— Нет.
Ему хотелось крепко прижать ее к себе — вместо этого он повернулся и ушел. Что-то такое было у нее в глазах…
Что-то большее, нежели просто злость… Она выглядела напуганной. Нет, не просто напуганной Взвинченной, напряженной и загнанной в угол.
В этот день каждый раз, когда он прикасался к ней, он с трудом заставлял себя отпустить ее. Ему хотелось прижать ее к себе еще сильнее и заставить поговорить с ним. Заставить ее остаться и поделиться с ним своими страхами и беспокойством.
Но она отводила взгляд каждый раз, когда они встречались глазами. Между ними началась настоящая холодная война.
— Ты точно сошла с ума, — твердо заявила Барбара. — И говорю тебе прямо сейчас: когда ты будешь звонить из тюрьмы графства, забирать тебя я не поеду. Я притворюсь, что ничегошеньки об этом не знаю!.. Брин, если б ты с ним просто поговорила, а? Если бы была хоть сколько-нибудь к нему справедлива, дела не пошли бы так скверно. Но ты просто зашлась от ненависти… Когда он поймает тебя….
Брин натянула через голову черный свитер.
— Я пыталась быть к нему справедливой. Я бы ноги ему целовала, если б это сработало. Но не получилось. И он не поймает меня, Барбара. Я столкнулась с ним и Миком, когда они уезжали, и Мик как раз говорил что-то о «его очереди», а Ли просил его быть где-то самое позднее к девяти вечера. Так что или они куда-то собрались, или у них репетиция. Если у них репетиция, то они будут в студии, и я могу тогда хоть из пушки палить, и никто ничего не услышит.
— Ох, Брин, все равно мне это не нравится. Ни на йоту, — сказала Барбара устало.
Они находились в спальне Брин, а Барбара в десятый раз подходила к окну, чтобы убедиться, что оно запертo на задвижку.
— Я ведь закрыла окно в комнате у мальчиков, правда?
— Мы проверяли это вдвоем, Барб. Сегодня вечером сюда никто не сможет пробраться. И потом, я не думаю, что кто-то попытается это сделать. — Брин нервно вздохнула. — Я готова. Пойдем, закроешь за мной дверь.
Барбара кивнула с недовольным видом. Они уже прошли половину лестницы, когда раздался звонок в парадную дверь. Обе замерли, потом Брин взяла себя в руки.
— Шептуны в дверь не звонят, — попыталась она ободрить Барбару и себя саму.
Она внимательно посмотрела в глазок и отшатнулась от двери в смятении.
— Это тот чертов гольфист! — сказала она Барбаре.
— Гольфист?
— Майк Уинфельд. Я познакомилась с ним в загородном клубе.
— Профи? Он хорошенький, как куколка. У тебя всегда такие хорошенькие! — Барбара внимательно поглядела в глазок и вздохнула печально. — Он из уличных парней, которые шалят ради самого процесса.
— Ты о чем говоришь? — недовольно спросила Брин.
— Майк Уинфельд, — ответила Барбара, удивленная ее вопросом, — он из уличных хулиганов — наркотики, мелкие кражи и прочие атрибуты крутых парней. Но в одной из приемных семей он повстречался с гольфистом, и тот наставил его на путь истинный.
— Очень интересно, Барбара, — тихо сказала Брин. — Но мне надо как-то выбраться наружу.
— Так открой дверь и объясни ему, что у тебя назначена встреча.
— Да, но если…
— Если он войдет, я развлеку его вместо тебя.
Брин бросила в сторону Барбары настороженный взгляд, потом с сияющей улыбкой отворила дверь.
— Майк! Как здорово, что вы зашли! Что привело вас сюда?
— Надежда увидеть вас хоть на мгновение.
Брин позволила своей улыбке улетучиться.
— Ах, Майк, извините ради бога. Я как раз спешу на деловую встречу. Но вот Барбара здесь… Барбара, ты имела удовольствие познакомиться с Майком Уинфельдом?
— Нет, не имела! — Барбара изящно протянула ему руку. — Я просто счастлива!
— А мне надо ехать, — сказала Брин извиняющимся тоном. — Мне очень жаль.
На какое-то мгновение ей стало действительно его жаль. Красивое лицо Майка Уинфельда превратилось в маску разочарования, и Брин еще раз подумала, что он весьма приятный человек. Но ей надо было отправляться, а он стоял у нее на дороге! И в самом деле, никаких мыслей, кроме ужасного беспокойства об Эдаме, у нее сейчас не было. За весь прошедший день это ощущение ничуть не ослабло. Она вряд ли могла вспомнить что-то о событиях этого длинного дня — только кошмар ожидания…
— Ну, — рассмеялся Майк, — просто запомните, что я решительный человек! Барбара, приятно было познакомиться.
— Благодарю, — промямлила Барбара.
— Могу я проводить вас до машины?
— Конечно, — тихо согласилась Брин. — Барб, скоро увидимся.
— Спасибо, что зашли, — сказала Брин, когда они с Майком дошли до фургона, и Брин открыла дверцу, проскользнув на водительское сиденье.
— Но это еще не все… я намерен…
— Я действительно жутко занята в ближайшие недели.
— Верю. Приятного вечера.
— Вам того же.
Он, заметно расстроенный, помахал ей рукой. Брин повернула ключ зажигания и двинулась в путь. В зеркало заднего вида она видела, как Уинфельд садится в маленький темный «порше». Когда она выехала на шоссе, его машина все еще следовала за ней. Она помахала еще раз, а потом сразу забыла о нем, потому что снова вспомнила о собственных проблемах.
Барбара права. Она сумасшедшая. Она собиралась пробраться в чужой дом, как настоящий взломщик. На мгновение Брин стало страшно. Она должна была прокрасться вокруг темного дома и попытаться взломать дверь. А потом надо было еще перерыть имущество постороннего человека и постараться выбраться наружу вместе с необходимыми ей фотографиями.
Сошла с ума… сошла с ума… сошла с ума… Да, она точно сошла с ума.
До того, как она поняла это, до того, как она была готова отказаться от своего намерения, она уже свернула на малозаметную дорогу, что вела к имению Ли.
Брин доехала до места, где можно было спрятаться под нависшими ветвями сосен. Она заглушила мотор, потом погасила огни.
Вокруг нее сомкнулась тьма. Ей показалось, что она слышит саму ночь, и ее шепот был угрожающими.
Брин заставила себя взять карманный фонарик и тихо выбраться из салона. Она осторожно закрыла дверцу машины, но звук раздался такой, будто она захлопнула ее изо всей силы.
Сквозь деревья виднелся дом Ли.
Он был также темным. Смертельно темным.
Давай, воришка, давай! Это твой единственный шанс. Думай об Эдаме!
Она пошла вперед. Тьма вокруг нее казалась непроглядной. Брин слышала даже хруст хвоинок, самое слабое дуновение ветерка. Цикады затрещали хором, чтобы подразнить ее. Ночная бабочка пролетела у самого ее лица и повергла Брин в ужас.
«Бабочка, это только бабочка», — сказала она себе.
