я звезда, страдающая паранойей. Я мог бы нанять частных детективов, но что-то подсказывает мне, что сейчас этого делать не стоит. Ведь ничего на самом-то деле не случилось такого, чтобы я знал наверняка. Я вовсе не хочу, чтобы кто-то сидел в кустах около моего дома. Я хочу знать, что происходит.
Эндрю зевнул.
— Ну а я до жути надеюсь, что мы это скоро узнаем. И я смогу неделю отсыпаться. А кстати — как прошло твое свидание?
— Оно не состоялось. Ты сам знаешь — она рано уехала.
— Ох, какая жалость.
— Вот и я говорю. Жалко, что сделка сорвалась.
— Что?
— Ничего. Спасибо, что подежурил, Эндрю.
— Да не проблема… — начал было Эндрю, но тут они оба услышали, как открылась парадная дверь.
Из кабинета в дверном проеме они разглядели силуэт высокой мужской фигуры.
— Кондор?
Ли выглядел озадаченным, потом, узнав гостя, нахмурился.
— Какого черта ему здесь нужно? — спросил он у Эндрю.
— Ему — это кому? — тихо поинтересовался Эндрю.
— Этому дурацкому политику. Помнишь, это парень из загородного клуба. Он сказал, что хотел бы взглянуть на то, что мы сделали из этого дома, и я, как идиот, ответил, что он может заехать в любое время.
— Это пиар, — напомнил ему Эндрю сухо.
— Ну да, пиар.
Ли поставил свой кофе и вышел из кабинета.
— Мистер Хэммарфилд, заходите. Вот сюда.
За политиком, как всегда, следовало несколько человек. Дирк Хэммарфилд приближался к ним с широкой улыбкой и протянутой для рукопожатия рукой. Ли пожал ему руку и представил Эндрю.
— Могу я чем-то вам помочь? — спросил Ли.
— О нет, нет! Я просто хотел взглянуть на старинный Фултон-Плейс, раз уж здесь кто-то обосновался. Просто заскочил по дороге, а вообще я спешу в город. Слишком рано, чтобы увидеть что-то интересное, да?
— Боюсь, что так, — ответил Ли.
— Тогда я поехал. Но у меня на следующей неделе в Своне обед с инвесторами. Вы и ваши ребята приглашены. Лично мною, разумеется.
— Благодарю. Мы с вами свяжемся.
Хэммарфилд улыбнулся и, повернувшись, пошел к выходу вместе со своими одетыми в одинаковые темно-синие костюмы спутниками.
— Почему я ни на грош ему не верю? — спросил Эндрю.
— Потому что он слишком много улыбается, — ответил Ли.
Он прошел через фойе, посмотрел в треугольное окошко на двери и нахмурился — подъехали Брин и Барбара, вместе. А Хэммарфилд шел к ним навстречу, бурно их приветствуя. Слишком бурно. Он поцеловал Брин в щечку. И это был вовсе не братский поцелуй. Политик по-прежнему улыбался с невинным, как у мальчика, выражением лица, но из его глаз так и сочилась неуемная похоть.
— Во что это он играет? — прошипел Ли сквозь чубы.
— Трудно сказать, — сухо заметил Эндрю, — но если ты не хочешь прослыть мелким шпионом, отойди от двери.
Ли состроил недовольную гримасу, но так и сделал. Когда Барбара открыла дверь, он приветствовал ее улыбкой, пытаясь скрыть собственное недоумение от того, что заметил, какой нервозной, а также явно не отдохнувшей и встрепанной — будто ночевала на вокзале, выглядит сегодня эта невозмутимая блондинка.
Брин выглядела еще хуже. Она притворилась, что не заметила Ли, что само по себе было подвигом, поскольку он стоял у нее на пути с кофеваркой в руках.
Не совладав с внутренним побуждением, Ли двинулся за Брин. Она вздрогнула, когда он вошел в дверь.
— Что вам угодно? — спросила она резко.
— Просто хочу осведомиться о вашем самочувствии, — ответил он сухо, с расстановкой.
— Ну, просто великолепно! Я буду чувствовать себя тем лучше, чем дальше от меня вы будете держаться.
Ли прислонился к косяку двери и поднял бровь.
— Вчера мурлыкала, сегодня показывает коготки. Ну, держаться подальше не очень получится. Мы же работаем вместе. Или вы решили уйти?
Он мог бы поклясться, что слышит скрип ее зубов, хотя она делала вид, что поглощена созерцанием кофейной чашки.
— Нет, пока не решила. — Она все-таки поглядела на него еще раз. — Или я уволена?
— Нет.
Ему хотелось крепко прижать ее к себе — вместо этого он повернулся и ушел. Что-то такое было у нее в глазах…
