Я почувствовал, как мои губы дрогнули от ее тона, но кивнул головой. Она пронеслась мимо меня, бросив свое маленькое тело на пассажирское сиденье моего грузовика и захлопнув дверь.
Я дам ей молчание, которого она хочет.
Я дам ей возможность уехать.
Я просто не сказал ей, что она едет не туда, куда хочет, чтобы я ее отвез. Нет, она поедет ко мне домой.
Нравится ей это или нет.
Глава 3
Джейни
— Я сказала, останови этот чертов грузовик прямо сейчас, Волк, — крикнула я, и звук эхом отозвался в закрытой кабине его грузовика.
— Нет.
Мы уже пять минут вели один и тот же разговор, я кричала, вопила, ругалась, хлопала ладонью по приборной панели. Он дал мне тот же самый односложный ответ, спокойный, как огурец, что только еще больше разозлило меня. Он запер эту чертову дверь на ключ, чтобы я не смогла ее открыть. Потом он просто… продолжал ехать.
Только горстка людей знала, где живет Волк. Он был замкнутым, как затворник. Единственная причина, по которой я имела представление о его хижине в лесу (достойная фильма ужасов, по-настоящему уединенная), заключалась в том, что, когда я не могла спать, я сидела в интернете, раскапывая информацию о людях с побережья Навесинк. Я никогда не спала. Итак, я наткнулась на информацию о земле Волка добрых десять месяцев назад. Так что, я знала в каком направлении Волк вез нас.
Это было также в совершенно противоположном направлении от того места, куда я попросила его отвезти меня, где у меня была припаркована машина, полная всего, что я взяла из Хейлшторма и все припасы, которые я упаковала для своей новой жизни.
— Ты серьезно, блядь, похищаешь меня прямо сейчас? — Спросила я, опустив глаза и сидя вполоборота к нему, скрестив руки на груди.
— Да.
Это не может быть моя жизнь.
Во-первых, я по-королевски испортила свой план. Я понятия не имела, жив Лекс Кит или мертв. Во-вторых, я так и не выбралась отсюда. В-третьих, меня похитил человек, с которым я когда-то сражалась бок о бок.
— Клянусь Христом, я убью тебя, когда ты остановишь эту машину, — сказала я, именно это и имея в виду. Я не настолько глупа, чтобы рисковать собственной жизнью, избивая его до полусмерти, пока он сидит за рулем. Но все ставки были сделаны, когда я не рисковала насильственной, металлически-проткнутой автомобильной смертью. На эту угрозу я не получила ответа. Вероятно, потому, что он считал это несерьезным. Я представила каково это — быть настоящим, дышащим сексуальным парнем, равным гиганту на вершине бобового стебля Джека, что делает угрозу кровавой смерти от девушки, которая едва может склонить чашу весов на три цифры в хороший день, недопустимой, если не откровенно смехотворной.
Его ждало горькое разочарование.
Я была в бешенстве. То есть… серьезно разозлилась.
Я хотела крови.
И так как я не могла заполучить Лекса Кита, что ж, я была согласна с тем, чтобы заполучить его. По крайней мере, хоть что-то. Сколько бы мне не удалось сделать до того, как он меня прикончит. Я не питала никаких иллюзий. Я ни за что не смогла бы одолеть его в любой схватке, даже если бы он просто стоял и позволял мне бить себя. Скорее всего, я сломаю себе руки, прежде чем причиню ему хоть какой-то вред. Но это не означало, что я не хотела выплеснуть на него часть своего разочарования.
Я имею в виду… кто вообще увозит кого-то куда-то против их воли? Даже если, возможно, он хотел поступить правильно и увести меня подальше от копов, которые наверняка приняли бы ожог на моей руке за некую компрометирующую улику. И если бы они отнесли мою одежду в лабораторию, то нашли бы гораздо больше, чем следы бомб и коктейля Молотова.
Возможно, мне следовало быть ему благодарной. Он, очевидно, был готов к этому, когда предложил подвезти меня. Я просто сходила с ума на обочине этой дороги.
Но, как бы то ни было, мне не нужно было прятаться в его хижине в лесу. Мне нужно было убираться к чертовой матери из города. Господи, а что, если этот парень Джош решил сдать меня? Чем дальше я буду, тем лучше. Возможно, я рисковала своими отношениями со всеми, кто был мне дорог, делая то, что я сделала, но я не была в восторге от идеи оказаться за решеткой на всю оставшуюся жизнь.
Волк повернул грузовик на подъездную дорожку, которая была достаточно крутой, чтобы вы смогли преодолеть ее пешком или на каком-нибудь другом бегемоте с огромной тягой, как у его грузовика. Наверное, поэтому он и оставил свой байк в лагере Приспешников.
— Ты собираешься посадить меня на цепь? — спросила я, чувствуя себя неловко от затянувшегося молчания, пока мы ехали по длинной дороге.
Взгляд Волка на секунду встретился с моим, и я могла бы поклясться, что он выглядел почти оскорбленным. — Нет.
— Тогда ты не сможешь держать меня здесь, — сказала я, глядя в окно.
— Хорошо, — сказал он тоном, которому я не доверяла, как будто он знал что-то, чего я не знала.
Подъездная дорожка, казалось, извивалась вечно, уводя нас все глубже и глубже в лес, верхушки деревьев были давно голыми. Невольно я почувствовала, что расслабляюсь. Было что-то успокаивающее в том, что ты находишься там, где тебя никто не будет искать и не найдет. Особенно после всех безрассудных и непростительных поступков, которые я совершила той ночью.
Наконец Волк остановил свой грузовик возле маленькой хижины, выглядевшей так, словно она была не больше обычной квартиры на чердаке.
— Ты хоть в него влезаешь? — спросила я, желая только подумать, но не тут-то было.
На это Волк издал какой-то фыркающий звук, который я приняла за веселье, когда оглянулась и увидела, что его медовые глаза смеются.
— Пошли, — сказал он, выскакивая из своей двери и нажимая кнопку, чтобы открыть детские замки.
Не имея особого выбора, я последовала за ним, выпрыгнув из кабины, что заставило меня почувствовать себя маленьким ребенком, когда я тяжело приземлилась, что отозвалось болью в моих ногах. Когда я подняла глаза и увидела, что он стоит у своей двери, губы его подергиваются, я прошлась взглядом по нему, когда приближалась.
— Не все из нас могут быть Полом Баньяном (прим.авт. вымышленный гигантский дровосек, персонаж американского фольклора), — ощетинилась я. Я остановилась перед ним, широко расставив ноги и вытянув шею, чтобы посмотреть на него. — Если бы моя рука сейчас не пульсировала я бы сдержала свое обещание. Сейчас мне нужно привести себя в порядок и принять обезболивающее. Но не думай, что я забуду об этом. Было бы не очень умно засыпать рядом со мной сейчас.
Губы его снова дернулись, и он кивнул мне, признавая мою угрозу, как родители признают заявление своего ребенка о том, что они супермены, когда они заправляют наволочку за воротник своей пижамы, как плащ.
Когда он ничего не сказал, я вздохнула. — Итак, у тебя действительно есть водопровод в этом доме или он так выглядит из-за того, что коп сидит на корточках за кустом, и наблюдает за тобой?
Вот оно снова, губы подергиваются. По-видимому, все, что я говорю, его забавляет. Я почувствовала себя одновременно раздраженной и польщенной этим осознанием. Раздраженной, потому что все, что я говорила, не должно было быть смешным, особенно те части, где я угрожала его убить. И польщенной, потому что, ну, никто никогда не смеялся надо мной, и потому что я знала, что Волк был не из тех людей, которых легко развеселить. Он был очень серьезным парнем.
Он подошел к входной двери, которую оставил незапертой, и толкнул ее внутрь. Он ничего не сказал, но, с другой стороны, он редко это делал, поэтому я последовала за ним. Изнутри его дом представлял собой чердачную планировку с прямой маленькой кухней у стены слева и небольшим обеденным столом. У дальней стены стояло потертое кожаное кресло, рядом с ним — столик, заваленный журналами, и огромный телевизор, прикрепленный к стене рядом с входной дверью. Справа стояла огромная кровать с плюшевым красно-черным фланелевым одеялом — настоящий стиль горца. Там было две двери, которые, как мне показалось, вели в ванную и гардеробную. И это все. Вот и все, что было в его доме.
